Сергей Чичин - Точка возврата

– Есть ли этому объяснение, высокоученый Фирзаил?

– Бахаррелево зрение, – ответствовал эльф рассеяно. Кажется, общение с нами придало его психике зачатки ригидности. Избежав немедленной опасности, он на удивление быстро вернулся к высокомерному своему равнодушию.

– Прошу прощения?

– Не рассчитывай. Прощение тебе надлежит тяжким трудом зарабатывать. Бахаррелево зрение, или по-вашему ультрафиолетовый спектр солнечного света – на многих выходцев из Междумирья он производит губительное воздействие. Там нет внешнего светила, так что не всякий организм способен адаптироваться к его воздействию – по крайней мере, в первом поколении, не переставая лязгать челюстями.

Косяк при помощи своего коллективного разума либо отточенных веками эволюции инстинктов пришел к схожему выводу, так что покружил-покружил, пока один из участников не шлепнулся вниз отчаянно трепыхающимся комком дымной гадости, да и устремился в сторону ближайшего лесного массива. Под чьими кронами и рассеялся. Будут, должно быть, улучшать свою породу, пока не вылезут наконец завоевывать прикончивший себя мир как те кистеперые рыбы. Если какой-нибудь ответственный мужчина не пойдет за ними следом и не поприкончит каждую падлу, попавшую на эту сторону мироздания за его опрометчивым бездействием. Но, если честно, этого ответственного крепко ломает столь бесперспективное занятие, и он скорее титулом пожертвует, нежели отнюдь небесконечным энергетическим ресурсом.

– Айрин, раз уж миновала непосредственная опасность – что с тобой стряслось? Мик тебя наконец треснул или у тебя туберкулез открылся?

Айрин злобно на меня зыркнула.

– Жубы пошистила. Шего и от ваш жду.

– Наждачкой из инструментального ящика?

– Вжяла ветошку, ражмошалила конеш. Кажетша, порвала дешны. Микки, жашранеш, пошоветовал.

– Ну уж ты нашла, кого слушать. Половина его вранья позаимствована из творчества таких мечтательных созерцателей, как Жюль Верн и Фенимор, чтоб его, Купер. Из серии «не пытайтесь повторить дома».

– А ражве вы не вшо время в походах, как шортовы шкауты, и не должны жнать вше эти дурашкие приемы и хитрошти?

– В целом да, но не вижу ни одной причины оказаться в походе без долбаной зубной щетки. Она ничего не весит и места не занимает, в отличие от… от всего остального.

– И у меня ш шобой была, но ошталашь в шумке на байке, прямо там, откуда меня похитили, – Айрин мрачно насупилась. – Вот интерешно, я единштвенная, кто окажалша там, – она мотнула головой в сторону Зияния. – Против воли. Пыталашь вернутша, не шмогла. Вы швидетели! Это ошвобождает меня от ответштвенношти за вше вот это?

– Если когда-нибудь удастся истолковать эту эпопею как принесшую миру спасение, то могут даже и канонизировать. А вот при жизни признаваться не советую.

Фирзаил тем временем поднялся на ноги, прихватываясь за неколебимого Редфилда, с отвращением зыркнул на его добычу и снова заковылял к порталу. Капкан мой, гляжу, на месте, никто в него еще не сунулся. Какую, интересно, защиту надо возводить, чтобы пресечь поползновения с той стороны? От этих мелких и суетливых, пожалуй, помогла бы прочная сеть, буде умело поставлена шалашиком над Зиянием, но вот зверушку покрупнее уже хоть надолбами блокируй. И это все не праздные измышления, ведь если мы собираемся этим делом заниматься на профессиональной основе, нужно быть готовыми ко всякому.

И опять меня скрутило знакомым уже приступом. А теперь-то чего, когда визитеры сбрызнули? Может, сейчас вернутся и зададут нам по-крупному?

