Александр Афанасьев - Стальное поколение, ч. 2

— Не трогайте...

Пинок отправил его обратно.

— Лежи, дядя...

Странно... Они переговариваются на языке, который он слышал, когда последний раз посещал Бабаяна. Это армяне? Армянские бандиты...

— Чо это?

Хаксли — обернул деньги в газету Правда, сверху еще обвязал шпагатом. Все это сорвали и... перед бандитами возникла серьезная проблема...

Дело в том, что каждый должен знать свое место и свои права... в криминальном мире правило «каждому — свое» воспринимается свято. Наказание за отступление от правил, за то, что посягнул на чужой кусок — смерть, часто нелегкая. Мелочь — может ограбить работягу со свежеполученной зарплатой, можно обнести квартиру, можно подломить автомат для продажи газировки или телефонный аппарат. Но это все, что им позволено.

Простой человек — не будет носить две пачки сотенных, да еще доллары, за которые — статья. Если носит, значит это — барыга. То есть подпольный предприниматель, спекулянт — в СССР нормальные, предпринимательские отношения карались уголовным наказанием. А у каждого барыги — уже есть крыша, и крышей этой могут быть профессиональные преступники, так называемое «законные воры», законники, элита криминального мира. И если барыга пожалуется такому вот «законному вору» на то, что его ограбили — вору не составит труда узнать, кто это сделал. Тогда последует наказание, возможно — очень жестокое. Доллары, и две пачки сотенных — не их добыча, ее вырвут вместе с руками и они это понимали...

— Гля... — протянул один

— Ты кто такой, дядя? — спросил второй — под кем ходишь?

Хаксли уловил изменение интонации...

— Я британский журналист...

Один из бандитов протянул руку

— Дай.

Второй передал ему бумажник. Тот перебрал его, нашел аккредитационную карточку, отсутствие которой в СССР могло привести к выдворению. Попытался прочитать ее...

— Ро... берт...

— Ты чо, мужик, шпион? — простецки спросил второй

Теперь уже пришла пора нервничать Хаксли — он хорошо знал, что такое «шпион», потому что именно им и был.

— О, нет... нет, я журналист, понимаете. Я журналист...

Первый — решительно достал деньги, которые до этого изъял из бумажника, положил их обратно. Положил обратно и деньги. Его можно было понять — шпионаж в СССР карался очень жестоко, страх оказаться шпионом — преследовал жителей СССР постоянно. Даже уголовные преступники — не хотели иметь никакого, даже самого малейшего отношения к шпионажу.

— Подымайся, дядя...

Бандит помог Хаксли подняться, вручил ему бумажник и пакет.

— Вот что, дядя... — сказал он — мы тебя не видели, ты нас не видел. Понял?

Голова просто раскалывалась. Тошнило.

— Я ищу... Гагика Бабаяна... Вы не знаете, где он?

— Мы тоже его ищем, дядя. Он большим людям деньги должен. Много денег.

Хаксли попытался понять, что ко всем чертям происходит — но голова отказывалась соображать. Он просто достал две стодолларовые купюры, протянул бандитам

— Кому он должен?

Второй протянул руку — но первый ударил его по руке

— Кому должен, тому и должен, это наше дело. Мы тебя не видели, ты нас не видел, дошло? Твои деньги нам не нужны. Давай, дергай отсюда...

Когда британский журналист — они видели это — исчез в подворотне — двое курчавых переглянулись.

— Контакт?

Подобрать сотрудников, которые могли бы походить на бандитов было не так то просто — а еще сложнее тех, которые могли бы походить на армянских бандитов. В КГБ тех, кто в молодости мотался в подростковых группировках — и за порог бы не пустили. Пришлось поднимать учеты и обращаться за помощью в милицию.

— Он самый...

Дверь в кабинет, где до этого Хаксли брал интервью у Бабаяна, открылась, в помещение с ксерокопирующей техникой и беспорядком на столах шагнул третий. Ненамного постарше этих двоих, черная кожаная куртка — «бомбер», какие на черном рынке можно за пятьсот целковых купить и то если знаешь у кого.

— Британец?

— Так точно — один из курчавых протянул электроксерографию документа — журналистского удостоверения Хаксли. Третий — посмотрел, поморщился

— Журналист. Обязательно было по голове?

— Так вы же приказали сами товарищ майор...

— Приказал... — досадливо сказал майор — но не иностранного же гражданина. Башкой тоже думать надо...

— Так мы откуда знали, иностранный он или нет, пока до удостоверения не добрались.

Майор государственной безопасности махнул рукой — мол, что с вами, с долболомами делать...

— Контакт?

— Похоже, что так...

Майор аккуратно свернул ксерографию, положил в карман

— Вам только волю дай. Остолопы. Продолжайте дежурство.

— Есть.

Выйдя на улицу, майор привычно проверился. Прошел в переулок, вышел на улицу. Подземным переходом добрался до гастронома, под ненавидящие взгляды очереди нырнул в подсобку... Прошел коридором, зашел в кабинетик, где «учитывали» товары двое товароведов, одна из которых была вполне даже ничего. Ее представил ему коллега из территориального отдела КГБ

— Девочки...

— Ой, какой мужчина пожаловал

Торговые работницы принялись сразу клеить — их можно было понять, в торговле с мужчинами была напряженка...

— Девочки... пять минут...

— Пожалуйста, пожалуйста...

Дамы вышли. Майор притворил дверь, набрал номер телефона... если иностранные спецслужбы ведут радиоконтроль помещений КРУНКа, то тут уж — точно безопасно.

— Пароль — колодец — сказал майор, когда со щелчком прошло соединение — полковника Икрамова, из центрального аппарата. Срочно...

— Одну минуту...

Еще полчаса назад — майор думал, что у них небольшая проблема. Сейчас — ему так уже не казалось...

— Икрамов — резкий, уверенный голос — кто говорит?

— Тереньтев, московский главк. Линия безопасна.

— Я понял, говорите.

— Во второй адрес наведались. Британский журналист, Роберт Хаксли. Похоже попытка контакта...

— Понял, что еще?

— Провели экспресс — допрос. Судя по характеру ответов британской разведке местонахождение Бабаяна неизвестно. Они так же ведут поиск.

— Что?!

— Так точно.

— Вашу мать... Оставайтесь на месте, приеду. Отбой.

— Так точно.

Майор положил трубку. Вытер пот со лба, вышел в коридор.

— Наша служба и опасна и трудна... — пропела товароведша бальзаковского возраста

— И не говорите, девочки...

— Товарищ майор... — более молодая пошла в атаку — у нас тут апельсинчики завезли свежие. Можно набрать... килограммчика три — четыре. Оплатите в кассу, как положено.

Понятное дело — что апельсинчики да еще в таком количестве — обычному советскому трудяге достать не легче, чем луну с неба. С другой стороны — если в кассу оплачено, то никакого преступления нет, он ведь купил.

Поразмыслив, майор решил не рисковать — сейчас такая катавасия начнется, только держись. Любая мелочь в сроку пойдет.