Вячеслав Головнин - Метель 1-2

Рыжевская открыла рот и издала какой-то невнятный звук. Саша перевел на нее свое внимание и снова повернувшись к ректору, сказал:

- Семен Иванович, покажите своего главного библиотекаря врачам, по-моему, у нее налицо все признаки панкреатита.

- Вот как? – отмер от удивления ректор. – Вы полагаете?

- У меня нет ни тени сомнения, - ответил Саша.

- А что скажет наша уважаемая Дарья Борисовна? – спросил ее ректор.

- Боюсь, что я не готова ответить на такой вопрос. Это у нас Саша спец по диагностике.

- Вот как? – снова и еще больше удивился ректор. И обратившись к Саше, спросил:

- Вы не расскажете нам, коллега, как вы определили панкреатит у уважаемой Евдокии Артуровны?

- Как вы знаете, - лекторским тоном начал свой ответ Саша, - внешних признаков панкреатита очень немного, но в данном случае они все налицо. Я начал наблюдать уважаемую Евдокию Артуровну с месяц назад. За этот месяц она сильно и быстро похудела. Это произошло неделю назад. Я слышал, как она жаловалась своей работнице на отсутствие аппетита и тошноту после приема пищи. Во-вторых, ее кожа приняла явно выраженный желтоватый оттенок. В-третьих, она постоянно держит одну руку на животе. Я заметил, что после обеда у нее идут отрыжки и пару раз заметил, что она пускает газы. Мне кажется, что этого вполне достаточно, чтобы насторожиться и, по крайней мере, сходить в поликлинику. Если пустить на самотек, то можно будет вскоре ожидать первого острого приступа.

Рыжевская растерянно посмотрела на ректора:

- Семен Иванович, - жалобно проблеяла она, - да что же это, неужели это правда?

- Мне кажется, - ответил ей Воробьев, - что в данном случае молодой человек абсолютно прав, и я бы на вашем месте не пренебрег его советом. Идите прямо сейчас, я вам разрешаю покинуть рабочее место. Светочка справится одна, сегодня суббота, народу, как сами видите, практически никого нет.

Проводив Рыжевскую взглядом, ректор вновь обратился к Саше:

- А что вы скажете насчет меня?

- А вам бы я посоветовал проконсультироваться с Никитиным.

- С Егором Алексеевичем?

Саша кивнул.

- Вы видите что-нибудь серьезное?

- Когда дело касается нашей сердечно-сосудистой системы, то тут несерьезного бывает мало, - ответил Саша.

- Понятно, - поскреб затылок Воробьев.

- Хорошая смена у нас подрастает, - сказал он довольным тоном, обращаясь к Даше. Потом обратился к Саше:

– Я разрешаю вам, Александр, приходить в нашу библиотеку и заниматься здесь в любое удобное для вас время. Пойдемте, со мной, я распоряжусь выдать вам читательский билет с правом получения литературы на дом.

С этого времени Сашу часто можно было видеть в читальном зале, да и на абонемент он заглядывал практически ежемесячно.

В тот же день, часом позже, в кабинете Князева.

- Послушай, Андрей, - говорил Князев, обращаясь к Сашиному отцу, – давно хотел тебя спросить. Ты не удивляйся моему вопросу, я его многим задавал. Скажи мне как на духу, ты к выздоровлению Лизы имеешь какое-нибудь отношение?

- Как тебя понимать, Ерофей Данилович? – задал ему Андрей встречный вопрос. Они давно уже в неофициальной обстановке разговаривали на «ты». – Какое отношение я могу иметь к ее выздоровлению? Или ты спрашиваешь мое отношение к этому событию? Если так, то я очень рад и за Лизу, и за тебя, Ерофей Данилович. Я знаю, что такое неизлечимая болезнь, сам страдал от такой.

- Да, ты как-то рассказывал что-такое, но откровенно говоря, я уже забыл. Ты не можешь вкратце рассказать еще раз, - попросил Князев.

- У меня была открытая форма туберкулеза. На фронте, я однажды отстал от своего поезда. Дело было в апреле 1945 года. На полустанке я налегке, в одной гимнастерке побежал в буфет, разжиться хоть чем-нибудь и когда возвращался увидел, что мой поезд отходит. Все бросил, что купил и побежал за поездом. Успел вскочить на подножку последнего вагона. Стучался, но никто не открыл. Потом выяснил, что в вагоне был груз, а людей не было. Сопровождающие ехали в соседнем вагоне. Короче говоря, провисел я на этой подножке час или полтора, пока не прибыли на соседнюю станцию. Там уж меня сняли. Простыл, болел, а потом у меня случился приступ с кровотечением. Врачи поставили диагноз – открытая форма туберкулеза. С тех пор был на инвалидной группе. Спасибо одному врачу. Уже после войны, проходил я как-то медкомиссию. И один врач, пожилой уже мужчина спрашивает меня, как я заболел. Ну, я ему все и рассказал. Он говорит, а почему вы тогда не инвалид войны? Я только плечами пожимаю. Мне-то откуда знать. Оказывается, раз я заболел, будучи на фронте, то имею право на документ инвалида ВОВ. А там пенсия почти в два раза больше. Стал хлопотать, просьбу удовлетворили, бумаги, соответствующие у меня, были в полном порядке. Так с тех пор и был инвалидом ВОВ вплоть до позапрошлого года. Почитай каждую весну, а иногда и осенью, у меня обострение было с кровотечением. Иной раз полный таз крови за один приступ набегало.

Отец замолчал. Было видно, что воспоминания его гнетут.

- А, сейчас, - осторожно задал вопрос Князев.

- В конце 1950 года инвалидность с меня сняли полностью. Туберкулеза не обнаружили, говорят, как не было. Еще в начале 1950 года он был, а потом исчез, как отрезало. Все врачи только руками разводят. Говорят, что такие случаи иногда бывают, но очень редко. Как только инвалидность сняли, так сразу и пенсию по инвалидности перестали платить. Ну, вот тогда я к вам и устроился на работу.

- М-да, - задумчиво промычал Князев. – Еще одно чудесное исцеление в нашу копилку.

- Это вы о Лизе? – спросил Андрей.

- О Лизе и не только о ней. Тут уже десятка два различных случаев неожиданных исцелений набирается. Один только «зубной скандал» чего стоит. Слышали, наверное, о таком?

- Нет. У меня в последнее время работы выше крыши было, и по работе, и по учебе. Нет времени сплетни собирать.

- В том-то и дело, что это не сплетни, а установленный и задокументированный факт.

- А в чем там дело-то, - заинтересовался Андрей.

- Представляешь, весь рабочий коллектив 20-й школы, заметь, не только учительский состав, а буквально все, кто там работает получили новые зубы.

- Это как, получили? – засмеялся Андрей. – Кто-то пришел и выдал каждому по комплекту в посылочке, перевязанной голубой ленточкой?

- Вот ты смеешься, а я завидую. Собиралась специальная медицинская комиссия, на которую были приглашены все стоматологи, которые пользовали работников 20-й школы. Они подтвердили, что ни ранее поставленных пломб, ни кариеса, ни коронок ничего из этого у их пациентов в наличии не осталось. У всех были новенькие зубы, без каких-либо следов эксплуатации. Как только что выращенные. Никто не то что болей, никакого беспокойства не ощутил.