Андрей Валентинов - Аргентина: роман-эпопея: Кн. 1. Квентин

— Назад? — с готовностью подсказал голос. — Еще не поздно. Беги, ты же быстро бегаешь, правда?

— Он не виноват!

Глаза того, кто умирал, не открылись, ожили лишь губы.

— Ты не виноват, Уолти. Я бы тоже не остановился. И никто из наших. Сейчас мы оба доходили бы на соседних койках. Думаешь, мне было бы легче? Ты не виноват — мы оба виноваты. Мы вели себя, как крысы.

Перри хотел возразить, но слова присохли к языку.

— Избили ирландского малолетку и нарвались на взрослых. Да, мы жили, как крысы, и я погиб крысой. А ты ушел из банды, Уолти, и никогда больше не поднимал руку на того, кто слабее. Если цена этому — моя жизнь, пусть так и будет. Прощаю! Иди!..

Уолтер протянул руку, но пальцы ухватили лишь пригоршню горящих искр. На какой-то миг он смог увидеть бледные звезды, недвижный лунный оскал, черную твердь под ногами, но огонь вновь плеснул в глаза, заполнил рот. Он смог выдохнуть, захватить легкими воздух…

…Знакомый папиросный дух, два окурка в пепельнице. Пустая кухня, пустая квартира. Отца нет. И не будет уже никогда.

— Помнишь? — шепнули в ухо. — Ты приехал через два дня после похорон. Отец ждал тебя до последней секунды, даже когда бредил, вспоминал. Где ты был, Уолтер Квентин Перри? Не знал? Разве телеграмма опоздала?

Еще недавно рядовой действительной службы, а ныне сержант Перри отодвинул стул, присел, качнул в руке тяжелую пепельницу. Заслуженный коп курил почти до последнего дня.

Телеграмм было две. Одна от отца: все в порядке, ложусь на обследование, служи спокойно, младший! Вторая от врача, короткая: вам стоит приехать. Уолтер написал заявление на отпуск, хотел отдать по команде, но его внезапно вызвали к командиру части.

—…Парни из Вашингтона просят самого лучшего, но у меня такого нет. Есть только ты, Перри. И учти, для всех ты уедешь ко мне на ранчо чинить генератор, а заодно и «паккард» моей супруги. Твои товарищи будут думать, что ты — бессовестный холуй и карьерист. Это не потому, что я такое дерьмо, рядовой Перри. Испытания засекречены настолько, что даже я не знаю, что за хрень повезут эти парни в пустыню. Им нужна бесперебойная связь. Радиостанция должна работать, даже если этот чертов Конгресс запретит прохождение всех средних и коротких волн в эфире. Ты справишься, Перри, насчет других — не уверен. Вопросы есть?

Когда он вернулся, то первым делом зашел в медицинскую часть — сменить повязку. Благодарили его перед строем под дружные смешки сослуживцев. Кто-то уже успел пустить слух, что супруга полковника запустила в излишне ретивого холуя горячим утюгом.

Именно в этот день хоронили Перри-старшего. Он так и не дождался сына.

—…Не дождался, — эхом отозвалась давняя незабытая боль. — Даже не бросил горсть земли на его гроб. Зато стал сержантом на зависть всем прочим. Ты рад этому, Уолтер?

Он отодвинул подальше осиротевшую навсегда пепельницу.

— Нет.

— А я рад! Так держать, сынок!

Старый полицейский размял папиросу, щелкнул зажигалкой.

— Мой сын получил благодарность перед строем за то, о чем даже нельзя написать в приказе. Лучшего венка на гроб и придумать нельзя. Я горжусь тобой, Уолтер Перри-младший! Но если этим поганым чинушам требуются формальности…

Рассмеялся негромко, стряхнул пепел.

— Эй, вы там! Сержант Перри прощает сержанта Перри. Записали? Иди, сын, задай им всем!

«Есть, сэр!» — попытался ответить Уолтер, но все исчезло, и он вновь увидел звезды. На этот раз они стали заметно ближе и ярче, исчез красный огонь, а впереди неровной извилистой лентой заструилась серебристая тропа. Совсем рядом, осталось только шагнуть.

— Все еще не передумал, поганый фараон?

На этот раз голос был чужим, хотя и знакомым.

— Лучше сдохни!

Слова пощечиной хлестнули по лицу, острые ногти в ярком маникюре царапнули кожу. Девчонка, совсем ребенок — четырнадцать месяц как стукнуло.

Красная помада на губах растеклась кровью.

— На небо? А три наших жизни — не слишком тяжкий груз? Вали вниз, в аду тебя уже заждались! Сдохни, фараон!..

…Он тогда еще удивился. Почему — «фараон»? Такое только в фильмах услышишь, и то английских. Хоть бы «копом» назвала. Но он ведь даже не коп!

Полицейским Уолтер быть не хотел, насмотрелся на отцову жизнь. Потому и пошел в редакцию в компании с фотоаппаратом. Отфутболенный по неизвестному адресу, он все-таки туда наведался. И — судьба. Частное детективное агентство возглавлял отставной лейтенант полиции, кое-что слыхавший о Перри-старшем.

— Говоришь, что ничего не умеешь, сынок? Бегать умеешь? Вот и бегай.

Перри-младший был уверен, что частные детективы главным образом отлавливают неверных супругов обоего пола. Так и оказалось, однако «разводные» дела новичку поручали редко. Неопытен, дров наломает. Зато проклюнулся иной талант. Почти каждый день в огромном Нью-Йорке пропадали дети. И Перри-младший охотно бегал по знакомым с детства улицам, заглядывал в темные мрачные дворы, заводил беседы с такими точно оторви-головами, каким был сам когда-то.

Занятия в секции бокса тоже пришлись очень кстати.

Уставал, нервничал, получал синяки, но службой был доволен. Сначала десять долларов в день, потом пятнадцать. А еще «спасибо» от отцов и матерей, которые теперь смогут спокойно спать ночами.

После пары удачных дел молодого детектива начали узнавать и приглашать персонально. Так случилось и в тот раз. Шеф особо подчеркнул, что дело крайне деликатное, разглашению не подлежит. Для некоторых скандал пуще смерти.

Выплюнул сигару и продиктовал адрес.

Особняк в пригороде, штучный автомобиль у чугунных ворот, надменные лица прислуги.

— Месяц назад, мистер Перри. Нет-нет, в полицию не заявляли. Не дай бог кто узнает!

Четырнадцатилетняя девчонка, единственная дочь, бежала с каким-то аферистом, прихватив мамино колье, серьги и всю найденную в доме наличность. Искали, посылали по следу детективов, но след простыл, и дело казалось безнадежным.

Уолтер оставил в покое «след», зато сумел найти бывшую подругу «афериста». Полсотни долларов и вечер в недорогом ресторане — в обмен на два адреса. По одному из них и жили беглецы.

«Аферист» оказался худым двадцатипятилетним очкариком, который не придумал ничего умнее, чем выхватить из кармана дамский пистолет-хлопушку. Когда подоспевшие родители усаживали зареванное чадо в авто, избитого в хлам очкарика увозила полиция. Выстрелить он все же успел. Рану чуть выше локтя Уолтер перетянул платком.

Тогда-то он и услышал отчаянное:

— Сдохни, фараон! Сдохни, сдохни!..

Взрослые, полные слез и ненависти глаза. Размазанная губная помада, словно кровь.

Через месяц оба покончили с собой — очкарик в тюремной камере, девочка в собственной комнате. О том, что она ждала ребенка, узнали только после вскрытия.