Василий Звягинцев - Дальше фронта

Вообще-то подготовительная работа велась давно, и достаточное количество «князей церкви» полностью разделяли позицию ближнего окружения Местоблюстителя. В случае необходимости Поместный Собор проголосует так, как надо, и на пост Патриарха имеются вполне подходящие кандидатуры, вроде митрополита Агафангела, например, но не хотелось, чтобы административный и церковный перевороты совпали по времени.

Исключительно с точки зрения легитимности. Лучше – симфония духовной и светской власти. Агафангел же, при всей его приемлемости и управляемости, гораздо лучше будет смотреться в роли Великого магистра ордена, как там его ни назовут по действующим канонам.

И в ближайшее время необходимо провести аналогичные консультации с Председателем Духовного управления российских мусульман, с Главным раввином и с этим, как его… Князь поморщился, не сумев с ходу вспомнить титулование предводителя всех буддистов. Ну не Далай-лама же? Тот, как известно, в Тибете дислоцируется. А наш – в Нижнеудинске.

К чьему-то сожалению, к чьему-то счастью, но история даже в самых своих коротких проявлениях, в квантах, если угодно, способна подкидывать вариации, в корне отметающие ее же долговременные разработки.

Это, конечно, справедливо только при условии, что история и судьба – одно и то же.

Но если история – только более-менее грамотная запись уже совершенных судьбой деяний, судьба же – неведомый нам субъект, реализующий давным-давно продуманную и собственным алгоритмом просчитанную программу реализации жестко сцепленных между собой событий, тогда предыдущий постулат не имеет смысла.

Как, впрочем, и противоположная посылка – будто история есть свободное взаимодействие миллионов случайностей и миллионов разнонаправленных воль.

На самом деле здесь все, как в физике. Если свет – одновременно и волна, и частица, то и история – то же самое. Как там философы выражаются – сущность является, явление существенно. Никто никогда не разберется, случайность – непознанная закономерность или закономерность становится таковой, когда произойдут все предусмотренные случайности.

А пока что Великий князь едет на автомобиле по лесной дороге, и нет при нем кортежа с охраной. Не принято было такое, потому что в Московии Олег Константинович чувствовал себя так же уверенно и спокойно, как любой частный человек на собственном дачном участке.

Имелся у него при себе девятизарядный пистолет в кожаной кобуре, и адъютант на заднем сиденье был вооружен примерно так же, но это – как шпаги и шашки у дворян двадцатого века, символ статуса, не более, совсем не то, что у «д’Артаньянов» тремястами лет раньше.

Олег Константинович последний раз использовал свой пистолет по прямому назначению двенадцать, кажется, лет назад, а с тех пор только в тире из него стрелял да на даче по пустым бутылкам и особо нахальным воронам.

Проехали уже больше полпути, в объезд миновали Софрино и приближались к Хотькову. Мелкий дождик, пробиваясь сквозь туман, шелестел по крыше машины успокоительно, не слишком заливая лобовое стекло, встречных автомобилей не попадалось уже давно, дорога была малопроезжая.

Князь курил, придерживая массивный руль одной рукой, думал о своем, в том числе и о той даме, что привлекла его высочайшее внимание. Однако, когда стоявшая на повороте кривоватая раскидистая сосна вдруг начала медленно, ни с того ни с сего, ложиться поперек булыжной дороги, Олег Константинович среагировал мгновенно.

Сказалась привычка, накрепко усвоенная с совсем уже далеких лет. Когда он верхами странствовал в приграничных дебрях Уссурийского края, полагаясь только на собственные чутье и глазомер, винтовку взведенную поперек передней луки, два маузера в седельных кобурах и аносовского булата шашку, пристроенную по-японски, без ножен, за правым плечом.

Попадались там чуть не на каждом шагу лихие людишки, и без умения ответить выстрелом на выстрел, а еще лучше – спустить курок хоть на секунду раньше врага, в тайгу не стоит и соваться.

Еще хороший прием для тех, кто умеет, – рубить с маху и с потягом, когда выскакивают из-за кустов и хватают лошадь под уздцы и всадника за стременные путлища. По рукам, по головам, как придется. Но то – русский фронтир , а здесь самое что ни на есть сердце державы, места, от века спокойные, да вдобавок вотчина, где каждый подданный знает владетеля в лицо и помыслить не смеет, чтобы на него руку поднять. В этих благословенных краях не только о политическом терроризме, а и об обыкновенных уголовных безобразиях давно не слышали. Воруют, конечно, убийства по пьяному делу, на почве личной неприязни или из ревности случаются, но и только.

Если законопослушные граждане чуть не поголовно вооружены, умеют и любят своим оружием пользоваться да вдобавок эффективно и благоразумно действуют полиция, жандармерия, прокуратура и суды, организованная преступность шансов не имеет. И смысла тоже.

А сейчас что же? Нашлись, получается, злоумышленники, затеявшие покушение на самого Местоблюстителя?

Что происходит именно покушение, Олег Константинович ни на секунду не усомнился. Вековые деревья в ухоженном лесу в безветренную погоду сами собой не падают, да еще так четко и аккуратно. В нужном месте и в рассчитанное время.

Место действительно было выбрано с умом и знанием дела. Слева – глухой овраг, беспорядочно и густо заросший, справа – крутой, почти отвесный песчаный откос, поверху лес подступает к самому краю.

Засадный полк может спрятаться, и никого не увидишь, пока сами не объявятся. А машине одним виражом ни за что не развернуться, да еще такой длинной и тяжелой. Если очень аккуратно, раза три-четыре нужно взад-вперед подавать, выкручивая руль до упора то в одну, то в другую сторону.

Если только задним ходом…

«Руссо-Балт» уже стоял. Князь передернул рычаг переключения передач, резко прибавил газ. Пошла машина, пошла, набирая скорость.

Адъютант, есаул лейб-казачьего полка Миллер, несмотря на свою фамилию, числился забайкальским казаком в пятом поколении. Так уж вышло. Прапрадед, из обрусевших немцев, после Пажеского корпуса, оконченного последним по успеваемости, выпустился в Нерчинский казачий полк сотником, чтобы сразу получить лишнюю звездочку. В других полках три года корнетом трубить. Ну и пошла династия. Очень достойная, между прочим.

Есаул, выхватив пистолет, приоткрыл дверцу, высунулся по пояс, упираясь ногой в широкую подножку. Сторожко оглядывался, поводя стволом, не шелохнутся ли где кусты, не выскочит ли кто на дорогу.

Только и нападавшие были не просты. Да простаки на такие дела и не ходят.

Ломая подлесок, с откоса по широкой водомоине скатились сразу несколько здоровенных, в обхват толщиной чурбаков, очевидно, пристроенных там заранее, легко подпертых кольями, выдернуть которые ничего не стоило рывком веревки. Подпрыгивая, многопудовые колоды раскатились по дороге, и на этот раз ни остановиться, ни увернуться князь не успел.