Джон Шеттлер - Тихоокеанский шторм

— Мы не стабильны, — тихо сказал Федоров. — Словно пульсируем между двумя точками во времени.

— Если бы у нас было что-то в поле зрения, мы могли бы заметить изменения, — сказал Вольский. — Но мы слишком далеко от берега. Море одно и тоже, а берег слишком далеко и теряется во мгле.

— По курсу остров Мелвилл, товарищ адмирал, — сказал Федоров. — Мы находимся к западу от залива Бигль, откуда можем направиться к Дарвину.

— А что насчет грозового фронта? — Сказал Роденко. — Так было, когда это случилось в первый раз. Погода резко изменилась.

— Вы уверены, что аппаратура исправна?

— Все системы исправны и функционируют нормально, товарищ адмирал. В последние восемь дней мы тщательно проверили все, и даже заменили узлы, поврежденные в результате внезапного обстрела в Средиземном море. Замечаний нет.

— Мне беспокоит не шторм, — сказал Федоров. — Хотя это, конечно, повод для беспокойства. Над нами безоблачное небо и на горизонте тоже ничего, но по вашей оценке это групповая цель — то есть формирование самолетов? Нетипично для мирного времени.

— Согласен, — быстро сказал Вольский. — Я считаю обоснованным объявить боевую готовность второго уровня, и, если нет возражений, нужно разворачиваться и уходить их района. Курс на запад.

Федоров на мгновение задумался.

— Я предлагаю подождать, товарищ адмирал…

— Боевая готовность два, товарищ капитан, — резко сказал Вольский. — Старший помощник должен немедленно выполнять приказы, особенно те, что касаются обороны корабля.

— Виноват, товарищ адмирал. — Федоров повернулся к дежурному офицеру и повторил приказ: — Боевая готовность два. Объявить тревогу.

— Так точно, товарищ капитан второго ранга.

Раздался сигнал тревоги, и Вольский удовлетворенно кивнул.

— А вот теперь, — сказал он. — Что у вас за мысли о курсе?

— Если предположить худшее, то есть то, что мы снова попали в иное время и то, что это 1940-е, то эти самолеты должны были вылететь либо с базы Купанг на Тиморе, или с авианосцев.

— Роденко, можете определить их курс?

— Контакты был слишком краткими, но дальность сократилась, а не увеличилась.

— Звучит не слишком обнадеживающе, — сказал Вольский. — Если это были самолеты с авианосцев, куда они могли направляться?

— В этом регионе не велось боевых действий на море, товарищ адмирал, за исключением налета на Дарвин в Феврале 1942.

— Могли мы видеть именно это?

— Возможно, товарищ адмирал. Но это означало бы, что мы сместились дальше. До сих пор мы не перемещались дальше изначального.

— Согласен, — сказал Вольский. — Кроме того, я полагаю, наш добрый знакомый адмирал Тови упомянул бы, если бы мы оказались в феврале 1942. Та еще головоломка. И нам не хватило бы вооружения, если бы провели где-то еще полгода прежде, чем появиться в Средиземном море.

— Согласен, товарищ адмирал, — сказал Федоров. — Один сплошной парадокс с любой точки зрения, кроме нашей собственной.

— Тогда давайте будем исходить из предположение, что время дама капризная и не любит, когда ей пытаются заглянуть под юбку, даже если увидят только ноги. А мы и так схватили ее за коленку — наше появление в 1941 явно вызвало большие проблемы. Возможно, мы не можем переместиться дальше именно из-за этого парадокса, о котором вы говорите.

— Я не знаю ни о каких серьезных операциях с участием авианосцев в этом районе в 1943 или позднее. Но, как я уже сказал, это нельзя сказать наверняка. Ход событий мог серьезно измениться.

— Наблюдаю цель снова! — Сказал Роденко. — Теперь гораздо ближе! Дистанция сто пятьдесят и сокращается. Что-то появляется в пятидесяти километрах впереди грозового фронта… Отметки снова исчезли, товарищ адмирал.

Адмирал посмотрел на Федорова.

— Вы полагаете, что поворот на запад приведет нас навстречу вражеской авианосной ударной группе?

— Ничего другого представить невозможно, товарищ адмирал.

— Отлично. Тогда повернем немного на север и посмотрим, сможем ли мы что-либо узнать. Но что-то подсказывает мне, что куда бы мы не направились, мы везде найдем проблемы. Рулевой, курс ноль. Скорость двадцать.

Ямасита тяжело поставил чашку на стол, с некоторым удовлетворением отметил ореховый привкус, и посмотрел на Нагано с блеском в глазах.

— Это возможно, — сказал он со спокойной уверенностью. — В свете успешной высадки в Порт-Морсби это логичный следующий шаг.

— Вы же знаете, что армия против расширения операции на австралийском континенте.

— Разумеется, но меня это не волнует. Они бесятся потому, что девяносто процентов их войск сейчас в Китае, и завязли там сильнее, чем мы ожидали. Дураки. Что дало вторжение в Китай, кроме бесконечной оккупационной возни с 700 миллионами китайцев? Где ресурсы, которые это принесло Японии?

— Я согласен, но армия выставит этот самый аргумент против операции в Австралии. Они утверждают, что для установления контроля требуется не менее десяти дивизий, и даже небольшую часть этих войск они предоставят без энтузиазма.

— Мы оба знаем, что это смешно, — отмел возражение Ямасита. — Я занял всю Малайю одной дивизией — 30 000 человек против четырехкратно превосходящего противника, и мы победили. На данный момент у меня достаточно сил в составе 25-й армии, чтобы провести эту операцию в одиночку. Во-первых, ошибочно думать, что нам нужно оккупировать весь континент. Это принесет нам не больше пользы, чем война в Китае. Но армия должна понять, что ресурсы и нефть, которые мы захватили на юге, должны быть хорошо защищены, чтобы быть полезны. А чтобы защитить их, нужно создать прочную линию обороны. От Сингапура через Батавию, Сурабайю и Купанг. Конечной точкой должен быть Дарвин, а не Купанг. Заняв Дарвин, мы перекроем нашей линией обороны Тиморское море и надежно закрепимся на австралийском континенте. Дарвин — то, что нам нужно на данный момент. Оттуда наши бомбардировщики смогут достать до большинства других населенных пунктов на севере.

Осами Нагано вздохнул и провел рукой по лысине. Будучи начальником Имперского морского генерального штаба, он мог оказать жизненно важную поддержку этим планам, если бы Ямасита имел хотя бы малейшие шансы получить добро на их исполнение.

— Я понимаю вашу логику, но армия заявит, что баз на Тиморе будет вполне достаточно.

— Возможно, — сказал Ямасита. — Но оставить Дарвин в руках врага означает соблазнить их укрепить его как свой единственный бастион на севере, способный обеспечить их действия в Тиморском и Арафурском морях, голландской Ост-Индии… Или даже возвращение Новой Гвинеи. Бомбардировщики В-17 уже атакуют наши объекты в Порт-Морсби — с аэродромов в Кэрнсе и Куктауне по другую сторону Кораллового моря! Если же американцы разместят эти самолеты в Дарвине, и обеспечат адекватное их прикрытие истребителями, они смогут бомбить наши ключевые нефтепромыслы в Индонезии, возможно, даже в Джакарте, которые и являлись основными целями нашего продвижения на юг. Это может понять и ребенок, и тем более на это способны сухопутные силы!