Если уж чему я на собственном горбу и научился, так это не игнорировать ощущения, даже если им нет логичного объяснения. Сознание за подсознанием не всегда поспевает, но и то и другое заслуживает внимания. Возможно, с того самого момента, как это вошло в мои привычки, со мной и начали считаться – может быть, и полагая двинутым, но по крайней мере двинутым правильно. Нет уж, эту заслуженную лошадь мы на скользкой переправе менять остережемся.

– Отойди от портала, Фирзи.

– Хочешь сам поработать, с недоступной мне дистанции?

Язвительный гаденыш.

– Отвали от чертова портала!

Есть такой тон, который естественным путем вырабатывается в стрессовых ситуациях. Говорят, белые люди научились и его симулировать – мотивационные ораторы, евангелисты, всякие политические деятели, да хоть бы и аферисты, с подачи которых люди как безумные рвутся расставаться с последними денежками. Не знаю, как у них это работает, а вот у нас так – какой ты ни наглый эльфообразный, а сносит тебя как бульдозером. Хотя, пожалуй, эффект мог бы быть и поярче – уж не знаю, хватило бы его поднять Фирзаила под пули, в безоглядную атаку. Не особо его проняло. То ли я разучился, то ли у них, иноземцев, другие эмоциональные частоты. Но все же потрусил в сторону надежного рыжего, моментально прервав свои препирательства. И чертовски вовремя, потому что из портала как раз полезло еще что-то, и на этот раз не стайка противных дятлов, а здоровущее и совсем неаппетитное даже по меркам Редфилда. По крайней мере рыжий не бросился сразу новоприбывшим закусывать, а напротив напружинился, сильно пригибаясь к земле, шерсть на загривке поднял дыбом и даже свою предыдущую добычу не побрезговал отпустить.

Я расценил это как предложение не ждать, пока визитер полностью вылезет и начнет представляться. Перехватил итаку левой рукой, правой тиснул с седенья бенелли. Вот тут дал маху, сам тут же осознал, что надо было тянуться за слонобоем, который приютился в кабине на полочке, но это ж и впрямь надо было тянуться, тратить драгоценные секунды. Да и не было оснований недооценивать останавливающую силу дробовика двенадцатого калибра, заряженного к тому же модными «полишоками» (только это и сумел прочитать на гильзе). Должно быть, краткое время я являл собой выдающийся образчик мужественности – аж с двумя дробовиками, небритый, немытый, со сна опухший, заполошные глазки навыкате, и даже врагу не стоило бы меня нюхать после всех-то треволнений. Бабы, практически, в очередь. А не может ли это к нам придти какая-нибудь суккуба, к слову о бабах… и чего это я опять о них? Нет, все же есть в моем угрюмом социальном статусе какое-то значительное упущение.

И опять же нет, это не суккуба пришла, а нездорового вида тучный громозека невыразительного буро-зеленого окраса, подозрительно напоминающего любимый Вилли Хоффом родезийский камуфляж. Не назвал бы я его антропоморфным, то бишь человекообразным, хотя руки и ноги у него имелись как раз в нужном количестве и даже размещенные должным образом. Вывалившись полностью, ростом он оказался поболе Редфилда и, учитывая шарообразную конструкцию туловища, раза в четыре пообъемнее. В моем понимании при таком избытке жировой массы (а она именно жировой и смотрелась, бултыхаясь и колыхаясь под толстой шкурой как желе в рюкзаке) носитель вообще бы шевелиться не должен, разве что с места на место перекатываться, как пудинг. Передние конечности, как мне сперва причудилось, вообще костей не имели, но учитывая изломы в определенных местах – пожалуй, скорее имели приличный избыток суставов. Голова, более напоминающая шишку, росла у него прямо из грудной клетки и ни глаз, ни ушей на ней не водилось, зато уж рот был всем ртам рот – едва ли не напополам эту шишку раскраивающий и зубами набитый так плотно, словно среди предков гостя затесалась циркулярная пила. Значит ли отсутствие привычных нам глаз, что посетитель наш слеп?