Геннадий Марченко - Вращая колесо Сансары

– Пойдёмте, Владимир Ефимович ждёт, – подтолкнул меня капитан.

– А где он?

– В квартире Светланы Петровны.

Он и впрямь там оказался, общался с представителем УВД в полковничьих погонах. Рядом переминался врач в белом халате. Увидев меня, Семичастный кивнул:

– А, Егор, приехал… Видишь, что творится?

– Угрожает суицидом? – высказал я напрашивавшуюся догадку.

– Угу. Наглоталась какой-то дряни, совсем у бабы крыша съехала. Орёт, чтобы Егора Мальцева привезли, что-то сказать ему хочет. Вот я за тобой и послал. За мужем тоже на всякий случай послали, должны сейчас привезти. Екатерина Алексеевна сейчас в загранпоездке, просил пока ей не сообщать, успеется. Посмотрим, чем всё закончится.

– А дочка?

– Дочка в садике, ещё ей этого не хватало увидеть. Ты потяни ещё немного время, там внизу пожарные должны брезент растянуть, потом уж пусть прыгает, не страшно. Хреново, конечно, что при народе, но теперь уж ничего не попишешь. Ну что, готов?

Я молча кивнул, и Семичастный распахнул ведущую в соседнюю комнату дверь. Светлана по-прежнему стояла босиком на подоконнике, слушая монотонную речь женщины средних лет. Наверное, нашли где-то психолога, либо у них штатный имелся. Только у кого – чекистов или милиции? Хотя какая, собственно, разница?

Светлана выглядела и впрямь неважно, держалась двумя руками за косяк окна и легонько так покачивалась туда-сюда, в любую секунду грозя вывалиться наружу. Но тут её взгляд переместился на меня, и зрачки, и без того широкие, казалось, ещё больше увеличились в размере.

– Егор… Ты пришёл.

Она покачнулась, я и психолог одновременно шагнули к ней, но Светлана сумела восстановить равновесие и предупреждающе выставила перед собой ладонь правой руки:

– Стойте, где стоите! Ты! Ты, Егор, подойди… Не вплотную. Вот так. Стой. А она пусть уйдёт… совсем.

Я оглянулся на женщину-психолога, та вернула мне вопросительный взгляд, явно пребывая в замешательстве. Желательно не нагнетать ситуацию, Светка и так непредсказуема, а после приёма неизвестно каких препаратов от неё можно было ожидать чего угодно.

– Выйдите, пожалуйста, – негромко попросил я, и психолог подчинилась, впрочем закрыв за собой дверь не очень плотно.

С полминуты мы молча смотрели со Светланой друг другу в глаза, после чего она опустила взгляд и снова опасно покачнулась. И так же, не поднимая глаз, тихо произнесла:

– Я ждала тебя, Егор. Ждала все эти дни. Ты даже не представляешь, что я пережила. А сегодня я выпила целую горсть транквилизаторов, которые мне выписал врач, думала, станет легче… А тут из КГБ приезжают, я сразу поняла, что это насчёт вчерашней записки в Политехническом…

– И после этого решила выскочить в окно?

Ответом мне было молчание. Опущенная голова, растрёпанные волосы, закрывающие поникшее лицо, в декольте распахнутого халатика виднеется грудь… А Светлана ничего так, довольно симпатичная. Что ж её так занесло-то, будто приворожило ко мне. Хорошего бы гипнотизёра ей, нехай внушит, что заглядываться на женатых мужчин – не самая лучшая идея. Или пусть найдёт другой предмет для обожания. Какого-нибудь Леонардо да Винчи, в смысле его творчество. Приедет в Лувр и пускай себе встаёт перед «Джокондой», тяжело дыша, наслаждается.

– Егор, иди ко мне, – так же тихо произнесла она, поднимая голову. – Иди, не бойся… Вставай сюда, на подоконник.

Я встал рядом с ней, прикидывая, как бы сподручнее спихнуть эту ненормальную в комнату. Говорят, у психов силы удваиваются, а то и утраиваются, как бы не сплоховать.

– Егор, я не хочу жить. – Она снова немигающим взглядом смотрела мне в глаза. – Давай уйдём вместе. Там никто нас не разлучит, никто не помешает нашему счастью.

– Знаешь, меня и в этом мире всё устраивает. Жена, ребёнок, футбол, музыка… Почему бы и тебе не найти себе какое-нибудь применение в этой жизни?

– Как же ты, глупенький, не поймёшь… – Она обхватила моё лицо ладонями, продолжая пристально смотреть в глаза. – Как же ты не поймёшь, что для меня ничего и никого не существует, кроме тебя! Я не хочу быть твоим другом, я хочу быть твоей любовницей, спать с тобой в одной постели, варить тебе по утрам кофе…

– А муж, а дочка? О них ты подумала?

Светлана на мгновение отвела взгляд, а я успел скосить глаза вниз, где пожарные уже приготовили брезентовое полотнище. Интересно, если мы вывалимся вдвоём, они нас удержат? И выдержит ли брезент?

– Егор, давай уйдём, я тебя умоляю.

– Давай, – согласился я. – Спускайся с подоконника, выпьешь чайку, примешь ванну, приведёшь себя в порядок…

– Ты издеваешься? – В её глазах появилась злость. – Ты равнодушная, тупая скотина! – Последовали два удара в грудь маленькими кулачками, которые я перехватил. – Я тебя ненавижу!

– Хорошо, если ты меня ненавидишь, тогда я пошёл?

– Пошёл?! Ты пойдёшь со мной!

Она обвивает меня руками и резко толкается вбок, в сторону улицы. Слыша дружный вопль зевак, я судорожно пытаюсь ухватиться хоть за что-нибудь, ногти царапают краску оконной рамы, а в следующее мгновение мы, крепко прижимаясь друг к другу, летим вниз, и за пару секунд свободного полёта с зашедшимся дыханием перед глазами почему-то проносится лицо моей бывшей жены, ещё из той жизни. Только успела мелькнуть мысль: «К чему бы это?» – как мы весьма чувствительно приземляемся на тугое брезентовое полотнище. На мгновение вышибает дух, подпрыгиваем ещё раз где-то на полметра, и теперь челюсть Светланы при повторном падении врезается в мою нижнюю губу, которая тут же лопается, и я ощущаю тёплую струйку, стекающую по подбородку вбок.

Затем нас бережно опускают на зеленеющий у стены дома газон, я вижу склонившиеся над нами головы пожарных в касках. Затем их кто-то расталкивает, и возникает мужик в костюме.

– Света, Светочка, что происходит?! Господи, ты живая? С тобой всё нормально?

«Небось муженёк член партии, а чуть что – Господа вспомнил», – пронеслось в голове совсем не к месту.

Кое-как поднимаюсь на ноги, ощупываю себя. Вроде ничего не сломано, только кровь из губы продолжает течь. А тут уже началось движение, вокруг суетятся врачи, милиция, чекисты… Гляжу на незадачливую поклонницу. Как она там? Вроде шевелится, что-то бормочет, ну и ладно, пусть с ней теперь врачи разбираются, и желательно психиатры. А я своё дело сделал и могу быть свободен.

На моё плечо ложится чья-то тяжёлая ладонь. Оборачиваюсь – Семичастный.

– Надеюсь, это единственная рана? – кивает на мою губу.

– Вроде бы да.

– Товарищ, окажите пострадавшему необходимую помощь, – обращается он к врачу.

Тот споро раскрывает свой чемоданчик, смачивает ватку перекисью и промокает рану. Немного пощипывает, но, главное, кровь удаётся остановить.