Валерий Атамашкин - Я – Спартак! Возмездие неизбежно

– Доволен? Кажется, они хотят начать переговоры, разве нет, Спартак? – спросил он.

– Тебе есть о чем разговаривать с этими людьми? – ответил вопросом на вопрос я. – Мне нет! Если это все, к чему пришел Красс, решивший послать своих псов с белым флагом под наши стены, то пусть катится к черту!

– Пусть приходит лично, если ему есть о чем с нами поговорить! – неожиданно поддержал меня Тирн, рассматривающий убегающих римлян совершенно пустым взглядом. – Он тянет время, если еще кто-то не понял!

– Зачем? – Я покосился на Тирна.

– А вот этого я уже не могу знать, Спартак!

Рут промолчал, но было видно, что предположение Тирна насторожило гопломаха. Я задумался. Целое утро Марк Лициний бездействовал, не решаясь штурмовать Брундизий, теперь подослал к воротам переговорщиков. Похоже, проконсул действительно тянул время, как и предположил молодой галл. Вот только зачем? Доводов не было. Красс, который всегда отличался горячим пылом, искал обострений и шел вперед всякий раз, когда это было можно, вдруг выжидал не пойми чего. Он твердо решил вступить с нами в переговоры, прежде чем начать какие-либо действия. Я мог всего лишь предполагать, и сейчас единственным верным выходом мне виделось разрушить планы врага, что я и сделал, когда прикончил посла. В отличие от Красса у меня не было возможности терять время, чтобы впустую слушать всякую трепотню его гончих псов о капитуляции на условиях проконсула. От слов я перешел к делу. Бою быть.

– Я что думаю, братья, этот петушок оказался хорошо общипан под Фуриями и потерял там тысячи своих бойцов, за что наверняка получил подзатыльников от сената. Не с этим ли связана такая осторожность нашего голубчика? – Подобные мысли доставляли Руту удовольствие, и он расплылся в широкой улыбке, когда озвучивал их.

– Ох, сильно я сомневаюсь, что это действительно так, брат! – покачал головой Тирн.

– С чего бы это вдруг ты сомневаешься? Хочешь сказать, не крепко досталось этой свинье? – возмутился Рут.

Тирн ничего не ответил, решив не разжигать спор. Я промолчал. Глупо было бы отрицать, что Брундизий, чьи стены были крепки, башни высоки, а городские ворота неприступны, так или иначе подталкивал к осторожности и взвешенности. Даже такой твердолобый и безбашенный человек, как Красс, наверняка подумает трижды, прежде чем бросится в опрометчивую атаку. Тем более неприятная переписка с сенатом наверняка уже имела место быть. Не зря на помощь Марку Лицинию выдвинули свои армии Помпей и Лукулл – в Риме посчитали, что проконсул уже не справляется с восстанием, и разочаровались в его полководческом таланте. Будь так, то вполне логично, что Красс проявит осторожность. Теперь на карту поставлена его политическая судьба. Ситуация казалась парадоксальной, ведь против каждого моего гладиатора Марк Лициний мог выставить десять, а то и пятнадцать римских солдат.

– Брундизий настоящая крепость! Гарнизон, ворота, готовность к длительной осаде – все это уравнивает наши с римлянами шансы, – пыхтел он. – Что скажете? Тирн? Спартак? Ставлю свой суточный паек, что Красс не сунется к стенам Брундизия дотемна!

Глупо было спорить с Рутом, во многом он говорил правильные вещи. Я не мог знать намерений Красса, поэтому в отличие от разгорячившегося германца не был готов спорить на свой суточный паек. Недостающим звеном в логической цепочке, из-за которого она не могла замкнуться, был один маленький, но немаловажный фактор. Его-то я и озвучил.

– Рут, милый Рут, мне действительно хочется поверить в каждое слово, сказанное тобой, но я не могу этого сделать по одной простой причине! – Я устало вздохнул.

– Не томи, Спартак!

– Я успел изучить Красса и могу с уверенностью сказать, что проконсул наплюет на всех, пожертвует каждым, лишь бы только достичь цели! Все, что интересует Марка Лициния, – бесконечные могущество и власть, которые здесь можно получить только грубой силой. И скажи мне, гопломах, зачем тогда Красс вступает в переговоры с нами?

Рут гулко выдохнул.

– Честно? Я понятия не имею, Спартак, – признался он.

– А я скажу тебе, зачем он затеял всю эту игру, – продолжил я. – Ты совершенно не берешь в расчет проконсула Марка Варрона Лукулла, войско которого в самое ближайшее время высадится в порту Брундизия…

– Для Красса крайне нежелательно делить лавры победителя восстания с кем-либо еще, тем более с Лукуллом, старший брат которого Луций такой же напыщенный и набитый золотом олух, как сам претор! – вскрикнул Тирн, перебивая меня.

– Если претор, конечно, хочет сохранить имеющийся у него политический вес в Республике, – охотно подтвердил я. – К чему я веду? Марк Лициний прекрасно осознает, что если попытка взять Брундизий штурмом провалится и перерастет в осаду, то вмешательство Лукулла станет неизбежным. Как все это будет выглядеть со стороны? Красс вместе со своим объединенным войском сломает о стены Брундизия зубы, тогда как с появлением Лукулла город падет! Именно Лукулл в таком случае предстанет перед лицом сената победителем рабского движения и получит если не триумф, то овации. Этого и боится Красс. Все это очень вероятно, вы сами не раз твердили о крепких стенах Брундизия, которые не так уж и просто взять, даже имея с собой огромное войско!

Тирн захлопал в ладоши.

– Так вот почему он шлет своих послов! – расхохотался он.

– Не удивлюсь, если он предложит нам капитуляцию теперь уже совершенно на других условиях. Возможно, он даже согласится распустить нас, кому-то предложит статус римского гражданина и землю в провинции! Но! – Мои глаза сверкнули, полные боли и ненависти. – Их можно было бы принять, когда среди нас все еще были дети, женщины и старики! Я готов был бы что-то обсуждать, когда в моем войске все еще были Икрий, Тарк и Ганник с тысячами ныне покойных восставших! Сейчас же переговоров не будет! Я обещал своим полководцам, что наше дело умрет с последней смертью вышедшего на поле боя гладиатора!

– Так тому и быть, брат! – вскричал Рут.

– Так тому и быть! – повторил слова гопломаха Тирн.

Пока я говорил свою пламенную речь, на горизонте появилась еще одна группа легионеров, которая несла с собой белый флаг. Теперь уже не получив никакого на то приказа, Рут без колебаний вытащил из колчана стрелу, натянул тетиву, долго целился, ожидая, когда расстояние сократится и он сможет произвести выстрел. Через минуту уже второй по счету посол рухнул наземь. Я положил руку на плечо гопломаха и крепко сжал.

– Думаешь, они пошлют третьего, Спартак? – спросил Рут.

Я пожал плечами и усмехнулся.

– Если пошлют, ты знаешь, что делать!

Я принял твердое решение. Все переговоры остались в прошлом. Красс должен был это понимать. Кровь можно смыть только кровью. Наша же рана была глубока. Пока что я все еще не знал, что мне делать и как поступать дальше. Наверное, самым правильным было действовать по ситуации. Верное решение должно было прийти само по себе. Я подозвал к себе Тирна.