Майлз Кэмерон - Красный рыцарь

— Ха! — сказал он зеркалу.

Мельхиад потерся о его ноги, и Гармодий глянул на старого кота.

— Древние говорили, что память — это жизнь, запечатанная восковой печатью.

Кот безразлично посмотрел на него.

— Что скажешь? — снова обратился маг к Мельхиаду. — Является ли мое воспоминание о собственной внешности в зеркале новым уровнем смещения? Отражением образа реальности?

Весьма довольный новой концепцией, он тихо засмеялся, затем ему пришла еще одна мысль.

— Что, если удастся создать заклинание, которое будет изменять то, что видят глаза и воспринимает мозг? Как мозг оценит подобное изменение? Будет ли это для него реальностью, или просто образом, или образом образа?

Старик снова глянул в зеркало. Поджал губы и начал взбираться по лестнице. Мельхиад последовал за ним. Из–за избыточного веса коту было тяжело передвигаться, и выглядел он так, словно винил свой недуг и одновременно жаловался на него.

— Отлично, — заявил Гармодий и наклонился, чтобы взять Мельхиада на руки, при этом схватился за больную спину. — Может, мне стоит больше упражняться. В юности я был неплохим фехтовальщиком.

Серые усы кота осуждающе дернулись.

— О да, моя юность давно миновала. С тех пор изменилась, например, форма мечей. И их вес. — Он вздохнул.

Наверху лестницы маг отомкнул ведущую в его святая святых дверь и повторно установил световую защиту. Особой нужды в этом не было, но все же здесь хранились его книги и множество ценнейших артефактов, однако ни один замок и ни одно заклинание не могли защитить его собственность лучше, чем король. Если он когда–нибудь потеряет его расположение… Даже мысль об этом была для мага невыносима.

«Должно быть, желание обладать Дезидератой — довольно распространенное явление при дворе», — подумал он и рассмеялся, больше над самим собой. Затем Гармодий направился к северной стене с полками, на которых его ждали, словно голуби в голубятне, свитки периода Архаики. Многие были добыты во время дерзких вылазок в некрополи далеких южных земель. «Да, когда–то я был отчаянным храбрецом».

Он опустил Мельхиада на пол, и кот тяжелой походкой побрел в центр комнаты и уселся на солнышке.

Маг принялся читать свитки о природе памяти человека. Он поднял кубок с простоявшей сутки водой и осушил его, ощутив во рту привкус применявшихся вчера горючих веществ и мела. «Хм», — с десяток раз пробормотал погруженный в чтение Гармодий.

— Хм, — в который раз произнес он, осторожно свернув свиток, прежде чем вложить его обратно в трубчатую кость для лучшей сохранности.

Свиток сам по себе был бесценен — одно из трех сохранившихся произведений жившего в Архаику Аристотеля. Гармодий все время собирался его переписать, да так и не собрался. Иногда у него возникало желание приказать уничтожить оставшиеся два свитка, хранившиеся в королевской библиотеке. Он тяжело вздохнул от собственной непомерной гордыни.

Мельхиад растянулся на солнышке и задремал. Появились два других кота. Гармодий вдруг осознал, что не уверен, помнит ли, когда и откуда они у него взялись.

Он отыскал отрывок об органе в тканях мозга, который передавал воспринимаемые глазом образы в сознание.

— Любопытно, — с улыбкой произнес старый волшебник и наклонился, чтобы погладить старого кота.

Тот свирепо впился в него. Маг отдернул окровавленную руку и выругался. Мельхиад поднялся, отошел на несколько шагов и, посматривая на человека, снова растянулся на полу.

— Мне нужен труп, а может, даже дюжина трупов, — произнес старик, загибая пальцы и представляя препарирование.

Его наставник слишком увлекался этим делом… И ничем хорошим это не закончилось. Дошло до того, что он сражался на поле Чевина на стороне Диких. Старое воспоминание было болезненным, и Гармодия посетила странная мысль: а когда он в последний раз думал о битве при Чевине? Эта мысль накатила на него, подобно лавине, и под гнетом прошлого он, пошатнувшись, опустился в кресло.

Он припомнил необычное построение вражеской армии: повстанцы по флангам, а чудовищные создания в центре. Рыцари королевства мчались вперед под ливнем стрел, сквозь волны страха, чтобы сразиться с существами из земель Диких.

Руки мага дрожали.

Его наставник стоял рядом с ними, затем воспользовался тщательно продуманным заклинанием, целью которого было сбить с толку и ввести в заблуждение. Когда оно сработало, лучники короля начали стрелять в собственных рыцарей и биться друг с другом…

«Поэтому я атаковал его». Гармодий не дорожил этим воспоминанием. Как и тем, в котором король умолял его сделать хоть что–нибудь, а бароны с подозрением смотрели на него, полагая, что он, как и его наставник, предаст их и перейдет на сторону Диких.

Взгляд учителя, когда их сущности схлестнулись друг с другом.

«Он колдовал, и я колдовал». Гармодий покачал головой. Почему он присоединился к врагу? Почему? Почему? Почему? Что он узнал, когда начал препарировать старые трупы? «Почему я никогда не задумывался об этом раньше?»

Пожав плечами, он сказал котам:

— Я не такой честолюбивый, как он. И все время молюсь Богу, чтобы он когда–нибудь все–таки увидел свет.

«Которого бы хватило, чтобы, по меньшей мере, превратить его в горстку пепла, — продолжил он про себя. — Поистине могущественный свет. Например, разряд молнии».

Некоторые слова лучше не произносить вслух, а упоминание чужого имени может стать призывом. Он одержал победу над учителем, но останков так и не нашли, и в глубине души Гармодий знал, что наставник все еще там. Среди Диких.

«Довольно», — подумал он и потянулся к следующему свитку о памяти. Маг быстро пробежал его глазами, достал с верхней полки тяжелый том «Основ мироздания», порылся в нем и начал быстро что–то писать.

Сделав перерыв, он сидел и нетерпеливо стучал пальцами по оставленному кубку, пытаясь придумать, кто сможет обеспечить его свежими трупами для препарирования. В столице однозначно никто. Город слишком маленький, а двор полон сплетен и интриг.

— Кто же будет тебя кормить, если я уеду? — спросил он, чувствуя, как колотится сердце.

Гармодий не покидал свою башню уже… Маг даже вспомнить не мог, когда он в последний раз уезжал из Харндона.

— Милостивый Господь, неужели я здесь с той самой битвы? — обратился он к Мельхиаду.

Кот пристально наблюдал за ним. Маг прищурился. Он не помнил этого кота котенком, не помнил, откуда он у него взялся. С его воспоминаниями было что–то не так. «Господи Иисусе», — подумал он и рухнул в кресло. Вдруг он припомнил, как забрал котенка в конюшне из кучи навоза, собираясь анатомировать его, но не сделал этого.

Как случилось, что он потерял это воспоминание? Соответствовало ли оно действительности? Ледяной ужас сковал его душу. Кубок с грохотом упал на пол, и три кота от неожиданности повскакивали с мест.