Александр Афанасьев - Стальное поколение, ч. 2

— Да я не про это. Может он... и впрямь из КГБ?

— Ага. Ты больше слушай, Шалидзе. Они тебе и не то на уши навешают. Артисты...

Ефрейтор опять лениво стукнул сапогом по решетке

— Не... Салага ты еще. Вот послужишь с мое... увидишь.

— А чего?

— Чего — чего... Ну, к примеру, зэчек возить. Это совсем другой коленкор, да... Такие есть чиксы...

— Красивые, да?

Ефрейтор заржал

— У тебя было ваще? Или так, целкой в армию пришел?

— Ну, было... — буркнул солдат, и уже по заминке все стало понятно.

— Ага. Дурак ты, Шалидзе. Ладно слушай старшего по званию. Короче, все эти б..., что на зону идут, они в общем, до мужика голодные бывают. А чего — в зонах то их ни одного мужика не бывает, ты прикинь? А им — тоже охота, ну, как нам. Вот едет она, думает, сколько ей намеряют. Как не по...хаться напоследок. Тут то и лови момент.

Явный идиот. Неужели притворяется?

— Тут была одна, четыре месяца назад. Ее по мокрой статье вели, мол, е...я своего грохнула. Короче, она в хате жженой бумагой. Да свекольным соком такой макияж себе сделала, закачаешься. Пока ехали, мы ее все... прямо через решетку, да...

Ефрейтор уже плыл по волнам воспоминаний...

— Ты только осторожнее, молодой. Резинка есть?

— Это... презерватив, да?

— Резинка. Без резинки нельзя, что намотаешь — потом не вылечишь. Сорок уколов в ж... — оно тоже не сахер — махер.

— И что? Все так сразу дают? — рядового явно заинтересовала тема.

— Ну, не все. Договариваться надо уметь. К примеру — многие за пачку сигарет — запросто тебе соснут. Или скажешь — мол, в туалет не выведу, ссы под себя. Ну и...

Ефрейтор покровительственно похлопал солдатика по плечу

— Держись меня — не пропадешь. Но горя схватишь.

— Ага.

— Не ага, а так точно...

Внезапно машину изо всех сил дернуло в сторону, послышался грохот и скрежет сминаемого металла.

— А это что...

— Б... Врезались во что-то...

— Надо посмотреть.

— Сиди... без тебя посмотрят.

Сам начкар — действительно сильно нервничал. Весь вечер пропал... козлы. Тут и так... ни сна, ни покоя, все на усилении уже который месяц, пашешь за двоих, так тут еще и это... б...

Начкар знал свое дело: его задача тут взять, туда привезти, и чтобы бумаги в порядке были. Пока едешь — можно даже вздремнуть, про нападения на автозаки — это только в романах криминальных пишут. Все проще — кому надо на лапу, дело на пересмотр, никто беспределом не занимается. Местные тузы — не миллионами, десятками миллионов деньги считают, им за пересмотр отстегнуть, что раз плюнуть. Ходят слухи, что откосить от наказания — любого — стоит лимон. И лимон этот — весь идет наверх... ну или почти весь.

А он тут — возжайся с этим г...м. И опять квартиру не дали... хотя обязаны были. С..и, опять задвинули, Степаненко ж.. лижет начальству, водку достает, охоты организовывает. Вот и получил — треху на троих. А им — вчетвером в однухе как хочешь, так и...

Мрачные мысли капитана — прервал удар в бок, из глаз искры посыпались, машину повело влево, он ударился головой, попытался за что-то схватиться — но пальцы ухватили пустоту...

Машина остановилась.

Твою же мать!

Первым делом — до него дошло, что он еще цел. Второе — прощай спокойный сон. А завтра от смены никто не освобождал, усиление, мать его...

Капитан нашарил ручку двери, с силой навалился на нее, толкнул дверь — та поддалась и он вывалился...

С трудом удержался на ногах. Острая, рвущая боль справа... он провел пальцами. Пальцы наткнулись на горче, липкое... сильно? Коснулся мочки уха, и чуть не взвыл от боли... надорвал, видать. И осколками порезало...

Их ГАЗон стоял на обочине полуночной дороги...

Впереди — движение... водила?

— Все в порядке?

— Ты что творишь... с...а? — выхаркнул капитал

— Я не хотел...

— Ты, козел, ты что творишь...

— Я правда не хотел...

Водила подошел ближе. П...р.

— Все в порядке?

— Ты, б...

Внезапно водитель машины, которая в них врезалась — сделал резкое движение — и у капитана прямо перед носом оказался тупорылый пистолет Макарова. Водила сделал шаг вперед.

— Тихо, мусор, завалю.

Капитан от неожиданности — просто оцепенел — в то время, как водила ловко вытащил у него из кобуры пистолет, еще один ПМ и сунул в карман.

За разбитым автозаком — светя дальним светом, остановилась какая-то машина. Из-за такого света — не было видно, кто в машине, сколько их, чем вооружены.

— Пошел — водила подтолкнул капитана — сколько в кузове?

— Э... трое.

— Открывай. Скажешь — помощь нужна. Нет — кончим и тебя и их. Пацанов пожалей.

— Э... понял.

— Давай.

Начкар открыл дверь.

— Степунков! Выйди! Помощь нужна!

Лязгнуло, заскрипела дверь.

— Товарищ капитан, тут...

Первое, что увидел ефрейтор — это испуганные глаза начальника караула. Именно испуганные, со страхом, плещущимся внутри. Второе — раструб ствола автомата АКС-74У, точно такого же, из какого их учили стрелять, но просто так не давали — направленный прямо на него.

— Э, ты чо... — опешил он

— Вышел! — у автоматчика была короткая, окладистая борода, модные черные очки как в американских фильмах и черная рубашка с закатанными до локтей рукавами.

— Да вы чо, охренели, что ли...

Единственным, кто хоть как-то попытался противостоять нападению — был тот самый, молодой солдат. Он попытался выхватить пистолет... но пистолет был у него в штатной кобуре, восходящей своими корнями еще к кобуре для Нагана царских времен, быстро выхватить пистолет из нее невозможно, да и не нужно. Кобура армейская, она была приспособлена для переноски револьвера с должным форсом, а перед боем — господа офицеры должны были доставать оружие. Автоматчик увидел движение и, не раздумывая, нажал на спуск. Острые стрелы пуль — огненной струей прошили рядового, вторая очередь пришлась в грудь ефрейтора, и тот упал лицом вперед как мешок с зерном. Автоматчик едва успел отскочить.

— Ты чего?

Вместо ответа — автоматчик направил ствол на начкара

— Не надо... — попросил тот, и обоссался от страха

Автомат снова плюнул огнем. Человек, который держал его в руках — прошел Афганистан в составе Ограниченного контингента советских войск, вернулся. Понял, что его в Афганистан никто не посылал, и решил сам взять то, что ему принадлежало по праву. Убивал он так же, как гадят кролики — часто и помногу...

— Не ссы. Давай внутрь, я прикрою. Армен, давай тоже внутрь...

Несмотря на то, что автоматчику ни в жизнь не светило стать вором — перед ним даже авторитетные воры тщательно контролировали, что говорить и как. Все таки так — не убивали даже в уголовной среде.

И все, что сейчас для него происходило — было не более чем еще одной боевой операцией. Мира для него — больше не было, весь мир шел на него войной, и он отвечал ему тем же.