Василий Звягинцев - Скорпион в янтаре. Том 1. Инвариант

Сбросил ремень с амуницией и небольшой ранец, нагольный полушубок, подбитый легким мехом, лыжные унты, не забыв снова обнять и погладить пса. Лорд выложился до последнего и теперь лежал на полу, запаленно дыша и вздрагивая, но ласка хозяина была для него ценнее любой сладкой косточки. Шульгин на подгибающихся ногах прошел в комнату. Довольно большую, три на четыре метра. Прямо посередине, между сундуком-лежанкой, окном и столом – чугунная «буржуйка». Не совсем, конечно. Классические самодельные печки, названные так в годы Гражданской войны, изготовлялись из железных бочек и прочих подручных материалов, причем отнюдь не «буржуями», которые и тогда сумели прилично устроиться, здесь или за границей, а интеллигентами, оставшимися в громадных питерских и московских квартирах без центрального отопления.

Вы себе можете представить, что такое неотапливаемая многокомнатная квартира с четырехметровыми потолками, когда спиртовой термометр за окном три месяца подряд стоит делений на пятнадцать ниже нуля, да еще по Реомюру, который посуровей Цельсия? А топить, если печку раздобыл, придется собственной мебелью или книгами из любовно собранной библиотеки.

Здешняя печка была не самодельная, настоящая, заводского литья, с чугунными стенками дюймовой толщины, плитой на две конфорки, правильно устроенными топкой, колосниками и поддувалом, асбестовой трубой, выведенной наружу с учетом противопожарных правил, требуемой тяги и здешней «розы ветров». Не тяп-ляп все делалось.

Каменные стены изнутри обшиты двухдюймовыми досками из горного каштана. Теплоизоляция великолепная, кроме того, трехлинейную винтовочную пулю даже напрямую держит, не говоря о полуметровой кладке снаружи. В Абхазии с давних времен каштан вместо брони использовался. Так, может, он в Абхазии? Вполне возможно – ментальная привязка с давних времен существует. И рельеф местности похожий. Как на тропе вдоль дикого ущелья Гаргемыш в сторону озера Амтхел-Азанда и Клухорского перевала.

Шульгин при свете лампы нашел в сенях рядом с поленницей воткнутые в колоду хороший топор и отлично заточенный австрийский штык от винтовки «манлихер» времен Первой мировой. Настрогал лучины, которые загорелись сразу, только пришлось задвинуть заслонку трубы почти до упора: тяга была уж очень сильная. Ураган продолжал набирать скорость. Даже укрытая отрогом горы хижина, казалось, начала подрагивать на своем фундаменте, несмотря на то что сложена была из аршинных камней на настоящем известковом растворе.

Завывало в трубе и за окнами так, что впору убояться, как героям рассказа Шекли «Поднимается ветер».

Шульгин добавил в топку несколько буковых поленьев.

Как-то все это смутно напоминало ранее пережитое – снега, мороз, пурга, затерянная в белом безмолвии избушка, сжимающие кольцо враги, но целостная картинка никак не выстраивалась.

Печка стремительно накалялась, наполняя комнату сухим теплом. Скоро можно будет раздеться до исподнего. А пока нужно покормить Лорда и самому перекусить – энергии в организме совсем не осталось.

Разогрел на плите две большие банки тушенки с гречневой кашей, одну себе, вторую другу. Выпил полстакана из бутылки с незнакомой бело-коричневой этикеткой: «Водка. Главспиртпром», больше никаких выходных данных, кроме крепости и объема. Таких здесь нашелся целый ящик. Стараясь не торопиться, вдумчиво опустошил деревянной ложкой алюминиевую солдатскую миску. Тушенка была вкусна и ароматна необычайно. Хлеба в избушке не нашлось, и так сошло.

Приоткрыл входную дверь, наломал полный чайник сосулек, свисавших с южной кромки крыши. Заодно убедился, что буран продолжает усиливаться, хотя, казалось бы, куда уж дальше. Ничто живое по равнине передвигаться сейчас не может, разве только на антарктических тягачах «Северянка», (которые логичнее было бы наименовать «Южанками»). Так что в ближайшие сутки он может не опасаться появления врагов. Скорее всего…

Вот-вот, врагов! За окном начало рассветать, робко, неуверенно, мутно. Но все же… Не Заполярье здесь, утро приходит в свой черед, какие бы тучи и снега ни разделяли «точку стояния» и Солнце. Он взял приставленный к стене карабин, осмотрел. Знакомая штука, сам его и конструировал. В подсумках шесть тяжелых магазинов, снаружи нанесена флуоресцентная маркировка. Вот два с ртутными пулями, эти – бронебойные, с сердечниками из обедненного урана, двадцать пять миллиметров стали или чего угодно – насквозь, а для заброневого действия – композитный трассер из термита с белым фосфором. Огромная температура и ядовитый дым. Не сгорит экипаж, так задохнется.

А это на какой случай? Разрывные пули с серебряной оболочкой и начинкой из серебряной дроби. Помнится, знакомый журналист ему рассказывал, как заказывал серебряные пули для защиты от зомби. Или вурдалака. Когда это было, где? Выходит, и ему грозит нечто подобное, в противном случае стал бы он изготовлять такой боеприпас и таскать с собой два килограмма никчемного груза?

Сашка поставил завариваться чай, а сам продолжил размышлять над загадкой собственной личности. Подвигнул его к этому вышеприведенный филологический момент. Прежде всего он осознал, что думает по-русски. Прежде в голову не приходило фиксировать на сем факте внимание. Далее, антарктические экспедиции и «Северянка» – как минимум начало шестидесятых годов. Сразу вспомнился номер журнала «Техника – молодежи» с изображением алого транспортера на обложке и большая статья с описанием его устройства на центральном развороте.

Что это нам дает? Пока ничего, но процесс-то пошел!

Бывает, проснешься среди ночи с ощущением, что только что пребывал в мире чудесного сна. Яркий эмоциональный фон сохраняется, но не можешь вспомнить ни единой детали и подробности. Начинаешь по определенной методике его реконструировать, непонятно отчего считая это для себя очень важным. Бывает, что получается. Появляется вдруг одна зацепка, другая, а там всплывает и весь сюжет в тончайшей деталировке.

Хотя некоторые психологи утверждают, что делать этого ни в коем случае нельзя. Нарушается, мол, неведомая нам схема взаимодействия коры и подкорки, сбиваются тонкие механизмы самонастройки мозга.

Сейчас Шульгин, пока не зная, что его в данной реинкарнации зовут именно так, пошел тем же путем, стал собирать воедино все доступные, даже самые малозначащие на первый взгляд факты и вертеть их по-разному, будто грани кубика Рубика. Вот, кстати, названный кубик – почти целая эпоха, хотя и совсем короткая, когда весь мир сходил с ума от этой головоломки, внезапно появившейся и так же быстро исчезнувшей. Сделавшей, правда, своего создателя мультимиллионером.