Виктор Носатов - Мгновение истины. В августе четырнадцатого

Стоящие в дальнем конце салона-вагона напольные часы пробили полночь, но занятый своими идеями и мыслями новый начальник штаба 8-й армии Людендорф не замечал времени, он, то и дело листая справочники и делая необходимые измерения, скрупулезно наносил свой оперативный замысел на карту.

Николаи, видя, с каким упоением, насвистывая бравурную мелодию, генерал переносил свой дерзкий, похожий на авантюру план, невольно сравнил его с работой неторопливого и осторожного Вальдерзее, только что отставленного кайзером от руководства штабом 8-й армии, и не находил ничего общего. Да и как можно сравнивать осторожного, постоянно действующего с оглядкой на начальство теоретика и азартного практика, воспитанного в лучших традициях германского Генерального штаба, только что оторванного от завершения своего очередного победоносного плана штурма крупнейшей вражеской крепости.

«Даст бог, он стабилизирует Восточный фронт, – подумал Николаи, продолжая наблюдать за работой генерала, – кайзер поступил довольно мудро, объединив пылкого, достаточно понюхавшего порох Людендорфа и овеянного былой славой, довольно сдержанного в своих действиях Гинденбурга. Из них выйдет неплохой дуэт». Довольно профессионально оценивая моральные и деловые качества этого тандема, Николаи и предположить не мог, что на его глазах вскоре родится теснейший союз, который не только добьется на Восточном фронте ряда блистательных побед, но и много позже будет править имперской Германией до самого прихода к власти Гитлера.

Незадолго до прибытия в Ганновер Людендорф наконец-то оторвался от карты и, взглянув на часы, показывающие без четверти четыре, озабоченно промолвил:

– Надо встретить старика Гинденбурга. Говорят, что он не любит, когда его подчиненные одеты не по форме, – и, проницательным взглядом окинув Николаи, добавил: – Откровенно говоря, я очень мало о нем знаю. А у вас наверняка уже есть какие-то сведения о Гинденбурге?

– Вы правы, генерал, – откликнулся Николаи, – перед отъездом из Кобленца я навел о нем справки. Предки генерала Гинденбурга, Бенкендорфы, были среди тевтонских рыцарей, осевших в Восточной Пруссии, а имя Гинденбург было добавлено в восемнадцатом веке в результате женитьбы какого-то их прадеда. Сам он родился в Позене, в Восточной Пруссии. Ветеран кампании 1866 года, во время Франко-прусской войны сражался под Седаном и заслужил Железный крест второй степени. В Генштабе имел прозвище «человек без нервов». В начале своей карьеры в качестве офицера штаба I корпуса, стоявшего под Кенигсбергом, изучал проблему влияния Мазурских озер на возможные военные действия…

– Я думаю, что найду с ним общий язык, – задумчиво промолвил генерал.

К огромному удивлению Людендорфа, новый командующий 8-й армией появился на перроне Ганновера одетым явно не по форме. Гинденбург шагал по перрону в своем старом синем мундире прусского генерала, тогда как с началом войны все солдаты и офицеры надели мундиры серого мышиного цвета, чтобы меньше выделяться на поле боя.

Доложив Гинденбургу об отданных уже штабу армии распоряжениях, Людендорф вместе с командующим проследовал в салон-вагон, и там начальник штаба подробно раскрыл перед ним свой довольно рискованный замысел. Гинденбург, ничего не сказав ни «за» ни «против», попросил дать ему время лично разобраться в обстановке.

По прибытии спецпоезда в Мариенбург командующий и начальник штаба были просто поражены огромным количеством людей и техники, скопившейся здесь в ожидании дальнейших распоряжений. После приподнятой атмосферы успешного наступления на западе здесь особенно ощущалась общая подавленность.

Николаи, лично доводя боевую задачу офицерам, возглавлявшим диверсионно-разведывательные группы, обратил особое внимание на постоянное и неослабное ведение наблюдения за всеми корпусами 1-й русской армии, а в случае их внезапного продвижения в сторону Мариенбурга поставил задачу взрывать мосты, шлюзы другие важные объекты, но во что бы то ни стало задержать продвижение противника на несколько дней, чтобы резерв успел поставить надежный эшелонированный заслон.

В этот же день было организовано развертывание станций радиоперехвата. На следующий день Николаи представил в штаб армии две расшифрованные радиограммы русских. В одной из них генерал Ренненкампф отдал распоряжение двум своим армейским корпусам приготовиться к выдвижению в сторону Кёнигсберга. В другой командующий Северо-Западным фронтом Жилинский торопил Самсонова двигаться в глубь вражеской территории, извещая, что немцы поспешно отступают, «перед вами противник, по-видимому, оставил лишь незначительные силы… Энергично наступайте… Движение ваше имеет целью наступления навстречу противнику, отступающему перед армией ген. Ренненкампфа с целью пресечь немцам отход к Висле».

Узнав об этом, Гинденбург поддержал план, разработанный Людендорфом. Но прежде необходимо было окончательно решить вопрос, от которого зависела судьба кампании. Должны ли целых два корпуса оставаться на пути дальнейшего наступления Ренненкампфа или им следует передислоцироваться на юг в соответствии с планом, чтобы сначала противостоять правому крылу Самсонова, а затем при благоприятных условиях окружить русскую армию? И Гинденбург, и Людендорф прекрасно понимали, что надежды на разгром армии Самсонова другим способом, кроме как всеми силами 8-й армии, у них не было. Разведка продолжала доносить о «пассивности» армии Ренненкампфа. В этих условиях, несмотря на настойчивость офицеров оперативного отдела штаба армии, участвовавших в частичной доработке плана, Людендорф колебался в принятии окончательного решения, которое могло стать фатальным, и за его исход в любом случае пришлось бы отвечать ему. Гинденбург, только что облачившийся в серый полевой мундир, решил во всем положиться на Людендорфа.

Николаи был на командном пункте армии, когда адъютант, обращаясь к командующему, взволнованно доложил:

– Корпус Шольца оставил позиции в пределах населенных пунктов Орлау и Франкенау и под напором русских поспешно отступает…

– Извольте докладывать вразумительно, – грозно взглянул на майора Гинденбург, – где, какими силами, в каком направлении, какие потери?

– Корпус генерала Шольца был атакован первым эшелоном русского корпуса генерала Мартоса. После двухчасового боя, потеряв артиллерийскую батарею, пулеметную роту, около тысячи убитыми и ранеными, а также около двух тысяч пленными, Шольц отступает к Танненбергу.

– Вот так-то лучше, майор, – удовлетворенно промолвил командующий и вопросительно взглянул на Людендорфа.

– Надо встретиться с Шольцем, – заявил начальник штаба, – на месте, в Танненберге, и там мы примем окончательное решение.