Джон Шеттлер - Падшие ангелы

Карпов прищурил глаза.

— Рулевой, пятнадцать влево. Николин, передать соединению приказ следовать за нами. Мы встаем в круг.

— Так точно, товарищ капитан.

Приказ, казалось, несколько разрядил обстановку на мостике, и Роденко с облегчением подумал, что капитан, похоже, хочет выиграть немного времени, чтобы лучше рассмотреть ситуацию. Однако Карпов выглядел неловко, словно тяжесть решения была слишком большой для него самого.

— Они не повторят ошибку капитана Таннера, — сказал Карпов.

— Товарищ капитан?

— Таннер пытался справиться с нами в одиночку. У американцев был на подходе еще один авианосец, «Нимиц», названный в честь адмирала, командовавшего их флотом в эти дни. Таннер пошел на нас один и заплатил высокую цену, как заплатила бы и группа Спрага, если бы не прекратила последнюю атаку.

— Но они расценили это как атаку с нашей стороны и начали сосредотачивать свои корабли, — сказал Роденко. — Теперь они представляют собой гораздо более грозную силу.

Карпов заходил туда-сюда.

— Свяжитесь с «Орланом» и «Головко», — сказа он Николину. — Прикажите Ельцину и Ряхину прибыть на «Киров» через тридцать минут для совещания. — Затем он повернулся к посту гидроакустика. — Тарасов, держите уши открытыми. Ка-40 продолжать обеспечивать ПЛО во взаимодействии с «Адмиралом Головко». Я не хочу никаких сюрпризов.

— Так точно, товарищ капитан. В непосредственной близости чисто, продолжаю слежение за обстановкой.

— Отлично… Роденко, мостик ваш.

Карпов шагнул к выходу, вдруг обратив внимание на красное аварийное освещение и ручной запор люка, внезапно ощутив холод в животе. Ему вдруг вспомнилось, как он открыл этот люк и увидел в таком же самом тусклом красном свете морду автомата, направленного прямо ему в грудь. Каменная фигура старшины Трояка в люке, его холодные бесстрастные глаза, стальные руки, срывающие у него с шеи командирский ключ… Его охватило ослепляющее чувство унижения, когда он вспомнил, что было дальше. Орлов, смотрящий на него с тихой насмешкой и отвращением в глазах и его последние слова — «Последствия, Карпов. Последствия.»… И на фоне этого резкий, словно удар хлыста грохот орудий «Кирова», выпускающих снаряд за снарядом. И далекое грибовидное облако, набухающее на горизонте, а затем и осознание того, что он сделал.

Карпов опустил голову и быстро вышел через люк. Его лицо было хмурым и встревоженным.

— Капитан покинул мостик!

Он спустился по трапу и направился в сторону кормы. У офицерской столовой сознание зацепило еще одно воспоминание. Орлов… Он вспомнил, как крупный начаопер преднамеренно пролил кофе на его стол. Это был последний раз, когда он говорил с Орловым, и Карпов невольно потер бок, куда Орлов ударил его кулаком.

Щеки покраснели от гнева, и капитан быстро свернул направо, направляясь в свою каюту. Он резко закрыл дверь, снял шапку и вытер пот со лба. Не задумываясь, он подошел к шкафчику, достал бутылку водки и стакан, и тяжело опустился на стул.

Его словно пробрало жутким холодом. Он сделал глоток, а затем резко опрокинул весь стакан, тяжело выдохнув, когда горло обожгло огнем. От водки нахлынуло еще одно воспоминание — о том, как он выпивал с Вольским. Он был угрюм и неуважителен, доведя старика сначала до гневного выражения лица, а затем до того, что оно опрокинул стол. И гнев Вольского был вполне оправдан…

«Вы разговариваете с командующим Северным флотом!

Собственный ответ показался Карпову резким и несколько визгливым.

— Командующим флотом? И где тот флот, которым вы должны командовать, товарищ адмирал? Мы сами по себе, один корабль, потерянный среди моря и вечности. Один Бог знает, где мы сейчас, но могу вас заверить, что флота давно больше нет, и никто в Североморске не ждет нас. Этого больше нет, Вольский. Нет! Поймите это. Если вы хотите понять, зачем я это сделал, просто посмотрите правде в глаза. Все, что у нас осталось, товарищ адмирал, это этот корабль, и никто другой не мог сделать большего, чтобы защитить его. Если бы я не сделал то, что сделал, весьма вероятно, что мы были бы сейчас на дне моря. Вы не думали об этом?»

Да, он думал об этом, в том числе сейчас, на втором заходе. Все ушло — Североморск и Северный флота, Владивосток и Тихоокеанский флот — все ушло. Он был командующим флотом, гордым остатком всего, что осталось от российского Тихоокеанского флота. И понимание этого вызывало холод в животе. Если старая жизнь исчезла, то все, что у него осталось — все, что осталось у них всех — это три корабля и их экипажи. Они могли изменить ход истории, если захотят. В этот момент они были самыми могущественными людьми на Земле. В тот день он так ответил Вольскому: «Я держал время за горло и позволил ему вырваться. Разве вы не понимаете, что мы могли сделать с этим кораблем?»

Он уставился на основательно потрепанную книгу Федорова, лежавшую на его рабочем столе. Федоров, чистый сердцем Федоров. Человек с совестью, да? Карпов вспомнил остекленевший взгляд Федорова, глядящего на горящий остов, в который они превратили линкор «Ямато». Он понял, что сделал и вспомнил, что сказал тогда в утешение… «Дальше будет легче»…

Ответ Федорова все еще звучал у него в ушах… «Я не уверен, что хотел этого», — ответил молодой капитан, и Карпов понял, что он имел в виду. Ему никогда не станет легче — не человеку, в сердце которого осталось не каменным.

И вот теперь Федоров отправился на поиски Орлова, затерянного в прошлом, как и он сам. Но у него было то, чего Карпов был лишен без остатка, последнего, что осталось на дне ящика Пандоры. У Федорова оставалась надежда. Он знал, что Вольский и Добрынин лихорадочно работают над тем, чтобы вернуть их при помощи «Анатолия Александрова».

Вот почему мне настолько погано на душе, подумал Карпов. Надежды не осталось. Никто нас не ищет. Они, вероятно, даже понятия не имеют, что с нами случилось. Кто знает, дошло ли отправленное мной письмо до Вольского?

Но чем больше он думал о Федорове, тем больше задавался вопросом. Он должен был вернуться в 1942. Если ему удастся выполнить задуманное, он вернутся в настоящее. Если Добрынин сумеет каким-то образом спасти его, Федоров благополучно вернется в 2021. Но будет ли там все еще бушевать война, или он действительно сможет положить ей конец?

Карпов покачал головой, не желая верить в то, что Орлов мог сделать что-либо, чтобы вызвать эту войну. Он видел, что события неумолимо двигались к ней, несмотря на все, что они читали в той газете, несмотря на отсрочку, которую они получили, когда он перехватил руку Самсонова и не дал уничтожить американскую подводную лодку «Ки Уэст». Он представил, как Федоров вернутся в мрачный сгоревший и покрытый пеплом мир, который они видели на каждом берегу, к которому приближались. Он представил, как «Анатолий Александров» стоит в пятнадцати километрах от побережья Каспийского моря одиноким островом надежды. Они отправили бы группы на разведку. В том числе на базу в Каспийске. Что бы они найдут там, если все-таки вернутся? Безопасный и надежный мир, или просто еще один кусок угля?