Майлз Кэмерон - Красный рыцарь

Настоятельница улыбалась, но глаза метали молнии — отблеск женщины, которой она когда–то была, знающей, что лишь один ее взгляд заставит любого поклонника подчиниться. Хищницы, любящей играть с добычей.

Священник протянул для пожатия длинную руку. Холодную и влажную.

— Бастард, как называют его люди, — произнес он. — Или у тебя есть имя, которое нравится тебе больше?

Капитан настолько привык к мелочной враждебности, что пропустил шпильку мимо ушей. Настоятельница покачала головой и за локоть подтолкнула отца Генри.

— Не важно. Поговорим с вами позже. Ступайте, сэр. Вы свободны.

— Я — слуга Господа, — заявил он. — Иду, куда пожелаю, здесь мне никто не указ.

— Просто вы еще не знакомы с Плохишом Томом, — возразил капитан.

— Ты кого–то мне напоминаешь, — добавил отец Генри. — Я знаком с твоими родителями?

— Я — бастард, как вы изволили заметить. Уже дважды, слуга Господа.

Священник выдержал его взгляд. Но зрачки у него все время бегали, как будто танцевали на горящих углях. После затянувшейся паузы он резко развернулся и зашагал прочь.

— Ты очень постарался, скрывая унаследованные черты, — произнесла настоятельница.

— И вы догадываетесь почему? — спросил капитан.

Она покачала головой.

— Отлично, — произнес Красный Рыцарь, не отрывая взгляда от спины священника. — Откуда он явился? Что вы знаете о нем?

Танец закончился: мужчины кланялись, женщины приседали в низких реверансах. Майкл только теперь заметил, что капитан слышал его пение, и в свете факелов его лицо залилось краской. Настоятельница хмыкнула.

— Я тебе уже говорила. Привезла его из церковного прихода, — проворчала она. — Он не обучен хорошим манерам.

Небо на востоке вспыхнуло, словно от удара молнии. Горизонт пылал чересчур ярко и долго, можно было бы успеть прочесть «Отче наш».

— Тревога! — проревел капитан. — Открыть ворота, арбалетчикам занять позиции, зарядить все орудия! Быстрее!

Наблюдавшая за танцами Изюминка замешкалась, на лице отразилось недоумение.

— Открыть ворота? — переспросила она.

— Открыть ворота. И собери отряд для быстрой атаки, я сам поведу.

Капитан подтолкнул ее к снятому шлему.

Большинство людей оказались готовы, и не задержи его открытия сегодняшнего вечера, они все уже были бы в доспехах. В проеме ворот рядом с боевыми конями стояла дюжина тяжеловооруженных всадников, их оруженосцы и слуги метались рядом, стараясь лучше подготовить их к вылазке. Через двор к мостикам, ведущим на куртины, неслись лучники. В свете костра сверкнуло несколько голых задниц со спущенными чулками и свободно болтавшимися подолами рубах.

Вторая вспышка озарила восточный небосклон. Она длилась в два раза меньше предыдущей.

Капитан ухмыльнулся.

— Надеюсь, вам не понадобится оливковое масло для чего–то важного, — произнес он и весьма фамильярно сжал руку настоятельницы. — Позвольте мне вас покинуть. Я вернусь к вам до следующего колокольного звона.

Выйдя из темноты на свет от пламени костра, она взглянула ему в глаза.

— Это твоих рук дело, не врага? — спросила с надеждой пожилая монахиня.

— Надеюсь, — ответил он, склонившись к ней. — Греческий огонь. В их лагере. Я, по крайней мере, на это рассчитываю.

Препарирование — один из тех навыков, которые никогда не забываются полностью. Гармодий собственноручно выкопал из земли труп — не слишком рискованное занятие, особенно учитывая спешку, с которой тот захоронили.

В любом случае его интересовал лишь мозг, который сохранился относительно неплохо, в отличие от сильно поврежденной грудной клетки и почти пустой брюшной полости. Кто–то выел внутренности.

Гармодий не ощущал рвотных позывов. Так себя настроил. Капли весеннего дождя падали ему на спину, сгущались сумерки, а он блуждал в дикой местности на севере. Правда, здесь валялось тело, которое можно было изучить. Это ведь ради него он отправился в столь безумное путешествие. Ради него и настойчивой, магнетической тяги к силе. Силе, притягивавшей, будто маяк.

Он достал охотничьи принадлежности — пару тяжелых ножей и с полдюжины более мелких и острых, — быстро и аккуратно снял скальп с черепа покойника, откинул кожные покровы, вытащил из сумки трефин [56] Трефин — хирургический инструмент для образования трепанационных отверстий небольшого диаметра; его рабочая часть состоит из полой зубчатой коронки и поперечно расположенной рукоятки. и проделал в черепе небольшое отверстие размером с тройной леопард из чистого серебра.

Смеркалось, но все же было видно, что мозг начал разжижаться.

Гармодий достал из кошелька раскладной нож, вытащил острый коловорот и осторожно расширил отверстие. Затем острием ножа принялся отрезать небольшие кусочки разлагавшейся ткани…

Маг сплюнул солоноватую слюну.

— Меня не вырвет, — громко заявил он. И вновь погрузился в работу.

Становилось слишком темно, поэтому Гармодий извлек из стремительно пустеющей сумки свечу и с помощью волшебства зажег ее. Ветра не было, но пламя извивалось под каплями моросившего дождя. Он зажег еще две свечи, безрассудно потратив пчелиный воск.

И снова принялся трепанировать, но все попытки оказались тщетными. Мозговое вещество оказалось слишком старым. Или же вся его теория на сей счет была ошибочной, вернее, теория Аристотеля.

Маг оставил тело там, где оно и лежало, наполовину торчащим из земли под дождем. Вымыл руки в ручье у подножия холма, собрал ножи, погасил свечи и заново нагрузил лошадь, которая вздрагивала от каждого звука. Гармодий мысленно потянулся и почувствовал собиравшуюся на севере силу.

«Господи Иисусе».

Всунув сапог в стремя, маг замешкался. В темноте что–то было…

Чудовище выдало себя рыком, и кобыла рванулась с места. Гармодию удалось схватиться одной рукой за луку седла и провисеть таким образом около двухсот двадцати ярдов, пока перепуганное животное не свернуло. На повороте у него получилось перекинуть ногу через седло. В небе зависла далекая молодая луна, дождь гасил сияние звезд, ночь была темна. Он помолился, спешно и бессвязно, чтобы его лошадь не сбилась с дороги.

Маг всунул в стремя правую ногу, левой рукой схватил поводья и натянул, но Джинджер не послушалась. Он резко натянул поводья еще раз и вспомнил про стек, который использовал вместо хлыста. Ему показалось, будто прошло несколько часов, прежде чем он нащупал его у себя за поясом, и еще больше времени потребовалось на то, чтобы вжать его в шею животного — трюк, позаимствованный у одного рыцаря.

Волшебник мысленно сотворил простенькое заклинание, позволявшее видеть в темноте. От представшего ему зрелища у него кровь застыла в жилах. Лошадь встала на дыбы, и он едва не вывалился из седла.