А. Живой - Сицилийское королевство

– Чего это он делает? – не удержался Забубенный.

– Считает поверженных врагов, – буднично ответил монгольский хан, – мы так всегда делаем, после сражений. Разве ты не знал, Кара-Чулмус?

Ошарашенный Кара-Чулмус промолчал. Он действительно не знал, что у монголов после каждой битвы велся строгий учет своих потерь и потерь противника. Только своих погибших пересчитывали простой перекличкой во время общего построения, а врагам отрезали уши и пересчитывали на досуге. Такое проведение статистических мероприятий Забубенного несколько покоробило, но повлиять на это он никак не мог. «Дикие нравы, – только и подумал механик, – нет, чтобы так прошерстить все поле и просто посчитать. Уши-то зачем резать?». Хотя, справедливости ради, прочитанное в прошлой жизни напомнило Григорию, что были в древности и другие товарищи по прозванию вандалы, так те отрезали убитым в бою противникам носы с аналогичными целями. И отбивали их даже у статуй. Вот почему все древнеримские статуи такие безносые. Что уж говорить о некоторых индейских и африканских племенах, которые вообще отрезали побежденному врагу самое дорогое. Забубенного передернуло от этих воспоминаний, и он постарался забыть об увиденном как можно скорее. Тем более что, миновав городишко Печ, отряд выехал в небольшую долину между холмами и взору механика предстал таки долгожданный замок во всей своей красе.

Замок местного жупана стоял на соседнем с городком холме, одна сторона которого была практически отвесной и заканчивалась крутым обрывом, а другая, более пологая, защищена глубоким рвом. Метрах в ста от стен замка начинался лес. Где-то за деревьями шумела река.

«Интересно, – неожиданно для себя подумал Григорий, снова входя в роль военачальника осадного обоза, – как у товарищей осажденных с водой? Надолго ли запасов хватит». Как показывала многолетняя практика долговременных осад, о которой Забубенный, естественно, только читал, замок мог держаться довольно долго, если он был хорошо укреплен, и в нем было достаточно воды. Еда, конечно, тоже нужна, но все-таки вода считалась основным стратегическим запасом.

А этот венгерский замок, хоть и казался относительно небольшим, судя по всему, был укреплен неплохо. Над поднятым мостом возвышались две мощные башни, дальше всю вершину холма опоясывала приличная стена с квадратными зубцами. В глубине, за первой линией обороны, виднелась цитадель – еще одна стена и главная квадратная башня, служившая арсеналом и жилищем местного жупана. Над цитаделью гордо реял красно-белый флаг с гербом в виде креста и короны. Где-то между первой и второй линией обороны должны были находиться скрытые от глаз конюшни, псарни и другие хозяйственные постройки.

Забубенному сразу бросились в глаза редкие фигурки в белых балахонах с черными крестами, рассредоточенные по всему периметру стены. Между ними мелькали солдаты в красно-белых телогрейках, видно, ратники из местного венгерского воинства. Вооружены они были в основном луками и арбалетами. С последними Григорий еще не сталкивался. Стрела, пущенная со стены, ссадила с седла одного из передовых нукеров, угодив ему в грудь. Рассмотрев ее, Григорий удивился – она была довольно короткой и толстой, немного похожей на болт, но дело свое сделала. Долетела и пробила легкий доспех конника.

– Арбалетчики шуткуют, – прокомментировал первый контакт с осажденными Егорша, – далеко, однако, бьют. Надо бы укрыться куда-нибудь от греха подальше.

Но Хулачу-хан уже заворачивал своих людей в сторону леса. По дороге Забубенный заметил несколько свежевыстроенных деревянных стен-укрытий, в которые с гулким хлюпаньем впивались арбалетные стрелы, пока отряд по открытой дороге передвигался к лесу.

Едва только появилась новая опасность, мозг Забубенного заработал с удвоенной силой. И он машинально стал присматривать позицию для камнеметного орудия. И почти сразу увидел небольшую возвышенность, за которой вполне можно было разместить орудие без ущерба для своей живой силы. И вид на ворота и башни оттуда открывался отличный. Григорий сообщил Хулачу-хану, что встанет здесь.

Хулачу, недовольный остановкой отряда, окинул взглядом холм, но возражать не стал.

– Я доложу хан Каюк, – буркнул он, – он решит, как быть.

– Давай, – кивнул Забубенный, – докладывай.

А провернувшись к Егорше, приказал.

– Разворачивай артиллерию прямой наводкой. Будем бомбить ворота.

Понятливый Егорша взялся за дело и через двадцать минут орудие уже было готово стрелять. Телега с камнями стояла рядом. Тут же обретались и проверенные ратники-артиллеристы уже принимавшие участие в подобном эксперименте во время осады предыдущего замка венгерского жупана. Здесь остались и уцелевшие бродники, из которых механик решил сделать свой штаб и собственное почтовое отделение для сношений с другими частями, если не хватит монгольских почтовых нукеров.

Забубенный выбрал себе наблюдательную позицию рядом с вершиной холма и обозрел окрестности. До главных ворот и стены замка было по восходящей метров триста. Не больше. Конечно, стрелы осажденных сюда иногда долетали, но холм надежно защищал от прицельных попаданий почти всю орудийную прислугу.

В это время прискакал нукер от Каюка. Хан требовал Забубенного на военный совет. Григорий не стал противиться, он и так уже нарушил субординацию, но надеялся, что монгольский военачальник его простит, поскольку он работал на общую победу.

Сев на коней, Забубенный и Егорша прискакали на лесную поляну, где Каюк устроил свой походный штаб. Там стояло несколько шатров, окруженных повозками на случай вылазки осажденных и толпилось человек сто всадников, рассредоточившихся между деревьями. Григорий не стал спрашивать, где остальные. Наверняка, квартируют в Печи, да несут дозоры вокруг замка, чтобы никто не убежал.

Не успел Забубенный спешиться, подскакав к главному шатру, и зайти внутрь, как сидевший там со своими помощниками Каюк, оторвался от карты и рявкнул на него вместо приветствия.

– Мне сказали, ты уже поставил орудие, Кара-Чулмус?

Забубенный немного огорчился, решив, что сейчас его опять начнут казнить, но отступать было некуда.

– Да, поставил. А зачем в лес его тащить, оно же здоровое, его здесь и поставить негде, – сказал он, проглотив слюну, – а там позиция хорошая. Стрелять удобно. Деревья, опять же, не мешают. И до ворот в самый раз.

– Смотри, Кара-Чулмус, – пригрозил Каюк, – если осада затянется, тебе не сдобровать.

– Да, знаю, знаю, – ответил привычный к угрозам механик, – и про кол знаю, и про ханскую награду. Ничего, перезимуем. Семь бед – один ответ.

Каюк выслушал русские присказки, коряво переведенные механиком на монгольский язык, и теперь озадачился сам. Помолчав немного, он осторожно намекнул Григорию: