Геннадий Марченко - Вращая колесо Сансары

– Ой, не удержат! – пискнула жена какого-то посольского работника, закусывая кулачок.

– Клава, не каркай! – пригрозил супруг, не отводя напряжённого взгляда от зелёного прямоугольника поля, после чего так же, не глядя, достал из кармана жестяную коробочку и извлёк из неё таблетку валидола.

Да так и не донёс до рта, потому что в этот момент Яшин каким-то чудом парировал пущенный Дьюлой Ракоши, словно из пращи, мяч. Стадион ухнул, а Иваныч, пока Фаркаш спешил к угловому флажку, успел навтыкать защитникам, которые позволили Ракоши нанести удар.

Похоже, история Лозового уже не повторится: если наши и выиграют, то со счётом 1:0, а венгры того и гляди вовсе сравняют счёт. Ещё один сэйв Яшина – и посольская жена в ужасе закрывает глаза ладошками, а её муж подскакивает на месте, и валидол наконец отправляется в рот.

Я даже отсюда слышу матерные посылы Яшина в адрес своих игроков, которых он буквально выталкивает, чтобы они не прижимались к воротам. А ещё, как я догадываюсь, венгры кричат что-то обидное… в адрес Сабо, принимающего выкрики с каменным выражением лица. А ведь, по идее, должен что-то понимать, Йожеф по происхождению, как-никак, венгр.

Дождь к этому времени прекратился, я сворачиваю выданный мне зонтик, без которого смотреть футбол оказалось намного комфортнее.

Пять минут до финального свистка, и в этот миг под рванувшегося в контратаку Банишевского жёстко подкатывается игрок венгерской команды, кажется, Капоста. Толик, как подкошенный, с криком падает на газон. Глядя, как он катается по траве, держась за правую лодыжку, испытываю двоякое чувство.

Нет, ну а что бы вы на моём месте подумали, когда ваш основной конкурент за место на поле получает травму? Понятно, с одной стороны, я сочувствую парню, а с другой – мелькает мысль, что это может быть твоим шансом, парень! Может, если только наша оставшаяся вдесятером команда не пропустит гол на последних минутах. Потому что Банишевский после оказания помощи врачами хоть и вернулся в игру, но пользы от него практически ноль. Он стоять-то мог с трудом, а чтобы бегать и пинать мячик – об этом речи вообще не шло.

Правда, венгры, подозревая, что это может быть ловушкой, всё же одного защитника присматривать за Толиком отрядили. Ну хоть какая-то польза от травмированного.

– Ну давай уже, свисти! – кричит посольский, отправляя в рот ещё одну валидолину.

И словно услышав его крик, пронзительно звучит финальный свисток. Фух, ну наконец! Мы с Кавазашвили что-то кричим и обнимаемся, потом начинаются объятия ещё с кем-то… А испанский судья решил отличиться необычным поведением. Он приглашает на поле репортёров и позирует с обеими командами, потом отдельно – со Львом Яшиным. И только затем следуют объятия и поцелуи.

Со своими мы воссоединяемся в раздевалке. Здесь было как-то необычно тихо, говорить никому не хотелось. Всё было ясно и без слов. Каждый отдал для победы всё, что мог. Даже Гранаткин и Ряшенцев поздравляли футболистов вполголоса. Зашёл и Лайош Бароти. Наставник венгров держался достойно, поздравил ребят и отдельно Николая Морозова.

– Вы играли лучше, – на корявом русском сказал он. – Меньше ошибались. Матч был интересным. Желаем вам победного пути к финалу!

После такого выматывающего поединка парни спали как убитые. Даже Яшин, выкурив напоследок сигаретку, отрубился буквально через три минуты. А ко мне сон не шёл. Как я понял из объяснений медперсонала, у Толи Банишевского растяжение связок голеностопного сустава, и этот сустав сейчас покоился в лангетке. Понятно, никакие чудеса не помогут ему выйти на поле в полуфинале с немцами, которые со счётом 4:0 вынесли Уругвай. Какие есть варианты у тренеров? Перевести Хусаинова с левого фланга на правый? Он вроде не привык играть на этой позиции, совершенно не нужный и ничем не оправданный эксперимент. Стрельцов – классический центрфорвард. Численко? Хм, как вариант – может быть. А ещё вариант – Метревели…

Что ж сон-то не идёт?! Не выдержав, тихо встаю, натягиваю трико, неслышно открываю дверь и выхожу в коридор. Здесь такая же тишина. Пойти свежим воздухом, что ли, подышать, может, сон нагуляю… И обнаруживаю сидящего на ступеньке крыльца Морозова, смолящего сигарету. Похоже, не первую, в пепельнице у его ног покоится пара окурков.

– Что, тоже не спится? – спрашивает он.

– Да, Николай Петрович, не идёт что-то сон. А вы чего бодрствуете?

– После такой игры взбодришься… Давление вон подпрыгнуло, до сих пор сердце вскачь. Я уж, честно скажу, рюмку коньяка опрокинул, хоть немного полегчало.

Помолчали. Я глядел на серебристые в свете луны очертания Грей-колледжа, из-под крыши которого то и дело выпархивали летучие мыши. Подумалось: как там Ленка? Смотрит игры нашей сборной? Скорее всего, смотрит, вроде и на Союз идут прямые трансляции. Первый чемпионат мира, когда советские граждане получили возможность наблюдать за происходящим на полях Англии в прямом эфире. В крайнем случае, не имеющие телеприёмников собираются у радиоточек. И вот моя Ленка смотрит и наверняка недоумевает, почему это её Ёжик не играет… А Ёжик сейчас и постарается выяснить этот вопрос.

– Николай Петрович…

– А? – встрепенулся Морозов, думавший о чём-то своём.

– Толик Банишевский, похоже, с немцами не сможет сыграть.

– Да, знатно его венгр поддел. Судья либералом оказался, после таких подкатов удалять с поля надо, а он устным внушением обошёлся… А ты никак уговаривать меня собрался выпустить тебя против сборной ФРГ? – хитро прищурился он.

– Не, ну не то чтобы уговаривать… Так, интересуюсь.

– Что тебе сказать… Завтра точно решим, посоветуемся с тренерами и Киселёвым, Гранаткин обещал заехать, опять же… Вполне вероятно, что тебе придётся готовиться к полуфиналу. Ладно, нечего тут высиживать, пойду постараюсь уснуть, и ты давай в постель. Недаром говорится – утро вечера мудренее.

В отличие от Сандерленда и тем более Мидлсбро родина Битлов встретила нас атмосферой настоящего футбольного праздника. Улицы Ливерпуля были украшены гирляндами цветов, в окнах, на дверях и фасадах домов красовались бесчисленные плакаты, транспаранты и фотографии, посвящённые первенству мира.

В Ливерпуль нагрянула и многотысячная армия туристов из ФРГ. Они наполнили город криком, визгом и завываниями труб, не дававшими покоя даже ночью. Они заселились и в наш отель, сутки напролёт колобродя и распевая песни на своём лающем языке.

Я всё время находился в подвешенном состоянии. Наутро после наших ночных посиделок Морозов так и не высказался о моём возвращении в основной состав, а на мой вопросительный взгляд успокаивающе ответил:

– Твой вопрос пока находится в стадии обсуждения. Всему своё время.