Сергей Симонов - Дотянуться до звёзд

– Понял, а что будем делать с тактическими зарядами?

– О них будем договариваться вторым этапом, – ответил JFK. – Сейчас важно убрать с Кубы то, что может долететь до Вашингтона, а то, что долетает до Флориды, может подождать. Позиция у красных юридически хорошо обоснована, и если мы потребуем слишком много, они нас просто пошлют, причём вытащат в ООН всю грязь, которую нам обеспечил Даллес. Чёртов Кастро уже готовит для нас дёготь и щиплет перья.

– А как быть с требованием убрать базу в Гуантанамо?

– Чёрта с два! Договор с кубинским правительством у нас железный. С какой радости нам выводить эту базу?

– А что делать с теми кубинскими парнями, что попали в плен к Кастро?

– Да чёрт с ними, Бобби, у нас своя задница дымится! Кастро взял их в плен – вот пусть он их и кормит. Нам сначала надо разобраться с главным вопросом, а потом уже будем думать об этих беднягах, – президент успокоился и продолжил: – Пойми, мне их очень жалко, но когда по Вашингтону могут приложить 50-мегатонной боеголовкой, я вынужден думать в первую очередь об этом, а не о кубинских революционерах.

– Но нам придётся что-то сообщить прессе! Меня тоже уже достали газетчики! После телешоу, которое устроили красные, нас осаждают репортёры и требуют комментариев. Фактически, мы виноваты в провале операции. Нам придётся что-то им сказать.

Президент задумался, затем, через несколько секунд, ответил:

– Хорошо. Я всё возьму на себя, как Верховный Главнокомандующий. Скажи Теду, пусть подготовит моё заявление для прессы, – он коротко продиктовал основные тезисы, которые Соренсену предстояло развернуть при написании текста будущего заявления.

21 апреля президент выступил с заявлением для прессы по поводу неудавшегося вторжения в заливе Свиней. Он взял всю вину за провал операции на себя, как Верховный Главнокомандующий, и заверил американский народ, что «борьба за свободу будет продолжаться». (Реальная история)

Заявление президента было воспринято как мужественный шаг, и обеспечило ему поддержку более чем 80% населения.

Вечером 21 апреля Хрущёву позвонил Сергей Павлович Королёв. Обычно он старался не пользоваться прямой линией без крайней необходимости, но сейчас дело не терпело отлагательств.

– Никита Сергеевич, это Королёв.

– Слушаю вас, Сергей Палыч, – уставший за день Первый секретарь тут же встрепенулся. Этого звонка он ждал уже несколько дней.

– У нас всё готово. Можем запускать завтра утром. Ждать нежелательно, иначе не успеем выполнить международную программу. Как там политическая обстановка? Позволяет?

– Требует, Сергей Палыч! Ваш запуск станет дополнительным элементом психологического давления.

– А не шарахнут американцы, с перепугу?

– Перепуга у них не будет, – подумав, решил Хрущёв, – Скорее – огорчение и разочарование. Фон Брауну нагореть может, руководство NASA торопить начнут. В целом, для нас процессы благоприятные. Президенту я телеграмму отправлю. Когда пуск?

– Завтра утром, около 9.00.

– Вот сегодня вечером и отправлю. Сейчас позвоню в Кремль, продиктую телеграмму. А вы не ждите, запускайте. Корабль не подведёт?

– Да вроде уже всё вылизали. Все замечания после полёта Гагарина учли, их, к счастью, не так много и было. Всё же отработка на фоторазведчиках пошла на пользу.

– Ну, и запускайте. Удачи вам!

– Спасибо, Никита Сергеич. Понял вас, запускаем.

Телеграмма с предупреждением пришла в Вашингтон во второй половине дня 21 апреля, учитывая разницу во времени:

«В связи с напряжённой международной обстановкой извещаем вас заранее, что завтра, около 9.00 по времени космодрома, в Советском Союзе планируется запуск космического корабля. Полёт производится с мирными, строго научными целями. Никакой опасности для Соединённых Штатов запуск не представляет.

С уважением. Н.С. Хрущёв»

Президент погрустнел. Первый полёт русского космонавта не стал для него неожиданностью – разведка держала его в курсе дел. Он заранее знал, что советская космическая программа вплотную подошла к началу пилотируемых полётов. Знал и о многочисленных проблемах, с которыми столкнулись в NASA. Поэтому JFK допускал, что первым в космосе окажется не американец, и заранее настроился, что уж второе место Соединённые Штаты не упустят. И вдруг – красные в кратчайшие сроки, всего через 10 дней после первого полёта космонавта, уже собираются запустить второго!

Он позвонил Макджорджу Банди и приказал вызвать назавтра руководство NASA и главного конструктора американской космической программы Вернера фон Брауна.

Утром 22 апреля – по московскому времени, в США была ещё глубокая ночь – советское радио сообщило о полёте космонавта Германа Титова.

(АИ, в реальной истории Титов полетел только 6 августа, т. к. после полёта Гагарина пришлось долго доводить корабль. В АИ доводка была проведена во время запусков спутников фоторазведки, сделанных несколько раньше, чем в реале. Подробно о полёте Титова будет в одной из последующих глав.)

Одновитковый полёт Гагарина не произвёл большого впечатления на американскую администрацию. Его ждали, было понятно, что обе страны готовились к первому запуску человека в космос, и первенство во многом определялось случайными обстоятельствами. Но последовавший за ним суточный полёт Титова был воспринят совершенно иначе. О длительности полёта сразу не объявляли, и сначала на Западе решили, что второй советский космонавт летит тоже на один, максимум – на три витка. Сообщение о запуске пришло в Штаты ночью, и президент, засыпая, решил, что утром уже получит известие о посадке. Однако настало утро, а русский всё ещё летал в космосе. Приехали специалисты NASA, а полёт ещё продолжался.

– Итак, господа, красные запустили уже второго космонавта! – президент обвёл взглядом директора NASA Джеймса Уэбба, сменившего Гленнана, его заместителя Хью Драйдена и Вернера фон Брауна. – Когда же мы запустим нашего?

– Сэр, подготовка к полёту уже вышла на финишную прямую…

– Вы говорили это ещё предыдущей администрации.

– Нет, сэр, сейчас это действительно так. Мы столкнулись с проблемами в последних пусках, и были обязаны всё ещё раз проверить. Но теперь мы будем готовы. В начале мая, сэр.

– Хорошо. Мне придётся вам поверить. Но неудачи быть не должно!

– Именно потому мы решили проверить всё ещё раз, сэр. Мы могли бы запустить астронавта и раньше, но не было уверенности, что он сможет приводниться живым и невредимым. Мы не могли рисковать его жизнью, надеюсь, вы меня понимаете?

– Да, мистер Уэбб. Но получать щелчки по носу от красных очень обидно.

– К сожалению, сэр, процесс доводки техники затянулся дольше, чем мы рассчитывали.

– Я думал, что они запустят его максимум на три витка. Но этот русский летает уже целый день?