Джон Шеттлер - Сад Дьявола

— И вот опять, — сказал он. — Капитан сделал предупредительный выстрел по курсу.

— Это грузовое судно? Зачем? Чего он хочет добиться?

— Думаю, того же, чего и в 1945, когда он обстрелял те американские эсминцы у Курильских островов. Он потопит пароход, японцы отправят военные корабли для разбирательства. Он атакует их — и начнется новая война [44] Стоит отметить, что согласно «9 дням падения», Карпов уничтожил американские эсминцы как раз с целью остаться незамеченным. Американский флот начал крупномасштабную операцию после непреднамеренного обстрела звена «Хэллкэтов» «Адмиралом Головко», который Карпова отнюдь не обрадовал и нарушил его планы .

— Тогда, вероятно, вам лучше отправиться в рубку и проверить, что происходит. Помните, что я сказал вам, Роденко. Вы должны выполнять свой долг, но вы старший помощник и второй человек на корабле. Ваше мнение учитывается, поэтому, если у вас есть, что сказать, вы должны сказать это капитану в лицо.

Еще одного звука выстрела было достаточно, чтобы убедить Роденко идти. Сердце забилось чаще от чувства тревоги.

— Благодарю вас.

Он развернулся и вышел через люк.

Карпов расположился во флагманской рубке с картами и несколькими книгами из старой библиотеки Федорова. Он нашел их наиболее полезными для исследования, которое проводил сейчас, изучая потенциального противника. Корабль все еще находился на блокирующей позиции в Санграском проливе. После потопления «Тацу-Мару» он проследил с расстояния за тем, как второй пароход попытался спасти экипаж затонувшего корабля, а затем с удовлетворением отметил, что тот направился к берегам Японии.

Роденко появился прямо во время этих событий, вернувшись в рубке вскоре после того, как он отдал Самсонову приказ открыть огонь.

— Бежали на звук стрельбы, Роденко?

— Так точно, товарищ капитан. Я слышал стрельбу носовой артиллерийской установки, но боевой тревоги объявлено не было.

— Не было необходимости. Мы просто перехватили пару японских судов, следовавших в Далянь, около Порт-Артура. Этот маршрут для них закрыт. Мы не позволим японцам снабжать свои войска в Корее или Маньчжурии.

Это удивило Роденко.

— Но, товарищ капитан, как мы сможем обеспечить блокаду? У нас всего один корабль. В этой гавани может быть десять или двадцать кораблей, и еще больше на юге, в основных японских портах. Мы не сможем перехватить их все.

— Я понимаю это Однако мы можем показать пример того, что будет с любым кораблем, не подчинившимся нашему приказу. Как только мы потопим несколько, остальные дважды подумают перед выходом в море. Мы сможем оказать серьезный эффект, даже не имея возможности быть везде одновременно.

— Неподчинении? Что за приказ, товарищ капитан? Мы связывались с японцами?

— Пока нет, но это будет.

— Тогда какой реакции вы от них ожидаете? Простая атака на невооруженные корабли равносильна пиратству!

— Пиратству? Не юродствуйте, Роденко. Вы говорите так, будто мы связаны законами, которые эти людишки придумали, чтобы регулировать свои дела. Наоборот! То, что вы должны понять, это то, что теперь мы являемся единственной настоящей силой. Как вы думаете, что сделает капитан этого корабля, когда я пущу его корабль на дно? Побежит жаловаться правительству. Именно этого я и добиваюсь. И следующие корабли, с которыми мы столкнемся, будут военными, и тогда мы сможем довести нашу позицию до всеобщего сведения. Капитан этого парохода сам по себе не станет моим послом в Токио, но если стукнуть посильнее, то военные отреагируют быстро.

Роденко это очевидно смутило. Именно это он и подозревал. Капитан собирался повторить то же, что и в 1945. Пока что картина была неопределенной, но он мог представить, что вскоре весь японский флот соберется против угрозы, являемой «Кировом».

— Вы действительно стремитесь к этому, товарищ капитан? Вы снова ищете войны?

— А что, Роденко? Вы же не ждете, что это будет морской круиз? Мы вышли в море как военный корабль на службе нашей Родины. Мы уже дважды приняли брошенный нам вызов. И не справились только потому, что оказались здесь.

— При всем уважении… Разрешите говорить начистоту?

— Разумеется. Мне нужно знать, что вы хотите сказать.

— Вы точно уверены, что мы служим здесь нашей Родине?

Карпов пристально посмотрел на старпома, словно пытаясь понять, о чем тот на самом деле думает.

— Я понял, Роденко. Я так понимаю, вы не одобряете мои действия. Позвольте узнать ваше мнение. — Он сложил руки на столе рядом с книгами Федорова, с ожиданием, нетерпением и очевидной открытостью.

— Товарищ капитан… Если это действительно 1908 год, у нас нет никаких полномочий действовать здесь. Все наши действия могут иметь драматические последствия для всей будущей истории, и я полагаю, что они должны быть предельно осторожны. Вы заявили о себе во Владивостоке, и вскоре из Петербурга ответят, что ничего не знают о нас. Я полагаю, это было неразумно, и, более того, несколько претенциозно. Затем вы атаковали невооруженные торговые суда, что, несомненно, приведет к большим проблемам.

— Да, именно так и будет, товарищ капитан-лейтенант, — обращение к Роденко по званию вместо имени было явным намеком на то, что Карпов не проникся этими аргументами. — Я намерен именно привлечь внимание наших противников и показать им, с чем они имеют дело. Только после этого мы сможем предъявлять требования, к которым они станут прислушиваться.

— Но с какой целью, товарищ капитан? Зачем нам начинать новую войну, которой не должно было случиться? Разве мы уже сделали не достаточно?

— Потому что та война, которая велась в той истории, закончилась для России очень плохо. Вы согласны? Если бы Орлов был здесь, он сказал бы прямо. Мы получили пинок под зад и скатились до третьеразрядного государства. Возможно, наше попадание сюда было чистой случайностью после ядерного взрыва, но, честно говоря, я не вижу другого способа вернуться обратно, кроме как произвести еще один взрыв. Этого я делать не стану. Таким образом, мы обладаем силой предотвратить более века трудностей для нашей страны. Я намерен использовать эту силу, и это только начало. Реальная партия еще не начиналась. Скоро они начнут расставлять пешки и другие мелкие фигуры. Однако мы теперь — мощный черный ферзь, и можем победить их всех. Вы не согласны?

— Конечно, мы можем победить любой корабль, товарищ капитан, но весь флот? Не случится ли повторение того, что случилось в 1945?

— Разумеется, нет. Теперь их корабли не представляют для нас угрозы. По сравнению с «Кировом», это просто игрушки. Чем раньше японцы выучат, что их флот бесполезен как инструмент внешней политики, пока мы действуем в этих водах, тем лучше. Занятия начинаются сегодня.