Геннадий Марченко - Вращая колесо Сансары

Дочитываю на автомате записки, затем ещё порция историй из английской жизни Егора Мальцева. Сам же шарю глазами по залу, пытаюсь в полумраке отыскать слишком уж навязчивую поклонницу. Нет, не получается. Надо сворачиваться, настроение упало ниже плинтуса. На прощание исполняю одну из моих любимых вещей – песню «Александра» на музыку Никитина и стихи Визбора и Сухарева. Естественно, приходится выдавать за свою. Народ аплодирует стоя. Откланиваюсь минуты три, потом машу рукой и скрываюсь за кулисами. Аплодисменты не стихают, приходится возвращаться и ту же «Александру» исполнять на бис. После этого решительно прощаюсь и прошу Курочкина вызвать такси. А сам из кабинета заведующего звоню домой. Трубку поднимает Лисёнок.

– Вы как? У вас всё нормально?

– Вроде бы да… А почему у тебя такой голос взволнованный?

– Разве? Просто соскучился по вам, сейчас еду домой, разогревай ужин.

С утра буду звонить Семичастному, благо он дал мне номер приёмной. По идее, этим делом должна заниматься милиция, но Владимир Ефимович в курсе ситуации, может, посоветует, к кому обратиться при отсутствии в Москве Тикунова. А сейчас домой, к жене и сыну, которым я ни за что не позволю причинить вред какой-то сумасшедшей женщине.

Жену и близких я пугать не стал, решив для них историю о записке сохранить пока в тайне. Понадеялся, что знающие люди, которых мне может порекомендовать председатель КГБ, посоветуют, как вести себя в данной ситуации. Только на всякий случай придумал историю с маньяком, который объявился в нашем районе и нападает на молодых мамаш с детьми, правда, те в основном отделываются испугом. История вызвала у Ленки лёгкий диссонанс, и в итоге я сам утром напросился выгуливать Лёшку. Почти час, что мы бродили по окрестностям, я пристально вглядывался в прохожих, прикидывая, кто из них может быть замаскированной Светланой Козловой-Фурцевой. Может, и глупости, но по здравом размышлении на моём месте каждый ходил бы и оглядывался.

У Семичастного нашлось время для личной встречи только под вечер, после возвращения с совещания в ЦК.

– Теперь буду торчать в кабинете чуть ли не до полуночи, дел, как обычно, невпроворот, – встретив меня, пробурчал Владимир Ефимович. – Ну, рассказывай, что опять у тебя приключилось?

Я протянул ему записку:

– Вот, вчера во время творческого вечера в Политехническом музее из зала передали вместе с вопросами от зрителей. Думаю, нужно предпринимать какие-то решительные шаги, не могу же я постоянно ходить и озираться. Да ладно я, вдруг она реально замыслила сделать что-то жене и сыну?

– Думаешь, это Светлана? – спросил Семичастный, задумчиво сворачивая и разворачивая бумажку.

– Есть другие варианты? Я бы не стал вас тревожить, напросился бы на приём к Тикунову или его заму Захарову, но они в какой-то затянувшейся командировке, а больше я там никого не знаю. Вот и пришёл к вам, думал, может, вы что-то посоветуете.

– Ну и правильно сделал, что пришёл, хотя действительно не по нашей линии такие дела. Знаешь что, возьму-ка я эту историю под свой контроль. Всё-таки дочь министра культуры – фигура достаточно известная, а то доверят дело какому-нибудь неопытному следаку – ещё упустит что-нибудь, и наворотит делов твоя Света… В смысле, не твоя конечно же. В общем, проведём почерковедческую экспертизу, постараемся выяснить, где вчера была Козлова, если понадобится – устроим допрос с пристрастием.

– Думаете, Екатерина Алексеевна вам это позволит? Я имею в виду допрос…

– А ты думаешь, ей самой это надо, чтобы дочка её под монастырь подвела своими необдуманными поступками? Для неё же лучше, если всё будет проходить без огласки. А мы умеем не создавать лишнюю шумиху, чем, кстати, наши коллеги из МВД не всегда могут похвастаться. Поэтому и займёмся этим делом сами, под моим личным контролем. А твоей семье… Думаю, круглосуточная охрана ни к чему, да и супругу твою пугать лишний раз не нужно, раз уж она пока не в курсе. Просто старайся пореже покидать дом. У тебя же нет каких-то срочных дел?

– М-м-м… Да вроде таких уж срочных нет.

– Ну и замечательно! Побудь с семьёй, порадуй жену и ребёнка, а мы пока займёмся Светланой. А ты о ней постарайся забыть, это уже наша проблема.

Ага, наша проблема… Как выяснилось на следующий день, и моя по-прежнему. Потому что, как раз когда мы заканчивали с Лисёнком обедать и я дул в стакан с чаем, чтобы немного остудить пахучий кипяток, в дверь позвонили.

– Я открою, – опередил я дёрнувшуюся было супругу.

И предварительно – чем чёрт не шутит – поглядел в глазок. На лестничной площадке переминался неприметный мужичонка невысокого роста, в тёмном неброском костюме. Ну это уж точно не загримированная Козлова-Фурцева, поэтому я без опаски открыл дверь.

– Здравствуйте, Егор Дмитриевич. Я от Владимира Ефимовича.

Он раскрыл перед моим лицом красные корочки. Романцев Яков Петрович, капитан госбезопасности.

– Чем могу быть полезен?

– Егор Дмитриевич, вам нужно переодеться и проехать с нами, – негромко сказал капитан, оценивающе разглядывая мои треники. – Это не просьба…

Вот тебе раз! Как-то живо вспомнились фильмы о 1937 годе и «чёрные воронки». Хотя времена уже не те и людей просто так не хватают. Да и за что меня хватать? И так уже от сборной отстранили, да и то беспокоясь о моей же безопасности.

– Это связано с Фурцевой-младшей? – на всякий случай решил уточнить я.

– На месте всё узнаете.

Все страньше и страньше, как говорила Алиса в русском переводе. Что-то не нравится мне всё это. Но делать нечего, с органами не спорят.

– Кто это был? – спросила Ленка.

– В Министерство культуры срочно вызывают, даже машину прислали, – нагло соврал я. – А в чём дело – не говорят, мол, на месте всё узнаю.

– Даже чай не допьёшь?

Допил, влив в себя остывшую жидкость практически одним махом, после чего быстро переоделся в цивильное и, спустя минуту, садился в чёрную «Волгу» с занавесочками на окнах. Вряд ли на ней ездит сам Семичастный, но всё равно выглядит представительно. Романцев сел рядом с водителем. Ехали молча и минут через двадцать зарулили в большой двор на Кутузовском проспекте.

Ого, ничего себе! Моему взгляду предстало настоящее столпотворение. Под сотню зевак, которых оттеснили в сторону взявшиеся за руки милиционеры, пялились, как один, куда-то наверх. Переливались красно-синими цветами мигалки на двух милицейских машинах, рядом замерли модернизированная «Волга» неотложки с красным крестом на боку и пожарный автомобиль на шасси ГАЗ-53.

Я невольно поднял глаза, чтобы понять, куда все так уставились, и обомлел… В окне 5 этажа стояла… дочь министра культуры СССР Светлана Козлова. Она стояла спиной, явно разговаривая с кем-то в комнате, но я её сразу узнал.