Сергей Симонов - Дотянуться до звёзд

Для запусков «Днепра» был построен новый стартовый стол, много большей грузоподъёмности, чем для Р-7 или Р-9. Невдалеке возвели новый монтажно-испытательный комплекс, большего размера, чем для Р-7, гостиницу, несколько пятиэтажных домов для постоянного персонала, коттеджи для приезжающих гостей (АИ). Средства траекторных измерений использовались те же, что и для других площадок полигона.

Полигонным расчётом при запуске, как и при старте Гагарина, командовал Анатолий Семёнович Кириллов. В этот раз Королёв не дублировал его команды, так как запуск был беспилотным. За пусковым пультом сидел Борис Семёнович Чекунов, это его руки поворачивали пусковые ключи и нажимали кнопки. Он запускал Гагарина, Титова, и экипаж «Севера-5» – Финштейна, Асада и Мубарака (АИ). Королёв попросил посадить за пульт именно его:

– У Бориса «рука лёгкая», счастливая.

После поворота двух ключей и нажатия кнопки процедура старта проходила по программе, заложенной в установленную в бункере ЭВМ, задачей «стреляющего офицера» и оператора была отмена старта, если что-то пойдёт нештатно.

На «эшафоте» – небольшом возвышении посреди бункера, глядя в перископы наружного обзора, стояли Кириллов и Воскресенский. Между ними устроился Борис Дорофеев, помощник Воскресенского, отмечавший на «карточке стреляющего» момент прохождения основных команд с точностью до секунды.

Позади них расположились разработчики системы управления – Николай Алексеевич Пилюгин и Борис Аркадьевич Финогенов, рядом устроился руководитель разработки системы КОРД, заместитель Королёва Борис Евсеевич Черток.

Членов Госкомиссии Сергей Павлович решительно спровадил в «гостевую» комнату бункера. «Гостевой» перископ «оккупировал» Валентин Петрович Глушко, но теперь рядом с ним находился Николай Дмитриевич Кузнецов, чьё ОКБ-276 разрабатывало турбонасосный агрегат. Вместо маленького телевизора с ЭЛТ установили кажущийся после него громадным проекционный цветной телевизор «Москва-60Ц» – следующую модель после удачной, но слишком дорогой «Москва-58», уже собранный на полупроводниковой «рассыпухе» вместо ламп (АИ). На него подавался сигнал от аналоговой системы телевидения высокой чёткости, разрешением 1125 строк, изначально разработанной по заказу военных, но широко используемой и в гражданских, и в научных целях (АИ частично, см. гл. 03-06 и http://zebrafilm.ru/text/text_25.htm)

Следить за полётом ракеты с космодрома можно было только на начальном участке траектории. Во время работы второй ступени эстафета передавалась измерительным пунктам (НИП) в Сары-Шагане, Енисейске, Уссурийске и Елизово, на Камчатке. Борис Никитин держал связь с НИПами, зачитывая по громкой связи передаваемые ими параметры полёта. Все передачи записывались на магнитофонную ленту.

Возле Никитина на стуле пристроился Феоктистов. В третьей комнате бункера стояла аппаратура для приёма телеметрии. Там распоряжался Михаил Сергеевич Рязанский со своими специалистами из НИИ-885.

И Королёв, и остальные главные конструкторы понимали, что ещё неотработанная ракета имеет мало шансов долететь до орбиты, поэтому в качестве полезной нагрузки на ракету установили балластный макет, оснащённый на всякий случай ТДУ для схода с орбиты.

– Если и грохнется – так хоть не жалко, – пояснил Сергей Павлович. – А если всё же на орбиту выйдет – сведём радиокомандой, чтобы космос не засорял, и не упал в населённом районе.

Ракету заправили керосином, затем – переохлаждённым кислородом, запустили на ЭВМ в бункере тестовую программу и провели комплекс предстартовых проверок. Все цепи были исправны, показания всех датчиков в пределах нормы. Ферма обслуживания отъехала в сторону. Объявили готовность к старту.

Прошли команды «Ключ на старт!», «Протяжка-1» «Продувка» и «Протяжка-2». Заработали самописцы. Вокруг ракеты исчезли белые облачка пара. Чекунов повернул ключ, включая наддув баков.

– Зажигание!

Под ракетой мелькнуло пламя пороховых шашек. Сергей Павлович стиснул в руке микрофон. Жёлтые всполохи под стартовым столом исчезли, сметённые неудержимыми потоками ослепительно белого керосин-кислородного пламени, земля задрожала, сквозь толстые стены бункера снаружи донёсся приглушённый могучий гул двигателей. Когда взлетала «семёрка» или «Союз-2.3», грохот был впечатляющий, но сейчас… Там, где у «Союза-2.3» работало три камеры по 150 тонн тяги, сейчас работали сразу семь. Дрожь земли чувствовалась явственно, к доносящемуся снаружи рёву из гостевой комнаты примешивался какой-то брякающий звук. Королёв покосился в сторону. На столе в гостевой комнате стоял кем-то забытый пустой стакан с подстаканником. Сейчас он, брякая ложечкой, полз по слегка наклонному столу – настолько сильной была вибрация. Лев Архипович Гришин поймал его, и держал, пока ракета не ушла со старта.

– Предварительная!

С обеих сторон от ракеты поднялись облака дыма. Газоотводный канал под ракетой превратился в местный филиал ада, мощные насосы подавали туда сотни тонн воды, чтобы уберечь его стены и дно от разрушительного огненного потока.

– Промежуточная!

Двигатели вышли на рабочий режим, ракета качнулась, отрываясь от стартового стола.

– Главная, подъём!

Теперь белая от инея алюминиевая колонна универсального ракетного модуля «Днепр» балансировала на семи столбах пламени, сливающихся в единую огненную Ниагару. УРМ медленно, словно нехотя, двинулся вверх.

– Есть контакт подъёма!

Ракета, освободившись от последней связи со стартовым столом, плавно поднималась вверх. Борис Никитин читал вслух по громкой связи показания телеметрии, принимаемые по радиоканалу системы «Трал».

– Ракета ушла! – сказал от перископа Воскресенский.

– Пульт в исходном! – доложил Кириллов.

– Десять, параметры системы управления ракеты-носителя в норме.

– Двадцать, двигатели первой ступени работают нормально.

– Тридцать, параметры конструкции ракеты-носителя в норме.

– Сорок, стабилизация изделия устойчивая, – размеренным голосом сообщал по громкой связи Никитин.

– Пятьдесят, давление в камерах двигателя в норме.

– Шестьдесят, тангаж, рыскание, вращение в норме.

– Падение давления в камере два! Бросок температуры в выгородке второго двигателя. КОРД отключил камеру два… .

На 64-й секунде полёта в одной из боковых камер сгорания первой ступени упало давление. При этом подскочила температура в противопожарной выгородке, это могло указывать на пожар. Двигательный отсек для безопасности был разделён противопожарными перегородками, каждый двигатель располагался отдельно. Система контроля двигателей тут же отключила подачу топлива, заполнила фреоном горящий отсек, и парировала перекос тяги поворотом остальных двигателей. Борис Чекунов, понимая, что ситуация аварийная, откинул защитный колпачок с кнопки аварийного подрыва и положил на неё палец, но не нажимал, ожидая команды.