Виктор Сиголаев - Третий не лишний

Пацаны стояли треугольником и с гоготом перекидывали друг другу холщовую сумку, которую я раньше видел у Полины. Девчонка взъерошенным зверьком металась между дылдами на полторы головы выше нее и яростно костерила своих обидчиков. И по папе, и по маме, и по… а вот такого даже я не слышал!

– Эй! Шпана пехотная!

Почему «пехотная», сам не знаю. Вырвалось вот. Да меня все равно не услышали, увлеченные действом. Лишь Полина покосилась между делом и вновь отчаянно ринулась к очередному захватчику.

– Отдай, ушлепок майонезный! Кому сказала? Ты, дефективный!

Классно! Может быть, не вмешиваться? Постою, послушаю, глядишь, пробелы в своей лексике восполню. М-да. Жалко, что воспитание не позволяет. Нельзя обижать девочек!

– Пацаны! Эй! Але! Меня слышат? Здесь я! Давай, завязывай… дисциплину тут хулиганить!

Теперь на меня оглянулся самый здоровый из троих. Не на полторы головы, конечно, выше, но… мне и одной хватит.

– Те че надо? Я не понял! Ты кто такой?

Ага! Знакомая формула. Помните? «Ты понял, я не понял». Приглашение на разборки. Вызов. Перчатка по сусалам.

Скучно, девочки.

– Кто я? А я… Паниковский. Михаил Самуэлевич. Великий слепой. А ты кто? Да! Ты кто такой, я спрашиваю? Наверное, Шура Балаганов? А вы знаете, Шура, как я ловлю гуся? Я убиваю его как тореадор – одним ударом.

– Чего? Какого гуся?

Полина неожиданно хихикнула и, воспользовавшись неразберихой, с силой вырвала свою сумку у одного из зазевавшихся потомков сыновей лейтенанта Шмидта.

– Гуся? Да того самого, который вам не товарищ, молодые люди. Оставьте девочку в покое.

Главный агрессор тут же скроил устрашающую тревожно-озабоченную мину – тоже непременный атрибут предстоящей драки:

– Я не понял! – И характерное движение головой вперед во время озвучивания ударной гласной «о». – Тебе че надо?

На следующей ударной гласной обычно производится первый толчок рукой в грудь. Первый залп, так сказать, грядущего генерального сражения. Из орудий главного калибра.

Я же от этого толчка просто увернулся, дернув левым плечом назад.

Залп оказался холостым.

– Я говорю, тебе че надо?

Второй толчок. Первый не состоялся, а физический контакт тел, непосредственное соприкосновение враждующих субъектов крайне важно в силу старинных уличных обычаев и неписаных алгоритмов. Теперь я дернул правое плечо назад. Рука незадачливого противника вновь толкнула воздух. И еще раз. И еще…

Это для нападающего плохо. Очень плохо.

Судите сами: за спиной находятся два товарища, которые с каждой секундой стремительно превращаются из единомышленников в свидетелей разворачивающегося позора. И это – не говоря уже о мелкой пигалице с сумкой, несостоявшейся жертве, которую буквально секунду назад так весело тащили на алтарь банального самоутверждения.

Поэтому нужно разозлиться. И психануть. И смести с лица Земли неожиданно возникшую проблему, которая на глазок явно гораздо слабее. По крайней мере, на голову ниже. А значит, точно слабее!

– Да ты… че те надо!!!

И сильный толчок уже двумя руками.

То, что коряво прозвучало, – не в счет. Небольшой вербальный сбой отработанной программы. Мы же злимся! Слова просто не поспевают за мыслью. Главное – результат.

Да только результат был катастрофически обратным.

Я позволил ладоням расстроенного в самых своих лучших чувствах лидера соприкоснуться с моей грудью, даже слегка подхватил его руки под локоток, чтобы, упаси бог, не оторваться. Сам же просто мягко упал на спину, потянув на себя рассерженный организм, и без того уже стремительно двигающийся вперед. А чтобы ему легче было перелетать через неожиданно возникшее препятствие, просто подставил ногу, уперев стопу где-то в области солнечного сплетения начинающего акробата.

Как правило, в таких ситуациях я очень опасаюсь травматизма. Не своего, разумеется. Боюсь излишне травмировать того, кто нападает. Техника, которую без малого год Козет втискивает в меня всеми правдами и неправдами, по сути, очень опасна на улице. Если дать ей волю – она надежно выведет из строя любого нападающего.

Да только оно нам надо?

Поэтому во время сего знаменательного перелета инородного тела через мою голову я ногой слегка подправил траекторию снаряда в сторону зеленеющей за моей спиной обочины дороги. Да, там должно быть чуть мягче.

Снаряд с хрустом врезался в заросли вонючки. Простите, айланта. Или сумаха, как его изредка у нас называют. Как бы ни называли, пахнет он… впрочем, на любителя.

Любитель, рыча, крушил кустарник и безнадежно пытался восстановить вертикальное положение в пространстве. Чувствовалось явное стремление к реваншу. Ведь этот шикарный полет – недоразумение? Почему всегда одного раза недостаточно? Национальная особенность? Славянское упрямство? Не знаю…

В это время второй по росту обидчик маленьких девочек приблизился ко мне на самую короткую дистанцию и со словами «Ты че? Я не понял!» (нет, вы слыхали?) также попытался толкнуть меня в грудь. Вот дался им этот толчок!

Я, даже не особо разворачиваясь, просто схватил заместителя атамана за большой палец тянущейся ко мне руки и слегка повернул его в обратную сторону от направления произрастания. Нежно. Чтобы, не дай бог, не сломать.

– Уй-уй-уй, больно! Больно же! – запаниковал нападающий. – Все-все-все, оставь, не буду больше!

Дети.

Я отпустил многострадальный палец. Парень резво попятился задом подальше от места событий. Между прочим, треск в кустах вонючки по непонятной причине прекратился. Точнее, превратился в деликатный шорох.

– Все, пацаны, разошлись! – резюмировал я. – Будут вопросы – жду на Коммунистической (улица, где находится наш двор). Полина, пошли.

В принципе конфликт исчерпан. Есть еще третий организм, зам зама. Да только третий в таких ситуациях почему-то никогда не нападает. Это похоже на статистическую закономерность: в любой команде всегда есть «слабое звено». Почему бы ему не быть третьим?

Третьим лишним.

– Испугалась?

Идет, молчит, чудо пучеглазое. Слова не выдавишь! Хлопает бестолково на меня своими… озерами. Кукла, да и только! Вот ведь настрадаются несчастные пацаны лет эдак через семь-восемь, а то и раньше. Блин, а меня вот сейчас угораздило! Не к одной, так к другой в лапы.

– Я спрашиваю, ты испугалась, Полина?

– Не-эт, – прошептала она еле слышно.

Да что же это такое?

Вот что у нее с голосом? От природы такой тихий? Что-то не верится! Интересно, кого это я буквально пару минут назад первой услыхал метров так за́ сто? И реплики, между прочим, не были такими вот односложными, как сейчас. Может, она в шоке?

– Ты в порядке? Эй! Сколько пальцев я сейчас показываю?