Валерий Лобков - Воительница Ольга. Книга первая

— А кто забудет — тому оба! — И широко улыбнулся, показывая все тридцать один зуб.

Ольга отметила, что придуманное ей имя «женолюб», наверное, соответствует действительности. Красив был десятник, сам знал о своей внешности и видно во всю, пользовался этим даром богов в жизни. И была уверена, что не одному десятку молодиц, пришлось для него поневы сбрасывать на сеновале! Погасила улыбку:

— Вот, что десятник! Забираешь своих гриден и на полном ходу отправляйтесь по тракту навстречу обозу Калины. Задача — как можно быстрее доставить его сюда. От твоей быстроты, зависит жизнь многих раненых и увечных. В обозе женщины, знакомые с врачеванием и запасы снадобья от ран. Скачите и ищите! Не обращать внимание, ни на погоду, ни на скорую ночь! Смерть бродит среди раненых и она ждать не умеет.

Прежде чем выедете, найди и пришли ко мне старого Трута и сотника Демира. Мне они нужны срочно!

Главный над воями и сотник, не заставили себя долго ждать. Воительница встретила их под моросящим дождем, стоя возле Бутона. Вначале она обратилась к Демиру:

— Сотник, пошли людей на поиски обоза полночного войска. Он должен быть где — то неподалеку! Все кибитки, способные двигаться, срочно разгрузить и доставить сюда. Оставить только холстину, пригодную для перевязки и все, что способно лечить раны. К каждой пристегнуть по две здоровых лошади, изъятые у полонян.

Собрать в одном месте всех гриден, хоть мало — мальски знакомых с уходом за раненными. Это касается и пленной дружины. Чем больше выявите лекарей у них — тем лучше. Своих — мы сами знаем. Их искать не надо. Если понадобится помощь людьми — возьми в других сотнях. И это все надо сделать очень быстро, до ночи! — Демир переступил с ноги на ногу:

— А чего его искать, обоз? Я его уже нашел! Он был спрятан в овражке, в тридцати саженях от тракта. Их охранение, три десятка воев, пришлось перебить, очень уж несговорчивыми оказались. Отсюда до него полверсты. Я своих гридей для присмотра там уже выставил, от любителей в чужих возках пошарить. А кибиток я насчитал, ровно четыре десятка!

— А сколько лежачих раненых можно поместить в одну кибитку?

— Я думаю, четырех человек — запросто. И еще место для двух сидячих найдется! — Ольга встряхнула сотника за плечи:

— Какой же ты молодец, Демир! Цены тебе нет! Срочно гони их сюда! Обернулась к старому воину:

— Дядька Трут! Для тебя тоже есть очень важная работа! Бери всех своих воев, и пока сотник будет гнать повозки, разберись, кого мы будем отправлять в них в Ивель. Определи всех тяжелых, которым мы здесь сами помочь не сможем. Здесь, самое главное, никакого кумовства и родственного сочувствия. Первыми уехать должны те, кто получил тяжкие ранения. Независимо от того, наш он или не наш. Приготовь их к погрузке. Ездовыми будут люди из пленных. Тракт прямой — не заблудятся! В каждую кибитку, по возможности, гриди — лекари. С ними отправляем сотню Волоса. Торопись! Ждать прибытия нашего обоза, мы не будем. — Трут покрутил ус:

— Сделаю. — Быстро, несмотря на возраст, бросился выполнять приказ. Демир, раскрасневшийся от похвалы воительницы, продолжил:

— Насчет твоего указа: Благослава нашли. Жив. Немного помят и лишился речи. Говорить не может, пока только мычит. Но все понимает. На перстах ответствовать пробует.

А Горазд — ушел. Это он был во главе отряда, который покинул битву и бросил своих воинов на растерзание. За ним и погнался князь.

Начинало смеркаться. На тракте, обоз с ранеными, готовился к отправке. В срок четыре кибитки (четыре кибитки забрали у воев), загрузили, без малого, две с половиной сотни гриден, нуждающихся в срочной помощи. Остальных пораненных, разместили в походных шатрах возле пригорка с четырьмя березами. Ухаживать за ними было уже некому. Все, кто в этом хоть что — то понимал, отправлялись с обозом. Перед отправкой, воительница приказала выдать отъезжающим страдальцам по большой чарке ерофеича. Израсходовав тем самым, почти весь свой и вражеский лечебный запас.

Наконец обоз тронулся в путь. Стоны, крики людей, колесный скрип и конское ржание постепенно уходили по тракту в сторону Ивеля. От души немного отлегло.

Большая, глиняная кружка, с густо заваренным отваром молодого шиповника, приятно грела длани. Моросящий дождь превратился в обложной и заканчиваться не собирался. Ольга, накрывшись большим куском толстого холста, пропитанного пчелиным воском, сидела на мокрой кочке в двух саженях от тракта, откуда он просматривался более чем на версту в обе стороны. Тучи над головой весели так низко, что, казалось, их можно потрогать рукой. Приближались вечерние сумерки, и тревога на душе возрастала. Ни от Вяхиря, ни от Женолюба — вестей не было.

Про себя решила: если безвестность продлится до утра, то отправлю под руководством сотников половину дружины и весь полон в стольный город. Вторую половину, оставлю здесь с ранеными и увечными, которые не уместились в обозе. А сама, с малым отрядом, поскачу искать князя и ушедшими с ним гриден.

Но, к её радости, ожидание не оказалось долгим. С правой стороны, со стороны сухой речки, на тракте появилась голова обоза Калины. Он ехал первым. Рядом — десятник Женолюб. Следом, в окружении гриден — двадцать восемь крытых кибиток. Воительница с трудом победила в себе желание скакать им навстречу. Лишь вышла на утоптанное полотно тракта. То, что Калина не выполнил её распоряжение, брать в обоз не более двадцати кибиток, сейчас ей было даже на руку и возмущения от самоуправства не вызывало.

Старшина и сотник спешились, не доезжая до неё трех сажен. Калина пошел к ней, а Женолюб остался возле лошади:

— Здрава будь славная воительница! Позволь спеть тебе и всему нашему войску хвалебную песнь, в честь великого успеха, в тяжелой битве с иноземным ворогом! Боги не отвернулись от нас и в трудную для державы годину, пришли к нам на помощь и даровали нам победу! — Калина говорил громко, нараспев, словно волхв на тризне по погибшим. Но взгляд, почему — то, на лице Ольги не задерживался, а бегал из стороны в сторону. И это её очень не нравилось:

— Воздержись от восхвалений старшина! Не пришло еще для этого время! Князь пока не вернулся с погони за отступающими захватчиками. И вообще, давай оставим славословие, до возвращение в стольный город. Меня пока интересует только один вопрос. Причина твоей задержки вместе с обозом! Сам понимаешь, сложись битва по — другому случаю, и мы бы остались без стрел и запасного оружия. И тогда бы никакие боги нам помочь не смогли! — Она продолжала внимательно отслеживать поведение второго, после неё, человека в дружине. Калина оставил певучий глаголь и заговорил нормальным голосом: