Василий Звягинцев - Дальше фронта

В долю миллисекунды, то есть не зафиксированный приборами и рапидсъемкой отрезок времени, помеченный экземпляр со своего места на нашей стороне исчез, но остался в руках Ляхова. От казарменных ворот до магазина было примерно двести метров. Таким образом, никакого удвоения материального объекта в реальном пространстве-времени не произошло, а состоялось лишь его пространственное перемещение (телепортация?). Что в принципе с теорией согласовывалось.

Гораздо интереснее было другое – обратный эксперимент показал, что в ту сторону выявленный эффект не работает. Здесь доставленный через портал предмет очевидным образом дублировался совершенно свободно и никак не влиял на местоположение и поведение оригинала.

Объяснить это можно было только тем, что по обратной оси времени и так существует бесконечное количество слепков всех материальных объектов.

Если представить себе некий отрезок времени, как кусок кинопленки, то на каждом ее кадрике мы увидим один и тот же дом или дерево, то есть количество изображений будет соответствовать числу кадров. И, допечатывая копии фильма, никак невозможно повлиять на судьбу уже имеющихся.

Соответственно, выйдя за пределы нашего времени, предмет, никак с ним не взаимодействуя, продолжает свое материальное бытие во всех остальных измерениях. А вот извлечь из слоя бромистого серебра тот же дом и поставить его рядом с настоящим – извините.

Практический же вывод, который только и интересовал Чекменева, заключался в том, что, если с помощью генератора и невозможно абсолютное приумножение общественного или личного богатства (добытые там ценности будут существовать параллельно с имеющимися здесь только до тех пор, пока открыт портал), вполне реально обогащение относительное.

Скажем, если вы прихватите в зарубежном банке чемодан фунтов стерлингов, доставите его сюда и отключите генератор, вы разбогатеете ровно настолько, насколько мгновенно обеднеет банк. В нормальной жизни вас, конечно, поймают при первой же (или десятой) попытке расплатиться краденой купюрой, но это уже второй вопрос. Можно заняться хищением предметов, не имеющих индивидуальных примет.

А вот для военной и разведывательно-диверсионной деятельности перспективы открывались самые блестящие. Грубо говоря, для владеющего тайной хроногенератора в нашем мире не оставалось почти ничего невозможного. Можно изъять из вражеского сейфа сверхсекретный, существующий в единственном экземпляре план, нарушить финансовую систему любого государства, много еще чего можно…

Правда, и Маштаков, и Бубнов при обсуждении результатов эксперимента выразили свое опасение. Мол, не может быть, чтобы выявленный эффект не имел негативных последствий и даже весьма смертельно опасных.

Все ж таки нарушение законов причинности, сохранения энтропии, принципов термодинамики и т. д. и т. п. Да вот хотя бы чем и как будет компенсирована затрата энергии по мгновенному переносу стокилограммовой, допустим, массы (сто двадцать тысяч рублей золотыми червонцами) на тысячу километров? Это же сто миллионов килограммо-метров!

Почти наверняка такое потрясение основ должно вызвать адекватный ответ, и невозможно гарантировать, что в какой-то момент где-то что-то не рванет (фигурально выражаясь), так, что атомный взрыв покажется хлопушкой.

– Вот вы и думайте, считайте, это ваша работа… – раздраженно ответил генерал, которого ученые заморочки более раздражали, чем тревожили.

– Мы и думаем, господин генерал, – ответил Бубнов, – почему и с книжки эксперимент начали, масса у нее незначительная, индивидуальности почти никакой, появление или исчезновение одного экземпляра на реальность значимое воздействие вряд ли окажет. И энергии на перенос пошло всего двадцать килограммо-метров. Ну, как бы я гантель над головой поднял. Ложку воды вскипятить не хватит.

Что же касается более серьезных объектов… Мы бы настоятельно просили вас распорядиться о недопущении каких-либо перемещений материальных объектов оттуда сюда, а также рекомендуем, на всякий случай, поставить каждый факт пробоя под строжайший контроль.

Если вы так уж категорически настаиваете на пропуске через него целого батальона, что ж, давайте рискнем. Не знаю, правда, чем. Но впредь рекомендую открывать его только по неотложной необходимости, на как можно более короткий срок… Хотя бы до возвращения отряда Ляхова и тщательного изучения всех, абсолютно всех последствий этого рейда!

– Так какого же… – вскипел Чекменев, но тут же взял себя в руки. – Я не совсем понимаю. Кажется, именно вы заверяли меня в полной безопасности проекта. И ни два ваши проникновения в боковое время, ни наш с вами полет над половиной Европы, ни, наконец, длительное там пребывание группы Ляхова никаких парадоксов или катастроф не вызвали. Разве не так?

– Разве мы можем об этом знать достоверно? Никто ведь ничего не проверял. Но я не поручусь, что все случившиеся на Земле за последние месяцы техногенные катастрофы, землетрясения, цунами имеют чисто естественное происхождение, а не вызваны именно нашими переходами! Более того, существуют ведь аспекты, принципиально нам недоступные, на уровне микромира или каких-то иных фундаментальных основ мироздания.

– Прошу прощения, конечно, – вмешался и Маштаков, – но я имею основания предполагать, что мир принципиально изменился с самого первого использования генератора. То есть в него оказалась искусственно привнесена новая сущность, и тем самым… Можно сказать, что все происходящее в мире, начиная с января месяца, является непосредственным следствием…

– И само это польское восстание… – задумчиво произнес Бубнов. – Ничего ведь не предвещало, и вдруг…

– Да мать вашу, господа физики! – При этом «физики» прозвучало хуже, чем обычное матерное слово. – Не морочьте мне голову, – опять взорвался Чекменев, чувствуя, что у него начинают разжижаться мозги. – После появления любого значительного открытия мир перестает быть прежним и переходит в некое иное состояние. И что из этого? Давайте заниматься каждый своим делом. Вы теоретики, я политик, мне и решать, что делать с вашими изобретениями…

– Так точно, господин генерал, – козырнул Бубнов.

А Маштаков насупился,

– Только прошу меня извинить, но, если политик вдруг пожелает вылить посреди города колбу с открытым мной новым штаммом черной оспы, я просто обязан его предупредить о возможных последствиях такого использования моего изобретения…

– Вот когда сможете аргументированно доказать, черная оспа у вас в бутылке или средство от тараканов, тогда и поговорим. Если нужно, хоть весь свой мехмат привлекайте к исследованиям, но дайте мне факты, а не заклинания… А пока работайте.