Сергей Симонов - Дотянуться до звёзд

Во время налета на Гавану был сбит бомбардировщик В-26, пилотируемый Даниэлем Фернандесом Моном. Самолёт отвернул в сторону моря, на север от города, загорелся, а потом упал в море. Его падение видели из гаванской гостиницы «Коммодоро». Командир группы «Пума» Хосе Креспо обнаружил неисправность в двигателе. Он понял, что не сможет долететь до Хэппи-Вэлли, и решил садиться на американском аэродроме в Ки-Вест.

Одновременно группа «Линда» из трёх самолётов В-26 нанесла удар по аэродрому Сан-Антонио-де-лос-Баньос. По их докладам, им удалось уничтожить один из реактивных учебно-тренировочных самолётов Т-33 американского производства, стоявший в конце взлетно-посадочной полосы № 11, и несколько бомбардировщиков В-26 военно-воздушных сил Кастро на стоянке.

Третья группа – «Горилла» – уничтожила ангар в аэропорту Антонио Масео в Сантьяго-де-Куба, на восточной оконечности острова, в котором находились самолёт «Си Фьюри» английского производства и два других небольших самолёта. Попутно они уничтожили самолёт С-47, принадлежавший компании «Кубана Эрлайнс» и стоявший перед служебным зданием.

В 7 часов утра Креспо и его второй пилот Лоренсо Перес произвели вынужденную посадку на военно-морской авиационной базе Бока-Чика в Ки-Весте.

Альфредо Кабальеро из группы «Линда», сбросив бомбы на Сан-Антонио-де-Лос-Баньос, обнаружил неполадки в топливной системе – из одного бака перестало поступать горючее. Он направился на юг и приземлился на острове Грейт-Кайман, принадлежавшем Великобритании, что явилось новым осложнением для ЦРУ.

Остальные экипажи ударных самолётов вернулись на базу, несколько потрепанные зенитным огнем, и доложили о крупном успехе.

С их слов на авиабазе Сан-Антонио были уничтожены 8-10 самолётов, в Сьюдад- Либертад – 8, а в Сантьяго-де-Куба – 12, взорваны грузовики с боеприпасами, разрушены аэродромные постройки… Цифры потерь кубинских ВВС, в сумме превышали их общую численность. По данным ЦРУ, авиация Кастро состояла минимум из четырёх реактивных учебно-тренировочных самолётов Т-33, шести — восьми бомбардировщиков В-26 и нескольких скоростных поршневых истребителей «Си Фьюри» английского производства. Лётчики-эмигранты утверждали, что уничтожили от двадцати двух до двадцати четырех самолётов.

На момент событий в кубинской авиации летать могли лишь четыре Т-33А, 1-2 «Си Фьюри», несколько В-26, транспортных, связных и вертолётов. Самолётный парк был предельно изношен, в разной степени растасканные на запчасти самолёты стояли на аэродромах. Отличить их от исправных с воздуха было сложно. Этим и объясняется такое количество «победных реляций». Все способные летать кубинские самолёты были рассредоточены и тщательно замаскированы, поэтому потерь не понесли.

(АИ частично. В реальной истории в результате налёта были выведены из строя 1-2 В-26, 2-3 «Си Фьюри» и 1-2 транспортных и учебных самолёта. Часть из них удалось отремонтировать. Ремонт начали сразу же после окончания налета.)

Для ремонта и обеспечения запчастями на Кубу заблаговременно были доставлены 15 «Си Фьюри» из Ирака и Бирмы. Однако в ВВС Кубы не было достаточного количества пилотов, подготовленных для полётов на истребителях этого типа. Все самолёты, способные «летать и стрелять», немедленно перебазировались ближе к району предполагаемой высадки сил вторжения – на авиабазу Сан-Антонио де лос Баньос.

У большинства из них моторы давали лишь половину мощности, фонари не закрывались, у некоторых даже не убиралось шасси. Кубинские лётчики называли их самолётами типа «Родина или смерть». Подготовить к полётам удалось лишь около 10 самолётов – по числу кубинских лётчиков. «Маньяна», проклятие латиноамериканских народов, оказалась неистребима.

Десять пилотов FAR составляли, по большей части, молодые парни. 39-летний капитан Энрике Каррерас Рохас носил прозвище «Дед». Большинство лётчиков Кастро не имели боевого опыта, хотя некоторые начали летать ещё в партизанских ВВС. Лейтенант Альваро Прендес Куинтана был кадровым пилотом батистовских воздушных сил. Он успел пройти обучение в США полётам на реактивных самолётах, но потом попал в тюрьму в 1957 г. за отказ бомбить повстанцев, и был ими освобождён.

Около 8 часов утра контрольно-диспетчерский пункт в международном аэропорту Майами принял сигнал бедствия с бомбардировщика В-26. Марио Сунига вызвал диспетчера, находясь в сорока километрах южнее Хомстеда, Флорида, в двенадцати минутах полёта от Майами. В 8 часов 21 минуту он приземлился и выбрался из самолёта.

Его немедленно привезли в иммиграционное бюро, и «допрашивали» в течение четырёх часов, не допуская к нему репортёров. Начальник окружного отдела службы иммиграции и натурализации США Эдвард Аренс объявил, что фамилия лётчика будет сохранена в тайне, чтобы предотвратить репрессии в отношении его семьи, все ещё остающейся на Кубе. При этом фотографам разрешили фотографировать безымянного лётчика и его «простреленный зенитками» самолёт. На следующее утро во всех американских газетах появились фотографии таинственного лётчика — высокого усатого человека в темных очках, с бейсбольной кепкой на голове, и его самолёта, на носу которого был хорошо заметен бортовой номер. С точки зрения сохранения тайны такая реклама выглядела как минимум странно.

(http://ic.pics.livejournal.com/vikond65/53941713/2331828/2331828_original.jpg Фото самолёта Марио Сунига в аэропорту Майами. Виден бортовой номер 933 и маркировка в виде флага республики Куба на хвосте)

Аренс, вовлечённый в операцию ЦРУ, опубликовал заявление безымянного лётчика:

«Я один из двенадцати лётчиков бомбардировщиков В-26, которые остались в военно-воздушных силах Кастро после дезертирства Педро Луиса Диаса Ланса и последовавших за этим чисток.

Вместе с тремя моими товарищами лётчиками я в течение нескольких месяцев готовил побег с кастровской Кубы.

Позавчера я узнал, что одного из троих — лейтенанта Альваро Гало, лётчика самолёта В-26 с бортовым номером FAR 915, видели разговаривающим с агентом начальника разведки Рамиро Вальдеса.

Я предупредил двух других, и мы решили, что Альваро Гало, который всегда был трусоватым, по-видимому, предал нас. Мы решили действовать немедленно. Вчера утром нам была поставлена обычная задача на патрулирование района от моей базы, Сан-Антонио-де-лос-Баньос, до Пинар-дель-Рио и вокруг острова Пинос.

Я поговорил со своими друзьями в Кампо-Либертад, и они согласились со мной, что нужно действовать. Они должны были вылететь из Кампо-Либертад в 6 часов утра. Я вылетел в 6 часов 5 минут.

Мы решили проучить Альваро Гало за его предательство, поэтому я возвратился в Сан-Антонио и с двух заходов обстрелял его самолёт и три других самолёта, стоявших неподалеку.