Родион Кудрин - Интроверт. Врага уничтожить

Я напишу одну единственную книгу о том, что близко каждому. Это будет история о боли и страдании во имя мира и спокойствия. Жизнь и смерть пройдут в ней рука об руку, чтобы в конце пути передать героя из рук в руки и поставить последнюю точку. Это будет красивая и грустная история, в которой окажется возможным абсолютно всё. Лишь одно останется таким же неизменным, как в жизни. Печальный конец.»

Полина лежала на снегу не в силах подняться. Ей казалось, что в воздухе витает запах гари, как будто ещё совсем недавно здесь бушевал лесной пожар. Превозмогая боль, она повернула голову влево. Сдавленный стон невольно вырвался наружу из пересохшего рта. Когда тёмные круги перед глазами рассеялись, перед ней предстала картина полного спокойствия и безмятежности. Стоявшие вокруг сосны и ели поблёскивали своими белыми одеяниями в лучах восходящего солнца. Пушистый ковёр из свежевыпавшего снега создавал ощущение первозданной чистоты и непорочности. Над лесом торжественно и неторопливо проплывали перистые облака, словно за ночь на небе намело огромные сугробы.

Нигде не было ни малейших следов пожара. Озадаченная Полина с немым вопросом в глазах посмотрела вверх. Разумеется, никто и не собирался что-либо объяснять. Тем не менее краем глаза она заметила большое чёрное пятно, что мелькнуло справа. Полина повернула голову туда и замерла от представшей перед ней картины. Она смотрела во все глаза, но упорно отказывалась им верить. В памяти вдруг до мельчайших подробностей вспыхнули события недавнего прошлого. Щемящее чувство тоски, словно клещами, сжало ей сердце. Полину бросило в жар, хотя ещё недавно она дрожала от холода. Её пересохшие губы с кровоподтёками исказила гримаса боли. В уголках распахнутых глаз выступили слёзы, сверкнувшие на солнце, словно бриллианты скорби.

Далеко не сразу Полина сообразила, что уже давно не дышит. Она судорожно вдохнула морозный воздух и зажмурилась в надежде на то, что это лишь ужасный сон. Несмотря на все усилия, проснуться никак не удавалось. Полина обречённо открыла глаза. Суровая в своей неприглядности картина недавнего боя вновь предстала перед ней.

В нескольких десятках метров стоял разбитый и обгоревший БТР, припорошенный снегом. Его башня вместе с орудием оказалась вырвана. Вместо неё теперь возвышались вздыбившиеся листы брони. Они угрожающе зияли, словно разверзнутая пасть огромного зверя, замершего в своей предсмертной судороге. Даже теперь оттуда исходили потоки нестерпимой боли и безумного страдания. Казалось, что жестокий великан, поразивший этого зверя, теперь далеко, и недавняя победа его совсем не волнует.

По правому борту БТРа зияла огромная пробоина. Сквозь неё виднелись обгоревшие внутренности десантного отсека, а по краям торчала искорёженная броня. Резиновые покрышки полностью выгорели, и от колёс остались лишь погнутые диски. Правый передний люк был откинут. На нём виднелось обугленное тело, отдалённо напоминавшее человека. Почерневшие руки бессильно свисали вниз с передней брони. Водительский же люк был плотно закрыт. Дверь в десантный отсек сместилась назад по правому борту, но всё ещё хранила свои секреты от посторонних глаз.

Полина провела заледеневшей рукой по заплаканному лицу. Стараясь не думать о боли, она приподняла голову и привстала на локоть. Когда голова перестала кружиться, а тёмные круги перед глазами побледнели, Полина поднялась на колени. Затем она медленно встала на ноги и, едва не падая, сделала первый шаг. Тело отозвалось острой болью, а вернувшееся головокружение сбивало с толку.

Своих ног Полина совершенно не чувствовала и стояла теперь, словно на протезах. Справившись с внезапно подступившей тошнотой и шумом в голове, она сжала зубы и очень медленно пошла в сторону БТРа. Эти тридцать метров показались ей самым длинным расстоянием, что когда-либо приходилось преодолевать. Добравшись, наконец, до правого борта, Полина совершенно без сил прислонилась к обгоревшему БТРу. Острые края пробитой брони её совершенно не волновали. Главное сейчас было не опускаться на землю. Иначе в следующий раз может и не хватить сил, чтобы встать.

Немного отдышавшись, Полина почувствовала себя лучше. В голове почти перестало шуметь. Тёмные круги перед глазами стали теперь настолько бледными, что уже не мешали смотреть. Голова, конечно, ещё кружилась, но с этим вполне можно было жить. Полина сделала глубокий вдох и, оторвавшись от спасительной брони, пошла вдоль правого борта к передней части БТРа. Подойдя к люку, она посмотрела на обугленное тело.

Сдержать слёзы не получилось. Обгоревшие командирские часы, с которыми Денис не расставался ни днём, ни ночью, сиротливо висели теперь на безжизненном запястье. Полина прижала его почерневшую руку к груди и почувствовала, как что-то внутри оборвалось. Беззвучные рыдания выворачивали душу наизнанку. Безнадёжная тоска своей холодной и бесстрастной рукой сдавила сердце так, что оно едва билось. Горькие слёзы медленно катились по щекам, постепенно превращаясь в белые шрамы на коже.

В этот миг солнце скрылось за облаками, и празднично сверкающий снег разом превратился в унылый сероватый покров, от которого повеяло смертью. Полина положила руку Дениса на броню и, глотая слёзы, побрела дальше.

Левый борт БТРа сохранился немного лучше. Здесь в броне виднелось лишь узкое выходное отверстие с почти ровными краями. Полина заглянула внутрь и тут же отпрянула назад. Прямо перед её глазами лежало ещё одно обугленное тело. По всей видимости оно принадлежало Сергею, который, как она помнила, сидел на месте наводчика. Полина опять почувствовала, как комок подступает к горлу. Она прикоснулась к борту плечом, стараясь не замечать подкатывающую тошноту. Голова, словно поплыла куда-то в сторону, а тело грозило вот-вот вырваться из-под слабеющего контроля. Не в силах сдержать слёзы Полина прижалась спиной к броне и стояла так несколько минут, глядя в небо. На нём всё так же медленно проплывали облака, закрывавшие солнце. Это ранее утро всё меньше и меньше казалось Полине добрым.

Рывком оторвавшись от брони, она двинулась дальше. По правому борту виднелась распахнутая дверь в десантный отсек. Полина вспомнила, как судорожно пыталась открыть её, чтобы поскорее выскочить из горящей машины. Это удалось лишь в последний момент перед взрывом топливных баков. Именно поэтому Полина и осталась жива. Заглянув внутрь десантного отсека, она невольно вздрогнула и сразу же отодвинулась назад, словно боялась, что весь этот ужас снова повторится. Пришлось опять бороться с вернувшимися тошнотой и головокружением. Однако на этот раз они отступили довольно быстро.