Владимир Свержин - Трехглавый орел

– Тебе что-нибудь известно об этом поручике?

– О да! В легкой кавалерии его знает каждый. Смельчак, рубака, за Кагул был награжден, да креста не получил: дуэлировал с румянцевским адъютантом. Вместе с Суворовым ходил на Туртукай и опять наградой обойден, но тут уже из-за какой-то амурной истории.

– Понятно, – вздохнул я. Плакала моя легенда, рыдала Ниагарским водопадом. – Зови-ка сюда этого храбреца, нечего ему честной женщине кружить голову.

Ислентьев подал знак поручику приблизиться, и тот, явно извинившись, дал шпоры коню. Я тяжело вздохнул – это был недобрый знак. Даже если сам Ржевский еще не понял, что его собеседница не та, за кого себя выдает, в душе он уже сознает ее ровней себе.

– Господа, не правда ли, чудная погода! – – Поручик явно был в отменном настроении, отчего, казалось, усы у него топорщились с особым шиком и султан на кивере торчал навстречу небесам незыблемым символом мужественности. – Я вот помню, стояли мы в Бессарабии в одном селении, там у местного помещика была дочь... Точнее, у него было две дочери, но за второй волочился мой друг корнет Азаров.

– Поручик, я хочу поговорить с вами.

– Слушаю вас, господин премьер-майор.

– Вам не следует вести беседы с этой женщиной.

– Но дама скучает! – моментально понимая, о ком идет речь, возразил начальник конвоя. – Я всего лишь развеял ее скуку парой светских анекдотов. Вот, кстати, один препикантный...

– Ничего, даме полезно поскучать, – прервал я его. Поручик поглядел на меня подозрительно:

– Надеюсь, она не ваша аманта [1]?

– Нет, – покачал я головой. – Она жена моего камердинера, и я желаю, чтобы она таковой оставалась и впредь.

– Ну конечно, – радостно согласился офицер. – Я вовсе не собираюсь на ней жениться. Хотя хороша, видит бог, как хороша! Я так понял, она недавно замужем за вашим камердинером?

– Поручик, какое, собственно говоря, вам до этого дело?

– Да нет никакого. Так, знаете ли. Задумался о превратностях жизни. Тот, кому достаются в жены такие красавицы, должен иметь крепкие клыки, если не хочет иметь крепкие рога. – Он захохотал, радуясь своей шутке. – А ваш Питер уже не молод...

Я нахмурился. Похоже, мысли моего собеседника уже приобрели четкую направленность, и это была направленность в койку на ближайшем постоялом дворе.

– И все же, поручик, повторяю вам еще раз, я не желаю вас видеть рядом с этой женщиной. Я не желаю, чтобы вы разговаривали с ней, и уж тем более не желаю, чтобы вы пытались совратить ее. Можете воспринимать это как приказ. Если же вас что-то не удовлетворяет, я готов дать вам сатисфакцию в первый же день после выполнения данного мне поручения.

Признаться, я не надеялся, что поручик тут же примется неукоснительно выполнять приказ, как и не надеялся запугать его возможной дуэлью. Передо мной был человек явно не той породы, которую вообще можно было чем-то запугать, но что еще я мог сделать?

Оставив Ржевского под наблюдением толмача, я пересел из седла в походный возок, в котором ехала Елизавета Кирилловна.

– Сударыня, насколько я понимаю, вы собираетесь погубить и меня, и себя. Зачем вы флиртуете с поручиком? Вы хотите, чтобы он понял, что вы такая же кухарка, как я министр финансов? Не забывайте о своем положении.

– Вы странный человек, господин премьер-майор. Сначала я сочла вас своим другом, коль скоро вы помогли мне освободиться из рук палачей узурпаторши, но вышло иначе. Вы сами взяли меня в плен и теперь содержите как пленницу. Вы говорите, что мой супруг бежал, и тут же обещаете доставить меня к нему. Почему я должна вам верить? Быть может, это какая-то дьявольская уловка Екатерины? Она мастерица на всякие коварства. А вы, насколько я успела понять, ее величества флигель-адъютант, – произнесла она тоном, которым в лондонских кабаках окликают гулящих женщин. – Быть может, вам поручено было изобразить похищение, чтобы не дать истинным друзьям помочь мне.

– Каким еще друзьям? – досадливо бросил я.

– Неужели вы думаете, что у родной внучки императора Петра в этой стране не найдется верных людей, готовых рисковать своей жизнью ради ее свободы?

Я пожал плечами:

– Пока что всем этим рискую я.

– Я вам не верю, – надменно произнесла «пленница». – И потому оставляю за собой право выбирать себе друзей.

– О Господи! – вздохнул я. – Вот уж воистину, ни одно благодеяние не остается безнаказанным. Сударыня, что бы я ни сказал, вы все равно не желаете меня слушать. Если вы не верите, что я вам не враг, – воля ваша. Доказывать что-либо я не намерен. Скажу вам лишь одно: если замечу, что вы пытаетесь обольстить поручика или еще кого-нибудь из конвойной команды, – в ближайшем городе сменю весь конвой, и впредь буду делать то же самое в каждом гарнизоне, пока мы не доберемся до места. – Я собирался еще что-то сказать, но в этот момент включилась связь.

– Говори, хохол, с чем на этот раз пожаловал.

– Ваше величество, известный граф Калиостро, маг и целитель, третьего дня прибывший в Санкт-Петербург, просит назначить ему день аудиенции.

– Что надобно мошеннику?

– Cue мне неведомо. Но в своем прошении он пишет, будто обладает великими секретами, кои для вашего величества большой интерес иметь могут.

– Что еще за секреты?

– О том лишь Калиостро ведомо. Но вот что хочу сказать: вчера на Вторую Адмиралтейскую [2]из особняка герцогини Кингстон сволокли трех грабителей, коих ваш флигель-адъютант Камдил словил в покоях означенного графа. Так через два часа туда пожаловал человек от генерал-поручика Потемкина и всех троих с собой у вез. Вот я и думаю, не те ли самые секреты любезный Григорий Александрович в дому у Калиостро искал.

– Секреты, секреты... Своих секретов, что ли, не хватает! Чего Камдила-то к Калиостро понесло?

– Так графов флигель рядом стоит. Они оба в особняке герцогини Кингстон проживают.

– Вот оно что. Но Камдил-то вестимо. Как я слыхала, у него с герцогиней амуры. А Калиостро чего там поселился?

– Так ведь, с позволения вашего величества, он же ж того... ее светлость вновь в девицу превращал. Она ж с вашим величеством одного года...

– Молчи, дурак! – послышался обиженный окрик Екатерины. Это был окрик возмущенной женщины и уж никак не великой государыни. Да и кому приятно сознавать, что одногодка твоя выглядит юной девушкой, когда ты уже не в силах прятать морщины у глаз и отвисающие щеки.

– Прошу прощения, ваше величество, я не хотел...

– А правду ли рассказывают, будто бы Григорий Потемкин на супругу графа глаз положил?

На канале воцарилась гробовая тишина.

– Ну, что молчишь? Язык проглотил? – возмущенно прикрикнула императрица.