Алексей Волков - Шаги Командора

Непонимание рождалось в другом. Армия Пруссии, как практически все европейские армии, была наемной. Не совсем в старом понятии, когда наемные отряды могли покинуть поле боя, например, из-за невыплаты жалованья. Нет, дисциплина была гораздо суровей, чем в наших войсках, пополняемых рекрутскими наборами. Палки капрала солдат обязан бояться больше, чем неприятеля. Кажется, такой принцип господствовал здесь. У нас тоже имелись палки, и наказания за преступления воинские порою бывали весьма суровы. Любая армия в любые времена базируется на дисциплине, и у начальников есть власть наказания.

Только одно дело – рекруты, попавшие по набору. Да, нелегко на всю жизнь покидать дом, осваивать нелегкую солдатскую науку. Однако кто-то обязан защищать страну, веру, трон. Наш афганский лозунг: «если не мы, то кто же?» в полной мере применим и к ним. И иное дело – всякий случайный люд, который вербовщики всеми неправдами заманивали в казармы, сулили золотые горы, заставляли подписать бумагу. А подписал – и все. Жалованье, весьма небольшое, получать будешь, но себе уже не принадлежишь. За дезертирство, за непослушание кары вплоть до смертной казни. А уж всяких по́рок…

Не утаить было и нашу тактику. Разгромленные нами шведы должны были запомнить колонны к атаке вместо привычных линейных построений. Но тут Фридрих возражал, хотя его аргументы я знал заранее. Развернутые в линию батальоны гораздо лучше были приспособлены для ведения огня. В колоннах весь упор делался на решительном штыковом ударе, а вот дать залп фактически могли лишь две первые шеренги. Остальные не видели на поле боя ничего, кроме спин товарищей. Пруссак пытался мне втолковать, что это именно я сделал упор на огневом превосходстве, введя егерей, и вообще, при эффектном огне штык практически не нужен. Врага необходимо атаковать, стреляя на ходу, а там он сам побежит, не доводя дело до рукопашной. Штык – уже крайний случай. Если не остается иного выхода.

В принципе и в глубине души я был согласен. Да и методы моей войны были элементарны и созвучны идеям молодого принца. Врага лучше расстрелять, как это будет происходить позднее в последующих войнах. Но штуцера все еще были достаточно дорогим оружием, скорострельности им не хватало, вооружить всю армию нам было не по карману, а залповый огонь фузей больше давил на психику врагу, чем наносил супостату реальные потери. Если не брать стрельбы вообще в упор, однако противник ведь тоже огрызался, а не изображал живые мишени. Пока, на мой взгляд, оптимальным было сочетание огня и штыкового боя.

Горе той пехоте, которая хоть раз допустит, что ее штык может обмишулиться!

Много расспрашивал Фридрих об артиллерии. Но тут уже я говорил не все. Как, впрочем, не все я говорил о некоторых специфических особенностях егерской подготовки. А вот ракеты, о которых немцы были наслышаны от разбитых шведов, вызывали некоторое недоумение. Они же били по площадям, следовательно, наличествовал большой расход боеприпасов. Дорогое оружие для небольшой и не слишком богатой страны, где расходы на содержание королевского двора тяжким бременем ложатся на все население.

На население наследнику было плевать точно так же, как родителю, однако он считал, что сбереженные за счет отказа от пышности деньги могут пойти на более важное дело.

Усиление армии.

Наконец младшего Фридриха забрал от меня Петр. Они должны прийтись друг другу по нраву, русский император, не терпящий бездельников и многое умеющий делать собственными руками, и прусский принц, который тоже не чурается физического труда. В добрый путь! Дружба монархов – залог мирного сосуществования их государств. Нам с немцами делить нечего. Их территории нам не нужны, им пока не требуются наши. А вот сильный и дружелюбный сосед – это в интересах Пруссии.

Но, разумеется, дело не ограничилось беседами и договорами. Старший Фридрих по случаю нашего приезда закатил настоящий бал, так сказать, во французском стиле. Я бы предпочел тогда торжественный обед. Не люблю я танцев, и не только нынешних менуэтов, но и всех последующих. Женщин снимать на ночь не собираюсь, а зачем тогда перебирать ногами и отбивать поклоны?

Хотя нет. Я прежде сам не понял, почему машинально смотрю по сторонам, словно кого-то ищу. Потом осознал и стал искать целеустремленнее. И лишь потом сообразил главное. Понравившейся мне в порту девушки здесь быть не могло. Король, разумеется, пригласил ко двору лишь избранное общество, к которому незнакомка и сопровождавшие ее мужчины в лапсердаках при всем вероятном богатстве относиться не могли.

Да и вообще, на хрена она мне, выражаясь прямо? У меня прекрасная супруга, родившая мне двух детей, мальчика и девочку.

Или все мы, мужики, мазаны одним миром, и седина в несуществующую, согласно европейской моде, бороду – бес в ребро? Отпустить растительность в какой-нибудь дороге и вдали от царя и посмотреть: есть там седые волоски?

Если же без шуток, все настоящая ерунда. Сейчас понравилась, завтра уже забуду. Какое завтра, когда уже сейчас вспоминаются лишь глаза, а лицо в некой дымке?

Так, мгновенное впечатление, ценное тем, что так же мгновенно должно пройти. И вообще, я тут по делам, а через два дня нам всем предстоит пуститься в обратный путь.

Империя огромна, всех дел не переделать. Но хоть стремиться к этому надо…

Шторм был слабеньким, баллов шесть. Сколько раз бывало и хуже! Однако и корабль был довольно небольшим, обычная бригантина, построенная наподобие родной «Лани», только все-таки несколько хуже. И мотало на ней чувствительно. По волнам гуляли белые барашки, ветер свистел в такелаже, а цвет лиц многих свежеиспеченных моряков уже начал приобретать зеленоватый оттенок. Обычное дело. К морю приходится привыкать, а тут взяли, призвали, назвали моряком…

Кто выглядел бодро, это Петр. Государь и самодержец всея Руси, а с недавних пор – император моря любил и чувствовал себя вольготно. Шторма его лишь радовали, вызывали желание сразиться со стихией. Вот и сейчас Петр улыбался, а порою, при ударе о корпус очередной волны, даже весело смеялся. Для него происходящее являлось небольшим светлым праздником.

Для меня – нет. Подобные «праздники» успели надоесть еще в бытность пиратом. Нет во мне жилки настоящего моряка. Даром что отец был не просто моряком, а капитаном.

Но я все-таки помимо прочего считался контр-адмиралом и присутствовал здесь, так сказать, по обязанностям. Да и не сушей же возвращаться из Кенига! Морем пришли, морем и уходим. Команда больше чем наполовину состояла из новичков. Откуда взяться морским волкам, когда берега мы отвоевали недавно, а флот растет как на дрожжах и постоянно требует притока новых людей? Но моряком можно стать лишь на палубе. Нет иного пути.