Александр Афанасьев - Ближний круг, ч. 1

— А это? — одноглазый показал на повязку — просто так это не объедешь. У меня запрет на участие в боевых операциях.

— Базз, ты меня знаешь. Для меня это все — плевка не стоит. У меня карт-бланш на все. От больших верхов. От таких больших верхов, что Его Величество, адмирал Поль Батчер только что изошел говном в моем присутствии — но сделать мне ничего не смог. Если я скажу, что ты мне нужен — они утрутся и возьмут тебя на службу.

— Черт...

— Соглашайся, Базз. Дело того стоит.

— Как будет называться отряд?

— Черная ячейка.

— Место базирования?

— Городок Кинг Халед, Саудовская Аравия. Недалеко от иракской границы.

— И чем мы будем заниматься?

Есть!

— Тем же, что и сейчас. Только всерьез. Игрушки и финансирование без ограничений, все берут на себя местные, а у них денег — куры не клюют. Когда русский медведь начинает ворочаться в берлоге — они начинают неуютно себя чувствовать.

Одноглазый махнул рукой

— Черт, ты просто вынуждаешь меня согласиться

— На это и рассчитано.

Две руки встретились — скрепляя боевой союз.

— Только вот что...

— Да?

— Твои парни...

— А что с ними?

— Проблема в том... Короче, я знаю, что ты их собирал как анархистов. Выпивка, травка и все такое. Но одно дело — косить под алкоголика, и совершенно другое — бухать всерьез. Кое-кто в твоей команде не может вовремя остановиться.

— Я знаю. Там, куда мы направляемся — выпивки днем с огнем не сыщешь, даже пива. А кому это не по душе — может отваливать. Не держу.

— Окей... — одноглазый потер подбородок — оборудование уже на месте?

— На месте. Такое, какое нам и не снилось.

— Звучит заманчиво. Когда?

— Не гони лошадей. Мне надо слетать в Коронадо. На обратном пути — заберу тебя и часть ребят. Уже там — устроим что-то типа курсов. По второму разу — и в пустыне...

— Черт... Я думал о тебе лучше. Ты что, собираешься брать в дело этих придурков из Коронадо? Они тебе налажают похуже сухопутных.

— Мне нужны те, кто трещит по-русски как пишущая машинка. Все, до кого только можно дотянуться и кто котик. Учить языки — будет некогда. Пошли. Надо как следует поговорить с личным составом перед отлетом. И как я вернусь — представишь мне соображения, кто еще нам может быть полезен. Карт-бланш дается не так часто, и нужно пользоваться им по полной программе. Окей?

— Окей.

Коммандер (теперь уже коммандер) Ричард Лэнсдорф переместился в Майами. Верный своему принципу, он не полетел на самолете, не сел на автобус — а взял машину, и ехал всю ночь. Если хочешь выжить — не оставляй следов. Никогда, нигде, ни на чем.

Летное поле Херлберт Филд располагалось на самом побережье Мексиканского залива и активно использовалось, начиная со времен войны во Вьетнаме. Все дело в том, что климат в этой местности примерно соответствует тому, что есть во Вьетнаме: повышенная влажность и много растительности. Здесь открыли первую школу специальных операций ВВС США и здесь же поместили широко известные в узких кругах АС-130 Spooky, тяжелые штурмовики после вывода их из Вьетнама. Именно здесь отрабатывались специальные методы спасения летчиков, именно здесь отрабатывалась тактика применения многих современных видов авиационного вооружения, такого как М134 Миниган. Наконец — именно здесь отрабатывалось применение самых совершенных на сегодняшний день вертолетов в мире — MH-53 Pave Low, гигантов Сикорского, предназначенных для проникновения в глубокий тыл противника при активном противодействии. Работали здесь и MV-130 Combat Talon, самолеты для доставки боевых групп за линию фронта. Но коммандер — приехал сюда не за этим...

Вообще, коммандер Лэнсдорф скептически относился к авиации, считая, как и многие другие флотские, что там где начинается авиация там заканчивается порядок. На авиацию тратились огромные, просто немыслимые деньги, несколько фирм разрабатывали все новые и новые типы самолетов, причем большая часть проектов шла в корзину — но деньги выделялись. Самолеты все дорожали — один F14 стоил столько же, сколько в годы второй мировой войны стоила целая палубная эскадрилья на ударном авианосце. Последний пример — авиаторы угробили кучу денег на создание В-71 Valkyrie только для того, чтобы узнать, что русские могут сбивать такие самолеты. Никто даже не спросил — на кой черт были затрачены такие деньги. Нельзя ли их было бы пустить на что-то более полезное. Авиаторы в армии были особым классом, в то время как пехота, утопая в грязи малярийных болот сражалась с неуловимым Вьетконгом — пилоты летали себе по небу, мать их, и устраивали вечеринки на дикси-стейшн [74] Южная позиция авианосцев по время войны во Вьетнаме. Северная называлась янки-стейшн. Тут надо сказать, что коммандер Лэнсдорф лукавит, видимо задетый несправедливостью при распределении бюджетных средств. В небе Вьетнама американские пилоты честно выполнили свой долг и понесли потери . Хотя одного не построенного бомбардировщика, который будет какого то хрена летать двадцать лет, а потом отправится на свалку — хватило бы, чтобы по первому классу натренировать и оснастить целый батальон крепких парней, которые нанесут врагу куда больший реальный урон — чем летающий по небу бомбардировщик. Господи, он слышал, как летуны, летающие у советских берегов, встречаясь в воздухе с советскими истребителями дружески переговаривались на разные темы, интересовались, кто как живет — гордые самими собой, своим местом в небе и тем, что им не грозит увольнение по сокращению штатов. Ну и что это за паскудство, мать их?

В Херлберт Филд коммандер поставил машину на стоянку для гражданского персонала. Осмотрелся по сторонам — летуны неплохо устроились, не то, что срач, какой обычно бывает на наземных базах флота и морской пехоты. Не бараки — а нормальные здания, светло-песчаного цвета, на них лозунги — в том числе привидение, мечущее молнии — герб эскадрильи тяжелых штурмовиков.

Посыльный — как и все посыльные толстый и прыщавый, не годный ни к какой работе, кроме этой — проводил его в кабинет полковника Ричарда Брауера, первого и пока единственного командира первой летной школы специальных операций. Она существовала и до этого — но сейчас немного расправила крылья под сенью USSOCOM, объединенного штаба специальных операций.

Полковник Брауэр, улыбчивый толстяк — вышел из-за своего стола, на котором царил порядок, шагнул навстречу коммандеру. Кабинет был небольшим, окна открыты настежь, кондиционер сломан — и коммандер почувствовал, как по всему телу собирается противный липкий пот, напомнивший ему о Дурной земле. Это было не самое лучшее из воспоминаний...