Александр Афанасьев - Ближний круг, ч. 1

— Сейчас придут. Меня кто-нибудь разыскивал?

— Босс спрашивал о тебе. Дать ему знать?

— Он никуда не собирается?

— Да пока нет.

— Дай мне час времени, о'кей? Потом докладывай боссу.

— Окей... — Гризли снова замялся — Лэнс, ты бы не давил на ребят. Их можно понять — все обосрались.

— Это мы еще посмотрим, кто обосрался — с победной улыбкой сказал лейтенант-коммандер.

Дорога от штаба к неказистым на вид казармам, где квартировал его отряд, «Красная ячейка», шестой спецотряд, МоСпецБоГр-6 [68] Морская специальная боевая группа была ему настолько знакома, что он мог бы пройти по ней с завязанными глазами, от штаба и до самых казарм, со всеми поворотами и ни с кем не столкнуться. Он преодолевал это расстояние столько раз, что и сам не мог подчитать, на одном конце пути он получал по башке, и очень редко — поощрения, на другом — были его ребята, котики, такие же, как он, которые поверили в его идеи и пошли за ним. Котики — шесть были анархистами даже в среде других котиков, они были бельмом на глазу всего ВМФ, раздражителем, соринкой в глазу больших людей из Норфолка — но было одно но. Если попадалось по-настоящему серьезное дело, они шли и делали его. В группе было только одно правило: если ты котик-шесть, ты никогда не говоришь нет. Ты просто идешь и делаешь то, что нужно. Точка.

Первое, что увидел лейтенант-коммандер, переступив порог «убежища», как они его называли — это женский бюстгальтер. Довольно открытый и большой, красного цвета, он валялся прямо на проходе. Чуть дальше бюстгальтера валялись такого же цвета трусики.

Черт бы их побрал...

Лейтенант-коммандер подобрал и то и другое, сунул в карман. Пройдя чуть подальше, капитан услышал нечто, напоминающее рев морского льва при спаривании. Туалет был тут же, в казарме, и в туалете кого-то мучительно рвало. Нога Лэнсдорфа проскользнула по линолеуму, он посмотрел вниз — и увидел, что заблеван и пол.

Похоже, здорово поразвлекались...

Казармы, в которых квартировали котики, строились по единому проекту, утвержденному в каком-то там году, к каждой казарме была подведена мощная водяная магистраль, и в коридоре был пожарный гидрант со шлангом. Лейтенант-коммандер сорвал пломбу, стараясь не нашуметь, поводок шланг по полу. Перед дверью, ведущей в матросский кубрик — остановился, подтянул шланг, чтобы был запас, немного приоткрыл кран, холодная вода побежала тонкой струйкой. Ничего — сейчас взбодримся...

Пинок по двери — как при отработке штурма помещений — и мощная струя ледяной воды ударила по матросским койкам, сшибая лежащих, а где и сидящих похмельных котиков с кроватей на пол!

— Подъем, мать твою! — заревел Лэнсдорф, заливая водой помещение! — в шеренги построиться! Боевая тревога, мать вашу! Подъем, куриные вы сопли! Встать!

Морские котики шестой группы, немного пьяные, пьяные и сильно пьяные, вылетали на палубу — пространство между койками, пытались строиться на скользком линолеуме, струя безжалостно сшибала их с ног — но они снова и снова вставали в строй.

Внезапно — напор воды прекратился, почти сразу.

Лейтенант — коммандер бросил шланг, выругался

— Черт бы вас побрал! Вы не моряки, а козлы какие-то, хуже сухопутных. В казарме срач, в конюшне и то чище!

В кубрик зашел главный старшина Тимоти Кинналан, что-то вроде отрядного сержанта при Лэнсдорфе. Его уважали.

— Командир на палубе! Построиться!

— Уже построились. Какого хера развели такой свинарник, мать вашу!?

Все, кто знал Лэнсдорфа, могли с уверенностью сказать, что это был еще не самый жесткий стиль его общения с подчиненными. Но точно так же он общался и с начальством, поэтому ему много прощали. Будучи еще в звании прапорщика, только прибыв во Вьетнам, он послал по матушке командира базы, решившего его наказать за несанкционированный отход от причала ночью. Тогда Лэнсдорфу нужно было посмотреть, что происходит и попробовать узнать кое-какие имена.

— Сэр, прощаемся от отрядом, сэр!

— Чего... А кто тут собрался подыхать? Вы что, собрались совершить коллективное самоубийство? Вот идиоты.

— Сэр, разве нас не расформировывают?

Лэнсдорф кровожадно улыбнулся.

— Право, не встречал еще сборища таких идиотов. Это кто же нас расформирует, если мы, черт бы все побрал, лучшие. Кто мы?

— Котики, сэр! — заорал отряд

— Кто, не слышу?!

— Котики, сэр!

— Вот так! Мы делаем их прежде, чем они сделают нас, ясно!

— Так точно, сэр!

— Вот так... успокоился Лэнсдорф — про всю эту херню забудьте, это я вам говорю. Сейчас я наведаюсь к адмиралу, и переговорю с ним по этому делу. А вы, мать вашу, наведите здесь порядок! Я тут немного налил воды, так вымойте пол, если на то пошло. И спровадьте отсюда баб, которых вы сюда притащили, ясно! Чтобы через час здесь как на парадной палубе было, ясно!

— Так точно, сэр!

У кабинета командира базы было столпотворение. Вместе с офицерским людом тут болтались какие-то парни, который быть здесь совсем не следовало, что-то вроде охраны — но предельно непрофессиональной. Сам Лэнсдорф профессионально занимался проверкой систем безопасности, и с первого взгляда мог сказать — профессиональная охрана или нет. Придурки... вот у этого субчика он бы отнял автомат в два счета и разделался бы со вторым. Остаток того, что будет в магазине — выпустил бы по офицерам базы, столпившимся тут. Кто же так держит оружие, дерьмо сраное!

Из кабинета вышел адъютант командира, прыщавый и услужливый малый, бестолковый как и все адъютанты.

— Коммандер Лэнсдорф!

О как! Его что, уже повысили?

Протолкавшись через толпу, довольно бесцеремонно — он оказался у самой двери. Адъютант отступил в сторону.

В кабинете — вместо начальника базы сидел человек, которого Лэнсдорф не ожидал видеть и не хотел видеть. Человек в адмиральском мундире с жирной рожей — и, как и все адмиралы тупой как валенок и держащийся за свое кресло обеими руками. Это был ни кто иной, как адмирал Поль Батчер [69] Имя подлинное , ныне начальник штаба Атлантического флота США. Адмирал давно имел зуб на котиков и особенно на шестую команду — потому что после каждого разгромного учения, показывающего несостоятельность мер безопасности — следовали оргвыводы. А адмиралы очень не любят получать оргвыводы из-за подчиненных, не имея возможности их наказать.

Адмирал сидел в кресле командира базы, и рассматривал Лэнсдорфа примерно так же, как гон сам полчаса назад рассматривал блевотину на парадной палубе — со смесью брезгливости и отвращения....

— Адмирал, сэр!

Адмирал продержал его в стойке «смирно» гораздо больше, чем требовалось.

— Вольно, коммандер — наконец сказал он

— Сэр, позвольте заметить, что мое звание лейтенант — коммандер, сэр.