Василий Звягинцев - Вихри Валгаллы

Шульгину было немного странно вновь видеть дом, в котором он был совсем недавно, месяца два-три назад по собственному счету, входить в комнаты, ничуть с тех пор не изменившиеся, и в другие, которые прошлый раз были обставлены функциональной мебелью восьмидесятых годов, а сейчас загромождены тяжелыми диванами, креслами, стульями и столами стиля «модерн», какими-то никчемными бамбуковыми этажерками, расписными шелковыми ширмами, многочисленными цветочными кадками и горшками.

Но следов пребывания здесь Сильвии и Андрея они не находили. Все было в идеальном порядке, пыль вытерта и цветы недавно политы, но не похоже, чтобы тут нормальным образом жили.

Ирина почувствовала разочарование и одновременно облегчение. Стараясь не признаваться себе в этом, она больше всего боялась застать Новикова с хозяйкой, например, в постели или просто весело проводящим время в компании здешних ее друзей, забывшим, что Ирина ждет его и волнуется…

Но этого не случилось, и с новой силой вспыхнула тревога другого рода. Куда они исчезли, если, возможно, вообще не появлялись в этом доме?

Шульгин и Ирина вернулись в каминный зал, из которого начали осмотр дома. Присели в кресла, немного расслабились. Сашка нашел в богатом домашнем баре Сильвии бутылку с незнакомым ему сортом ирландского виски и совсем уже собрался его продегустировать, как вдруг внизу, в глубине дома раздался далекий собачий лай. Он стремительно приблизился, и вот уже на лестничной площадке хрипели и задыхались от ярости два, а то и больше пса, кидаясь на двухстворчатую дверь так, что она вздрагивала, несмотря на толщину и прочность петель и засовов.

– Пара минут – и появятся слуги и охрана, – отметил Сашка, отставляя так и неналитый бокал. – Еще немного поспорят, что делать, и вызовут полицию. Или сразу начнут ломать, как думаешь?

Ирина, впервые в жизни оказавшись в положении застигнутого на месте преступления грабителя, испугалась. Вскочила с кресла, побледнела, что было видно даже сквозь грим, растерянно завертела головой, не зная, как поступить. Шульгин наблюдал за ней с улыбкой, ожидая, скоро ли она опомнится, поймет, что никакой опасности для них не существует.

Ей потребовалось на это секунд десять – недопустимо много для профессионалки.

– «Стар стал папаша, рука не та, глаз не тот…» – процитировал он персонажа давнишнего милицейского романа «Дело пестрых», бестселлера шестидесятых годов.

Виновато потупившись, Ирина вытащила из кармана свой портсигар. Шульгин кивнул одобрительно.

– Так. И куда же мы пойдем?

– Домой, наверное. – Она откинула украшенную алмазной монограммой крышку и стала набирать нужную комбинацию на клавиатуре, прикрытой фильтрами сигарет.

Слуги наконец добрались до двери, возбужденно переговариваясь и обсуждая стратегию наиболее правильных действий. Голоса сквозь толстые полотнища дверей доносились глухо.

Шульгин отрицательно покачал ладонью.

– Не домой. В ближайший темный переулок… – прошептал он.

Открылось квадратное, два на два метра, окно перехода, окруженное по периметру фосфоресцирующей бледно-фиолетовой рамкой, за которой видна была перспектива ночной лондонской улицы. В сыром тумане тусклыми ореолами светились газовые фонари. Ирина что-то регулировала, время от времени невольно оглядываясь на двери, шум за которыми усиливался. Там, наверное, собрались уже все обитатели дома.

Риск состоял в том, что, согласно принципу неопределенности, не подстрахованное стационарной установкой поле могло забросить их или не в ту точку пространства, которая требовалась, или в другое время. Плюс-минус несколько часов, месяцев, а в худшем случае и лет.

Рамка, ограничивающая межпространственный канал, скользила вдоль темных фасадов домов, пока слева не обозначился вдруг узкий, совсем уже не освещенный переулок, почти щель между глухими кирпичными цоколями.

– Стоп!

Нижний край рамки уравнялся с поверхностью мокрой вымощенной каменными плитами панели, и Шульгин, не забыв погасить свет в холле, шагнул в сырую мглу. Ирина – за ним. И тут же закрыла проход.

– Так. Конец первой серии. Начинаем вторую… – Шульгин вновь ощутил себя в своей стихии. – Пойдем.

– Куда теперь?

– А вот как раз туда, откуда ушли… – И, на ходу объясняя свой план, он повлек Ирину на улицу, в сторону парадного подъезда дома леди Спенсер.

Они успели как раз вовремя. Распахнулась входная дверь, и из ярко освещенного вестибюля на крыльцо выбежал полуодетый мужчина средних лет. Пока он озирался, соображая, в какую сторону бежать, Шульгин преградил ему дорогу.

– Что здесь происходит? Я инспектор Скотленд-Ярда Лестрейд! – Никакая другая фамилия просто не пришла ему в голову. Да и вряд ли слуга был внимательным читателем Конан Дойла. Одновременно Сашка сунул руку в карман, то ли за оружием, то ли за полицейским жетоном. Он не знал, какие доказательства своей служебной принадлежности предъявляли в то время инспектора, но был уверен, что требовать таковых перепуганный, едва проснувшийся слуга не станет. Старая добрая Англия, здесь люди не допускают мысли, что кто-то назовет себя полицейским, не будучи таковым.

Обрадованный, что не придется бегать по улицам в поисках констебля, человек начал сбивчиво объяснять суть происходящего в доме.

– Пойдемте. И прекратите размахивать руками. – Шульгин извлек из-под плаща пистолет, который рассеивал всякие сомнения, если бы они вдруг и возникли.

По возможности точно копируя манеры британских полицейских, как он запомнил их по многочисленным в свое время фильмам, Шульгин отправился осматривать место преступления.

– А вы, инспектор Джонсон, останьтесь здесь и наблюдайте. Если злоумышленники попытаются бежать через окна – стреляйте без колебаний.

Он решил, что, несмотря на хороший грим, Ирине не стоит появляться в доме, где ее при ярком свете станут жадно рассматривать множество любопытных и, как обычно у людей этой профессии, наблюдательных глаз.

Поднимаясь наверх по знакомой лестнице, Шульгин спросил у дворецкого, представительного, вполне соответствующего стереотипным представлениям мужчины лет под пятьдесят, отчего тот послал человека на улицу, а не просто позвонил по телефону.

– Телефон в доме только в гостиной леди, как раз там, где заперлись воры…

– Уберите собак, – распорядился Шульгин.

Двух свирепых мастифов в кованых стальных ошейниках, которые при появлении Шульгина вновь залились наводящим страх лаем, согнали вниз по лестнице пинками и руганью. Количество столпившихся на площадке слуг обоего пола подтверждало высокое общественное положение здешнего аналога Сильвии и то, что в ее доме двадцатый век наступил только календарно, а жила она, соблюдая все традиции века предыдущего, с дворецкими, поварами, горничными, грумами, псарями и какие там еще существовали категории обслуживающего персонала. У «настоящей» Сильвии слуг, как заметил во время своего предыдущего визита Шульгин, в доме не было вообще.