Вадим Полищук - Капитан Магу-2

Минут через десять вернулся контрабандист, подкинул дров в очаг.

— Есть будешь? Я тебе сыра принес и хлеб.

Внезапно Алекс ощутил сильнейшее чувство голода.

— Давай.

Горанович помог ему сесть, и пока офицер жевал солоноватый подкопченный сыр с размоченным в воде пресным хлебом, рассказал все местные события за последнюю неделю.

— Еще неделю назад все тихо было. Пять дней тому османийцы вдруг зашевелились, собираться начали. Четвертого дня синие мундиры из окресностей Одреополя ушли. Пехота ушла, кавалерия ушла, пушки увезли. Все их лагеря сейчас пустыми стоят, даже часовых не оставили. В самом Одреополе остался только местный гарнизон, госпиталь, склады и немного обозников. Эник-паша со штабом тоже ушел. Местные было обрадовались, но позавчера в Одреополь пришли башибузуки, около тысячи. Вчера со складов ушел большой обоз, местные полагают с порохом.

Картина происходящего стала проясняться, осталось только уточнить некоторые вопросы.

— Так через какой перевал османийцы ушли?

— Почти все через Шиповский. Через Орканский мало ушло.

— Раненых в город привозли?

— Про раненых Добрын ничего не сказал. Или совсем не привозили, или привозили мало.

Ну, вот все и сложилось. Башибузуки начали по привычке местных грабить. И не только местных, и не только грабить. Те разбежались из Одреополя по окрестностям, отсюда и столь хорошая осведомленность пастуха Добрына о событиях в городе. Но пора вернуться к османийским войскам.

Корпус Эник-паши сорвали с места неожиданно, приказом сверху, видимо, гарнизон Коварны основательно припекло, и без поддержки извне османийцы город удержать уже не надеются. Судя по опустевшим лагерям близ Одреополя, возвращение назад не планировалось. Паша все поставил на одну карту, один удар, и удар этот нацелен на Коварну через Шиповский перевал и Лочев. Со стороны Орканского перевала планируется только демонстрация с целью отвлечь руоссийцев от направления главного удара.

Но с главным направлением у Эника сразу не заладилось, смахнув с перевала мешавшую ему роту и выйдя к Лочеву, паша обнаружил, что остался без большей части пороха для осадных орудий. Без осадной артиллерии штурм Лочева сопряжен с большими потерями. Конечно, можно завалить городские укрепления трупами, но с кем тогда идти до Коварны? И османийский принял другое решение — отложить штурм и выгрести остатки пороха с Одреопольских складов. На это указывало отсутствие потока раненых и вчерашний пороховой обоз.

В результате, весь корпус Эник-паши оказался растянутым вдоль единственной горной дороги, а выход на оперативный простор ему закрывали укрепления Лочева. И две дивизии в узком дефиле не развернуть, полки османийцев вынуждены будут поочередно биться лбами об Лочев, пока у обороняющихся не закончатся патроны. Или солдаты. И вряд ли в штабе Палканской знают об отсутствии реальной угрозы Тешелю. Если донести до них сложившуюся ситуацию, то гарнизон Лочева может быть усилен резервами из Тешеля без ослабления войск осаждающих Коварну. В планах османийцев ведь может быть и прорыв осажденных навстречу войскам Эник-паши.

А в голове капитана Магу уже сложился другой план. Двумя-тремя полками от Тешеля перейти Орканский перевал, спуститься с предгорий и сходу взять Одреополь. В этом случае, османийцам точно будет уже не до Коварны и Лочева. А что? Войск там почти не осталось, тысячу башибузков разогнать труда не составит. Но на такое наступление штаб Палканской армии не пойдет, им бы только не допустить прорыва и ухода гарнизона Коварны.

Численность штыков в Палканской армии тысяч на пятнадцать превышала количество таковых в корпусе Эник-паши. Но если добавить к двум дивизиям паши гарнизон Коварны, то тут перевес в силах был уже на стороне османийцев. Еще одним недостатком руоссийской диспозиции было то, что с началом полной блокады Палканская армия вынуждена была держать несколько слабых гарнизонов вроде того же Лочевского или Тешельского, удаленных на десятки верст друг от друга.

В таких условиях знание направления главного удара противникаи возможность переброски резервов для его отражения с неугрожаемых направлений могло сыграть решающую роль в предстоящем сражении. В любом случае стоило проинформировать генерала Скоблина о сложившейся обстановке, но как доставить донесение в Ясен?

— Горанович, а за два дня до Ясена дойти можно?

Контрабандист задумался, потом высказал результат своих размышлений.

— Можно. Очень трудно, но можно.

— А за полтора?

— За полтора нельзя, даже если идти всю ночь.

Два, так два, хотя штурм Лочева может начаться уже завтра. Осталась сущая мелочь — уговорить Горановича.

— Горанович, отнеси записку в Ясен. Я заплачу.

Уговаривать контрабандиста пришлось долго, сошлись на двух червонцах, которые приплюсовывались к общему долгу за спасение капитана Магу. Сложности возникли с запиской, поскольку полевая сумка офицера осталась где-то в траншее на Шиповском перевале. В кармане мундира отыскался огрызок карандаша, но не оказалось ни клочка бумаги. У горановича с канцелярией были не меньшие трудности. К удивлению Алекса, у Добрына бумага нашлась. Грубая, серая, но вполне пригодная для письма.

Забрав донесение капитана Магу, контрабандист пообещал.

— Завтра утром пойду.

— Какое завтра?! — взвился Алекс. — Сегодня! Сейчас же! Каждая минута на счету!

Не выдержав такого напора, себриец сдался.

— Ладно, пойду прямо сейчас.

— И помни, только офицеру из штаба Палканской армии, никому другому, — напутствовал его капитан.

Теперь оставалось только ждать. Добрын оказался коренастым мужиком, до глаз заросшим черной бородищей и насквозь провонявший овчиной. По руоссийски он не говорил, похоже, он вообще говорить не любил, но кормил больного исправно. Правда, после такой кормежки Алекс еще с год на сыр спокойно даже смотреть не мог. На четвертый день, зайдя проведать раненого, пастух неожиданно разразился длинной речью. С пятого на десятое офицер понял, что в Одреополь был доставлен большой транспорт с ранеными из-под Лочева.

— Велики, врло велики, — так несколько раз и повторил.

Из этого следовало, что штурм Лочева уже состоялся и стоил османийцам серьезных потерь. Непонятно только насколько серьезными, и каков был результат. Взяли османийцы Лочев или не взяли? И если взяли, то сумели ли продвинуться дальше? Раньше, чем через несколько дней ответы на эти вопросы получить не удастся.

Прошло восемь дней с момента появления капитана Магу в пастушьей хижине Добрына. Алекс уже немного окреп и самостоятельно выбирался из хижины на свежий воздух. И слышать стал лучше, вот только говорил еще не очень хорошо. Когда офицер грелся на зимнем солнце, снизу поднялся пастух вместо со своими овцами, вечно скалившейся на Алекса лохматой овчаркой и довольной рожей.