А. Живой - Битва на Калке

«Возможно, – промелькнула в этот момент мысль у Забубенного, – они все же знают и о кузницах на Руси». Но, если Кавказ был уже разгромлен походя, поскольку подвернулся под горячую руку, то Русь еще не лежала на пути монголов. А тамошние кузнецы, – народ прижимистый. Никакой товар за просто так не отдадут. Монголы же, понятное дело, платить за него не собирались. Везде привыкли на халяву, сначала побьют, а потом забирают все. Но, тогда придется биться. А зачем платить новыми жизнями за то, что можно было взять без боя. Видимо, так и размышлял Субурхан.

Подытожив все резоны, Субурхан решил так. Плоскиня сегодня же посылает гонцов в родные земли за мастерами, которые должны появиться здесь через пару-тройку дней.

За это время военнопленные, состоящие в основном из плененных в первых боях половцев, под присмотром монгольских карателей, отправляются в степь искать лес. Находят его, выводят подчистую и привозят к юрте Кара-чулмуса, где организуют временный склад открытого хранения древесины. Сколько это займет времени, сказать было трудно, но предполагалось также уложиться в несколько дней. Вполне вероятно, что до возвращения артели бродников-мастеров с топорами пленные половцы успеют натаскать дров к юрте Кара-чулмуса, тем более, что их нужно было не очень много. Только для изготовления осей, нескольких колес неизвестного диаметра и залатать пару дырок на башнях, уже побывавших в переделках. Это предприятие решено было поручить Тобчиу, как большому любителю руководить пленными.

В горную экспедицию Субурхан предполагал отправить тысячу всадников во главе со стрелком Джэбеком. Этого количества людей вкупе с талантом великого стрелка Джэбеку должно было хватить для успешного выполнения задачи. Вряд ли им придется столкнуться с организованным сопротивлением горцев, но если такое случится, степняки разобьют любого, кто встанет у них на пути. В войске монголов существовала жесткая дисциплина и круговая порука. За проступок одного убивали десятерых, за проступок десяти, – не задумываясь, убивали сотню человек. Поэтому сто монголов бились в бою как тысяча воинов из любого другого народа. Джэбеку не раз приходилось участвовать и в более опасных походах даже с меньшим количеством людей, и он всегда выходил из них победителем. Его боевой клич гласил «Только вперед!» Именно так перевел Забубенный резкий крик, который великий стрелок, до той поры сидевший спокойно, вдруг выдал в эфир.

Сам Джэбек после этого низко поклонился Субурхану, подтвердив всем своим бледным, но гордым видом, что не посрамит в этом походе чести монгольского всадника. А если его рука дрогнет, посылая меткие стрелы во врага, то пусть его кровь выпьет Албаст. Сам и.о Албаста, сидевший напротив стрелка, только поморщился от этой мысли.

– Металлические части и все, что попадется под руку из металла, будут доставлены вовремя, – заверил Кара-чулмуса главный монгольский военачальник Субурхан, – в этом я не сомневаюсь.

Основную задержку в планах производства ремонта представляла экспедиция на Днепр с целью экспроприации смолы. Путь туда мог занять, как выяснилось из слов Субурхана, несколько дней в один конец. Скорость передвижения монгольских туменов по степи составляла около двадцати пяти километров в день, это Забубенный знал сам. Вспомнилось вдруг. Каждый всадник обычно вел с собой три, а то и четыре лошади, необходимые для передвижения, перевозки еды, оружия и стенобитных орудий. Даже если учесть, что поход предполагался недолгий, и половину лошадей с поклажей можно было оставить в лагере, все равно до Днепра на глаз выходило никак не больше трехсот, может трехсот пятидесяти километров.

Это значит, что Русь была практически рядом. Даже пешком можно было дойти, если бы была сейчас безопасная возможность путешествовать по степи пешком. Но, увы, такой возможности одинокому безоружному путнику в этой жизни, да еще в это время, не представлялось. Такой путь мог его привести только к двум одинаково плачевным результатам, – к смерти через убийство, или в рабство. Во время войны между монголами и половцами по местным землям следовало передвигаться только вооруженными группами. Только тогда, даже в случае нападения, кто-нибудь мог остаться в живых. А лучше было плыть по реке, шансов больше.

Забубенный снова подумал о том, выжил ли кто-нибудь после нападения монголов на отряд Путяты. Судя по их героическому сопротивлению, кто-то ушел от монгольских конников. Одним из них был Куря, это было понятно. Брат-купец избежал и смерти и плена. Не зря его так «нахваливал» Тобчи. Ну, а раз Куря жив, то и еще кто-нибудь наверняка утек. «Ладно, – решился Забубенный, – надо действовать».

Поскольку операция предстояла опасная, Субурхан решил отправить туда Буратая – самого толкового из новых темников, с парой тысяч воинов. Для организации засады и доставки смолы к лагерю это будет вполне достаточно. Даже более чем. В войске есть проводники из пленных половцев и союзных бродников, так что место для засады будет выбрано наилучшем образом. Если все сложится удачно, и купеческий караван появится на Днепре быстро, то победоносный набег пройдет, как и задумано. Буратай с отрядом и обозом, груженным захваченной смолой вернется назад через неделю.

Остальные войска останутся в лагере, под временным руководством Тобчи, который будет управлять операцией «Лес в степи» и одновременно поддерживать порядок в становище монголов.

– С этими двумя делами он справится отлично, он опытный воин, – снова уверил Кара-чулмуса монгольский голова Субурхан.

И тут настал черед Субурхана, Джэбека и Тобчи удивляться, – Кара-чулмус вдруг произнес свое предложение. Он хочет, чтобы монголам сопутствовала удача, и поэтому должен сам отправиться в поход за смолой вместе в Буратаем.

На самом деле Забубенный никакой удачи монголам не желал, просто не мог не воспользоваться такой замечательной возможностью сбежать, которую придумал за него сам начальник монгольского корпуса. Ведь он предложил идти на Днепр. И, хотя и неизвестно в каком месте Буратай собирался напасть на караван купцов, но в любом случае по этой реке можно было добраться на Русь. А заодно и избавиться от необходимости чинить эти дурацкие башни. Кроме того, ведь могло случиться и так, что караван со смолой окажется из русских земель. Допустить расстрела русского каравана монгольскими нукерами Забубенный никак не мог. А тем более для добычи смолы, необходимой для строительства осадных башен, которые еще неизвестно для взятия каких городов понадобятся.

Помимо этого великий механик Забубенный имел еще одно стратегическое соображение. Он не знал, сколько в точности воинов было в монгольском воинстве, а спросить напрямую не решался, хотя и был Албастом. Разослав сейчас в разные стороны несколько крупных отрядов, диверсант Забубенный в тайне надеялся ослабить основные силы монголов, на тот случай если возможное нападение русских полков состоится в его отсутствие. Уж если битва все-таки будет, то ее должны выиграть наши. В этом Григорий был абсолютно уверен, хотя всплывавшие в памяти разрозненные исторические данные говорили ему о другом, вселяя сомнения.