Мария Дахвана Хэдли - Магония

Все еще держа одну руку вытянутой, я беру со стола свернутые в рулон карты и засовываю их себе за пояс.

Кару следит за моими движениями. Я закутываю его в свой плащ, беру на руки и выношу на верхнюю палубу, погруженную во мрак. Он тихонько напевает мне на ухо.

Его песня нежна и кошмарна. Хотела бы я научиться производить такие звуки. От них у меня стучит в висках и, кажется, вот-вот лопнут барабанные перепонки. Я мотаю головой, чтобы прояснились мысли, а Кару шевелится у меня в руках.

Небо , поет он едва слышно.

Я с непринужденным видом направляюсь к шлюпкам. Джик, которая находится в другой части палубы, провожает меня взглядом, а затем направляется к Даю и начинает отвлекать его какими-то вопросами. Он выглядит очень сонным.

Я стараюсь не спешить и вести себя естественно. Нам нужна шлюпка, которая не перевернется при сильном ветре или если под нами проплывет какое-нибудь существо.

Сверху за мной наблюдает грот. Он издает высокий мелодичный звук. Напевая легкий дождик, мимо проплывает шквальный кит.

Сердце сокола бьется так сильно, что он сам весь трясется. Я сажусь в шлюпку и кладу Кару на дно. Цепей на нем нет.

Я разматываю канат, которым шлюпка привязана к кораблю, и развязываю узлы. Что я делаю? Похищаю канура своего капитана? Капитана, которому я дала клятву?

Тоже мне – клятву. Кто ты такая, Аза, чтобы давать клятвы, причем скрепленные кровью?

И кому ты их даешь?

Я обвожу взглядом паруса, корабль и ночное небо. Грот расправляет крылья, унося «Амину Пеннарум» прочь, а мы с Кару остаемся позади.

Я берусь за весла.

Через минуту плащ, под которым спрятан Кару, начинает шевелиться, и оттуда показывается его голова. Ткань изящно спадает с его блестящих перьев.

Из его груди доносится низкий хрипловатый звук. Я продолжаю грести, уводя лодку все дальше и дальше от корабля.

Вдалеке светит Полярная звезда, и я направляю шлюпку к ней. «Амина Пеннарум» ушла так далеко, что ее сигнальные огни стали едва различимы. Нам нужно отплыть еще дальше, чтобы Кару не было видно с корабля: тогда я смогу его выпустить.

Склонив голову набок, Кару издает тихий, трескучий крик.

– Что такое? – спрашиваю я.

Тюрьма , говорит Кару. Вырвали из дождя и неба .

Кто тебя забрал? спрашиваю я. И тут я замечаю, что перешла на пение и что использую язык, который известен только нам одним.

Магония , отвечает сокол. Воры! Домой, поет он более спокойным голосом. Домой .

Песня Кару подчиняет себе ритм моего сердца. Удар – крик – удар – снова крик. Он как метроном.

Птицы-рабы. Птицы-песни. Девочка-песня.

Он вертит головой из стороны в сторону, постоянно поглядывая на меня.

Вскоре он замолкает, устремляет взгляд в небо, а затем широко раскрывает крылья и снова их складывает.

Дует легкий ветерок, и я понимаю, что у меня по щекам текут слезы. Кару тоскует по дому, по [({ })].

Может быть, теперь он наконец все это обретет.

Здесь тихо: кораблей рядом нет, Милекта тоже. А все, что у меня есть, – это карты, которые я выкрала из каюты Заль, и большая сумасшедшая птица, которая лишит меня жизни, если ей вздумается поднять тревогу. Я размышляю о планах Заль – о тех планах, в которые она меня посвятила. Она клялась, что от меня потребуется лишь похитить растения.

Можно ли ей доверять? Всего несколько часов назад она нарушила обещание прямо у меня на глазах.

Как я могу ей верить?

Когти Кару и моя рука будто слились в единое целое. Я работаю веслами, а Кару раскрывает крылья, и вместе мы скрываемся в ночи.

Кару поет резкий, нестройный пассаж. Одна за другой впереди загораются звезды, освещая нам путь. Осторожно, робко я начинаю ему подпевать, и перед нами возникает серебристая тропа. Шлюпку окутывает дымка, вихрь из мягкого песка. Он скрывает нас от лунного света, и дальше мы движемся в темноте.

Я смотрю вниз, на землю, и забываю обо всем. Что подумал бы Джейсон, увидь он меня сейчас? Я представляю, как он наблюдает за моей лодкой, медленно передвигающейся по темному небу среди множества других кораблей. Он пришел бы в полный восторг. Часть моей души тянется к земле, а другая часть тоскует по Даю, которого давно поглотила ночь. Чем дальше мы уплываем друг от друга, тем тяжелее я переживаю разлуку. Партнер .

Без Милекта в груди у меня пустота, но песня Кару тоже нашла в ней свое место. Я чувствую, как что-то скребется у меня в сердце, но это не живое создание, а желание. Желание петь с Кару, потребность соединить с ним свой голос. У него такой сильный голос…

Хватит.

Он должен иметь право выбора.

– Лети, – говорю я ему, пока соблазн не стал слишком велик. – Ты свободен. Ну же, лети!

Кару отталкивается от моей руки и взлетает.

Лети , пою я. Ты сам себе хозяин .

Кару смотрит на меня сверху своими безумными глазами, сверкая красным оперением с каждым взмахом крыльев. Его здесь ничего не держит. Он ненадолго зависает над лодкой, после чего, бесшумно работая крыльями, взмывает к звездам и превращается в черно-красное пятно.

Прежде чем он исчезает из виду, я улавливаю последнюю ноту, яркую, белую. Глотая слезы, я снова берусь за весла и разворачиваю шлюпку, чтобы вернуться на корабль. Вернуться к… сама не знаю к чему. Завидев вдалеке огни «Амины Пеннарум», я стискиваю зубы и принимаюсь грести против ветра.

Откуда-то сверху доносится странный звук. Я поднимаю голову. Следом раздаются новые звуки: глухой хлопок веревки о деревянные доски, шорох тел, ловко спускающихся по канату, удары ботинок о дно моей шлюпки.

Их шестеро. Все одеты в черное, все в шлемах, все молчат. И все стоят в моей лодке. Драться с ними бесполезно: их слишком много – да я и не умею.

Боже мой. Боже мой, боже мой. Я знаю, что это. Сомнений быть не может. Дыхание .

О НЕТ. Аза, Аза, Аза, что же ты наделала!

Когда я наклоняюсь с борта, одно из них медленно, очень медленно, качает головой. Их лица скрыты, а сами они крупные и мускулистые. Передо мной безмолвные, безликие, ужасающие чудовища.

Так вот о чем шептались члены экипажа с того самого момента, как я попала на «Амину Пеннарум». У каждого из этих существ выпуклые, отражающие свет глаза, а лицо покрыто пленкой, из которой торчит множество трубок. В своих темных костюмах они практически сливаются с ночным небом. Я никогда в жизни не видела ничего подобного. Эти твари, насекомые с человеческими телами, не могли бы присниться мне даже в кошмарных снах.

чертчертчерт

У меня в ухе звучит чей-то грубый, искаженный голос.

– Аза Рэй Куэл, – говорит булькающий голос, который доносится то ли со дна океана, то ли из плохо настроенного радио.

Одно из них берет меня за руки, а другое – за ноги. Неужели они думают, что я в силах дать им отпор? Может быть, это и так. Я сама не знаю, на что способна. Но также я не знаю, на что способны они.