Владимир Свержин - Все лорды Камелота

Ангус всё ещё держался, но силы его были на исходе. Его очередной взмах был последним. Я ушёл под меч, нанося короткий мощный удар от бедра к плечу, и едва успел отскочить, чтобы безжизненное тело каледонского принца не рухнуло прямо на меня. Толпа вокруг радостно взревела, шумно приветствуя победу вождя.

– Похороните с почестями, – скомандовал я. – Пленных сведите к шатру.

– Как самочувствие? – подводя ко мне Мавра, поинтересовался Лис.

– Отвратительно.

– Шо ж такое, доблестный рыцарь? Ты ж грозного врага изничтожил? Теперь, судя по классике, должен источать гордость. Круг почёта там, фанфары трям-брям.

– Лис, ну чего ты пристал?

– Да нет, я ничего, – Лис скептически пожал плечами, – просто это задание меня отчего-то раздражает. То есть я, конечно, понимаю: судьба монархии, все понты. Но уж как-то оно попахивает частным извозом. И сейчас, когда бывший ученичок тебе в честь радостной встречи чуть было башку не снёс, меня такая досада взяла, что хоть действительно плюй на всё и уходи в пожарные.

– Это наша работа, – вздохнул я.

– Вальдар, наша работа, во всяком случае, мне так объясняли, – при помощи оперативного вмешательства спасать множественные миры от энергетического дисбаланса. И далее в том же духе. А здесь… То есть да, доблестный рыцарь Круглого Стола сэр Торвальд Пламенный Меч, Водонапорный Щит и так далее, может записать в актив победу над страшным и ужасным принцем Ангусом, но скажите мне, Уолтер Камдайл, за что вы, собственно говоря, мужика-то порешили? Он, конечно, был не подарок, но меня это сафари раздражает.

Я тяжело вздохнул. Мне нечего было ответить другу.

– Ладно, оставим, – махнул Рейнар. – Как там рука?

Рука опухла и с трудом сжималась в кулак. В тех местах, где по ней прошёлся меч Ангуса, под гамбизоном всё более и более чернели свежие гематомы. Я сидел, массируя конечность, у одного из костров, слушая доклад о наших потерях и взятых в плен каледонцах. Потери были значительно большими, чем я ожидал. Очевидно, чтобы объявить себя пленниками благородных рыцарей, их мятежные собратья с пеной у рта прорубали путь среди вооружённой черни. Только возле убитого Ангуса сложили головы два рыцаря и семь ратников. Одним словом, святому Карантоку, ставшему на время нашим полковым капелланом, было чем заняться. Отпуская грехи умирающим и утешая раненых, ходил он меж импровизированных носилок, не обращая внимания на призывное клекотание виверной подружки, кружащей над лагерем. Жизнь обоза возвращалась в нормальное русло, становясь неотличимо похожей на обыденное существование любого другого военного лагеря.

– Гонец! Гонец! – раздался крик одного из выставленных Лисом часовых, следившего за перекрытой нами дорогой.

– Сэр Торвальд. – Оруженосец в котте с эмблемой герцога Ллевелина осадил коня и, едва не выпадая из седла от усталости, начал заученно: – Мой господин велел передать, что ему удалось нагнать скоттов и, обрушившись на хвост их колонны, рассеять войско мятежников. Оно бежало, не дойдя до Камланна. Там сейчас бой. Невозможно предсказать, на чью сторону склонится чаша весов. Мой господин приказал, чтобы вы, взяв возможно больше воинов, направлялись к Камланну на помощь королю Артуру. Я с оставшимися в лагере буду охранять обоз. Но, сэр, – замялся юноша, глядя на мою руку, покоящуюся на перевязи, – вы ранены?

– Пустое, – отмахнулся я. – Я сейчас же отправляюсь.

– «Капитан, тебя опять на подвиги потянуло?» – раздался в голове голос Лиса.

– «Какие подвиги? Нам всё равно к Артуру надо».

– «Надо», – согласился Рейнар. – «Поэтому берём отряд и не спеша маршируем в указанном направлении. Всё равно уже начинает смеркаться, пока дотопаем и вовсе стемнеет. А по ночи никто, надеюсь, рубиться не станет. Если Артур жив, то и до утра, глядишь, дотянет. А нет, так мы, пожалуй, к нему и спешить не будем. Порасспроси-ка лучше Карантока, он, часом, с душами умерших общаться не умеет? А то б мы враз спиритический сеанс устроили. Где спрята-ал наследство стару-у-ушки-но?!» – внезапно патетически взвыл Лис и тут же ответил сам себе, не заставляя меня теряться в догадках: – «Под камнем на площади Пушкина».

Если оставить в стороне сверхчувственные способности боговдохновенного валлийца, слова Лиса в принципе были верны. Желая того или нет, увязнув в заботах этого мира, мы основательно упустили время. Судя по тому, что было мне известно о камланнском сражении, шанс застать великого короля бриттов живым с каждой минутой становился всё ничтожнее, а стало быть, сейчас приходилось больше думать, как дальше вести поиски, а вовсе не о том, как помочь обречённому королю победить не менее обречённого изменника Мордреда.

– Мы выступаем! – провозгласил я и, симулируя кипучую деятельность, начал готовить лучников и копейщиков к маршу.

Всю дорогу я стоически берёг силы отряда, делая привал через каждый час пути. Вскоре действительно начало темнеть, и тут выяснилось, что в суматохе подготовки мы не позаботились о факелах. Экспедиция во главе с Лисом, снаряжённая в ближайший лес, опасаясь заблудиться в потёмках, работала не спеша, не удаляясь от передней кромки подлеска. Факелы вышли, прямо сказать, никудышными, и двигаться с ними ускоренным легионерским шагом было крайне неудобно. Ночной ветер сбивал пламя, заставляя их более тлеть, чем освещать дорогу. Промучившись таким образом ещё около часа, я скрепя сердце приказал остановиться и ждать, когда начнёт светать. Идти дальше по дороге, освещаемой ущербным отрезком луны, опасаясь нарваться на засаду, будь то каледонцев или сторонников узурпатора Мордреда, было глупо. Уж мне-то с Лисом, так во всяком случае.

Едва начал светлеть восток и ночная мгла сменилась тёмно-серым полумраком, я скомандовал отдохнувшему войску выступать, пытаясь наверстать упущенное время. Однако нагонять ушедшие часы не удавалось никому даже в нашей странной конторе.

Когда наконец отряд добрался до Камланна, бой уже догорал. В ужасе носились по полю битвы обезумевшие лошади, потерявшие своих седоков, вороны и коршуны стаями топтались вокруг растерзанных тел, готовясь приступить к завтраку, а некоторые особо наглые пернатые падальщики усаживались прямо на грудь ещё живых воинов и, невзирая на душераздирающие стоны, сосредоточенно долбили их лица твёрдыми как кремень клювами. Кое-где ещё вспыхивали скоротечные стычки, но они более походили на злобные перебранки мародёров, не поделивших драгоценную добычу, чем на остатки великого сражения.

Мы с Лисом видели такие поля множество раз. При Калке лишь доспех спас меня от участи, уготованной сегодня большей части рыцарства Англии. Мы видели подобные поля при Босуорте, при Азенкуре и Пуатье, в Святой земле и на Руси и никак не могли смириться с этим зрелищем. Вот и сейчас мы стояли на поросшем лесом холме, наблюдая картину истекающего кровью побоища, и не знали, что сказать. Одно было ясно несомненно: приведённый отряд здесь никому уже не был нужен. Разве что для устройства похорон и тризны по героям.