Сергей Симонов - Дотянуться до звёзд

В Совете Национальной безопасности продолжались обсуждения и консультации, но президент уже принял для себя ключевое решение – добиваться мирного разрешения кризиса. Роберт Кеннеди снова встретился с Большаковым, и сообщил ему условия президента:

– Передайте Хрущёву: он должен немедленно убрать ракеты средней дальности и всё ядерное оружие с Кубы. Это – главное условие. Взамен президент готов дать обещание не нападать на Кубу в дальнейшем. Всё должно быть проведено в тайне. Необходимо избежать огласки. После этого возможен торг по отдельным позициям из предложения Хрущёва.

Большаков передал ответ американской администрации в Москву. Ответ был получен уже 21 апреля, и Георгий Никитович, как было условлено, позвонил Хоулмену:

– Фрэнк, мне нужно увидеть твоего приятеля.

Под «приятелем» подразумевался Роберт Кеннеди. Хоулмен тут же организовал им встречу. Большаков сообщил министру юстиции ответ Хрущёва:

– Первый секретарь удовлетворён позитивным настроем президента, но на него давят военные и разведка. Такой расплывчатый ответ не может их удовлетворить. Им нужны гарантии, иначе получится, что мы выведем свои аргументы, а Соединённые Штаты нас обманут. Первый секретарь напоминает, что нахождение советских ракет на Кубе полностью законно и обосновано двусторонним советско-кубинским соглашением, так же, как базирование американских ракет в Европе. Любые силовые действия США повлекут за собой симметричный ответ в Европе. При этом советская сторона не заинтересована в эскалации конфликта. Необходимо официальное соглашение о взаимном выводе ракет с Кубы и из Европы, согласованный график вывода и международная инспекция. Поймите, мы не можем слепо доверять администрации, только что организовавшей интервенцию на территорию дружественной нам страны.

Роберт понял, что русские готовы торговаться дальше, но вполне обоснованно не доверяют США, как «партнёру с плохой кредитной историей» – в политическом смысле, конечно.

– Я передам ваши требования президенту, – ответил министр юстиции. – Гарантировать, что он согласится, я не могу.

По окончании беседы Роберт тут же поехал к президенту и доложил результаты:

– Как мы и опасались, лысый нам не доверяет. Он требует заключения официального соглашения, и вывода ракет одновременно, под международным контролем ООН. Его можно понять, Даллес и вояки подставили нас так, что нам теперь вообще никто на слово не поверит, не то что Хрущёв.

– Это – проблема, – президент озабоченно потёр лоб. – Понятно, после залива Свиней сложно ожидать, что красные кинутся нам на шею с восторженными лобзаниями… Но международный контроль – это неминуемая огласка, которой нам необходимо избежать! Как нам из этого вылезти – не представляю… Я только сейчас начал осознавать глубину той ямы с дерьмом, в которую нас усадили Даллес, Бёрк и Лемнитцер. Подготовку вывода под международным контролем невозможно провести без участия Госдепартамента, а это значит, что о проблеме узнают сотни людей. Будем думать. Поезжай и предложи им вариант с выводом наших ракет из Англии и Италии примерно через полгода после вывода русских ракет с Кубы.

Президент не был в восторге от требований советской стороны, но понимал, что доверия между сторонами нет, и ему придётся как-то его добиться.

Пока Роберт Кеннеди вёл тайные переговоры, советника посольства СССР Фомина попросил о встрече известный в то время обозреватель телеканала Эй-би-си Джон Скали. Под фамилией «Фомин» работал резидент Первого Главного управления КГБ СССР Александр Семенович Феклисов. Роберт Кеннеди задействовал второй, запасной канал связи. Встреча состоялась в зале ресторана гостиницы «Оксидентал». Первые встречи Скали и Феклисова проходили с большой осторожностью с обеих сторон. Собеседники «прощупывали» друг друга, так как, в отличие от Хоулмена и Большакова, их не связывало длительное знакомство. Их беседы носили общий, предварительный характер.

Тем же вечером, пока президент выступал по телевидению с заявлением об операции в заливе Свиней, Роберт Кеннеди приехал в советское посольство и встретился с послом Добрыниным. На встрече также присутствовали Георгий Большаков и Александр Фомин, он же Феклисов. (В реальной истории на этой встрече присутствовал только Феклисов, без Большакова.)

– Передайте Хрущёву, что мы согласны вывести ракеты из Англии и Италии, но это не должно восприниматься политиками и прессой как результат шантажа, – ответил Роберт Кеннеди. – Мы выведем их, скажем, через полгода или год, под видом их устаревания, когда всю эту историю заслонят другие, более свежие новости.

«Устаревание» ракет «Тор» и «Юпитер» было откровенной байкой, попыткой «сохранить хорошую мину при плохой игре». «Тор» был принят на вооружение в 1959-м, а «Юпитер» в 1960-м, и говорить об их «устаревании», хоть в 1961, хоть в 1962 годах было смешно. Эта версия была запущена для прикрытия.

– Я передам в Москву ваши предложения, но не уверен, что Хрущёв на них согласится, – предупредил посол.

– Ему придётся согласиться, иначе президент будет вынужден выступить с заявлением для прессы, и тогда договориться будет много сложнее. Газетчики сильно на нас давят, требуя объяснений по Кубе, – пояснил Роберт.

– Это ваши проблемы, не надо было лезть на Кубу, – возразил Большаков. – Сами виноваты. Соблюдали бы нормы международного права – мы бы сейчас не оказались в такой сложной ситуации. Теперь давайте вместе думать, как из неё выбираться.

Последнюю фразу он вставил специально, чтобы создать у Роберта Кеннеди ощущение совместной работы над проблемой. Это было принципиально важно для следующего этапа плана. Александр Феклисов хотя и не принимал активного участия в обсуждении, но его присутствие свидетельствовало, что кремлёвские «ястребы» тоже внимательно отслеживают ситуацию и следят за развитием переговоров.

Роберт Кеннеди собирался снова встретиться с Большаковым, но ему пока нечего было предложить собеседнику. И тут ему позвонил Хоулмен:

– Наш друг хотел бы с вами встретиться, сэр. У него есть что-то новое.

Роберт тут же дал согласие. Они встретились, и Большаков передал министру юстиции ответ Хрущёва:

– Советское правительство рассмотрело американские предложения. У нас есть идея получше. Мы с вами, совместно, могли бы представить нашу договорённость, как результат двусторонних переговоров, проводившихся в глубокой тайне, в течение нескольких месяцев. Президент может даже заявить, что эти переговоры были начаты по инициативе американской стороны, в связи с его глубокой обеспокоенностью международной ситуацией, и проводились в секрете, чтобы их не сорвали безответственные политиканы. Можно кивнуть на кого-то из ваших противников в Конгрессе, используйте эту ситуацию на усмотрение президента. Это поможет ему заработать дополнительные политические очки.