Михаил Ланцов - На железном троне

Шестнадцать лет… султану было всего шестнадцать лет. И он не был готов к таким испытаниям, а потому, как и многие мужчины постарше, произвел самопроизвольное мочеиспускание. Быстро спохватился. Но поняв, что никто его не осуждает, успокоился. Это было страшно. Очень страшно. ОЧЕНЬ. Он не представлял, как можно сопротивляться ТАКОЙ мощи?

Однако, вопреки ожиданиям, второго взрыва не последовало, как и обстрела вообще.

А в ворота дворца вошел мужчина в латных доспехах с веткой лавра в руке. За эти дни Осман и его командиры уже уяснили, что просто в кирасах – рядовые, в полудоспехах – младшие командиры, а в полных готических доспехах несколько необычного вида – офицеры. Это был один из них. И, судя по лавровой ветке, он хотел поговорить.

Осман II кивнул одному из немногих командиров, что остались при нем. Многие попытались затеряться в большом городе или пали. А этот армянин оставался при нем… несмотря ни на что. Визирь Маршалы Халил-паша, бывший великим визирем при Ахмеде I, командовал армией во время войны с Персией и дважды становился капудан-пашой на Средиземном море. Моряк из него был куда лучше, чем генерал. Но это и не так важно. Главное – он не стал искать личного спасения, оставшись при монархе. Вот и сейчас он покорно кивнул и вышел навстречу офицеру легионеров.

Пара минут болтовни на виду у всех, и Маршалы Халил-паша вернулся во дворец в каких-то смятенных чувствах.

– Что он хотел? – первым поинтересовался Осман II.

– Он передавал желание императора поговорить с вами.

– Но зачем? – удивился мальчик.

– Не знаю, – пожал плечами армянин. – Мы все равно уже все трупы, так что, если вам нужен мой совет, сходите. Поговорите. Этим вы дадите всем людям во дворце еще несколько вздохов жизни…

Осман послушал совета.

Сменил штаны, дабы не ударить в грязь лицом перед врагом, и выступил к воротам внешнего периметра дворца… Он вышел туда и побледнел. Шагах в двухстах стояли весьма запыленные легионеры. Осман II уже знал – это не расстояние для их штуцеров. Но, как ни странно, они не выглядели настолько ужасно, как тот взрыв.

Но вот от войск выступила группа кавалеристов.

Императора было несложно опознать. Он восседал на своем рыцарском коне массой под тонну, что долго и специально искал по Европе. Один из немногих дестриэ, что еще разводились. Мощный, большой, сокрушительный. Да еще и иноходец. Под стать императору, который тоже не отличался скромными габаритами. Особенно сейчас, укрытый крепкими чернеными и золочеными латами.

Рядом с ним – двое сопровождающих.

А вот у защитников дворца лошадей не было. Больше не было. Поэтому они были пешими.

Дмитрий остановился в шаге от переговорщиков, заставив их отпрянуть. Мало приятного беседовать со всадником, уткнувшись в морду его коня. Тем более с дестриэ, который мог и укусить своей мощной челюстью. Этих лошадей ведь учили не просто возить всадника, но и воевать вместе с ним. И копытом бить, и грудью давить, и ногами топтать, и зубами кусать. Да, их время уже прошло. Но Дмитрий все одно испытывал к таким лошадкам слабость. Посему и закупил. Да не одну – а целый выводок, отбирая для своего личного «автопарка» особенно крепких, рослых, выносливых и по возможности иноходцев.

Но мы отвлеклись.

Немного наехав на своих визави, император вынудил их отступить на пару шагов. И медленно осмотрел их, не слезая, словно бы подчеркивая ситуацию и то положение, в которое они попали.

Перед ним был худенький подросток, разодетый в пышные одежды и подпоясанный старой, богато украшенной саблей. Испуганный, даже в какой-то мере затравленный взгляд. Но парнишка держался.

Дмитрий снял шлем и улыбнулся. Но вышло не очень приветливо. Слишком импозантный у него был вид. Чисто выбритая лысина, холодные и цепкие голубые глаза, кажущиеся ледяными, рыжая густая переплетенная косичкой борода, перехваченная большим серебряным кольцом… и татуировка ворона, нависающего над правым глазом императора…

– Я хочу убить всех, кто есть во дворце, – произнес Дмитрий, кивая переводчику. – Но желание это пагубное. Не пристало к такому стремиться честному христианину. Поэтому я предлагаю вам капитулировать, сдавшись на милость победителю.

– На каких условиях? – поинтересовался Маршалы Халил-паша, что стоял рядом с Османом.

– Я жадный, – усмехнувшись, произнес Дмитрий. – Я хочу многого. Но многое, не все. Видит Бог, если бы вы не пожадничали в Крыму – я бы и не полез сюда. Нужно было оставить мне сундуки с золотом и серебром для трофеев. А что делали вы? Крохоборы! Не должно воину уходить с войны с пустыми руками, так, словно он проиграл. Теперь Порте придется заплатить больше. Много больше. Но, повторяюсь, я возьму не все.

Маршалы Халил переглянулся с великим визирем Охрили Хюсейном.

– В знак искренности вашего желания договориться, – продолжил Дмитрий, перебив размышления визирей, – я хотел бы получить эту саблю, – указал он на старое оружие, опоясывавшее Османа.

– Но это символ власти султана! – возразил великий визирь.

– С падением Константинополя, – произнес Дмитрий, – этот символ власти утратил свое значение. Осман молод. И если ему достанет талантов и удачи, то он сможет выковать новую славу Османов и обзаведется своим символом. Все в его руках. Но эта сабля – моя. Она – символ моей победы и будет храниться в сокровищнице Москвы.

Немного помедлив, мальчик снял оружие и протянул его Маршалы. А тот, вежливо поклонившись, подал саблю императору.

– Отлично. Тогда готовьте зал для переговоров. Завтра с утра и начнем.

– Во дворце? – уточнил визирь.

– Ну а где? Мне плевать, а что скажут потомки? Поверьте – вам будет очень неловко в своих могилах от постоянного ворчания на тему того, что мирный договор был подписан на разделочной доске мясника. В общем – не морочьте голову и готовьтесь. Поддался бы своему желанию – вырезал бы вас, не пытаясь даже вести переговоры. А так, можете быть спокойны. Если я дал вам шанс, то я позволю им воспользоваться. И пришлите мне священников.

– Связанными? – поинтересовался армянин, прекрасно знающий о взаимоотношениях между императором и греческим православным клиром.

– Зачем? – нахмурился Дмитрий. – В городе полно трупов. Кому-то нужно проводить их в последний путь. Выгоняйте пинками всех этих бездельников! Что христианских, что исламских, что иудейских! Или кто там у вас есть еще? Пусть делом займутся! А заартачатся – просто убейте. Пусть Всевышний сам разбирается с этими трусами и лентяями! Мне они без надобности.

– Я понял, – покорно произнес армянин, глубоко поклонившись… но лишь для того, чтобы скрыть предательскую улыбку. Все заканчивалось не так плохо, как он думал. Совсем не так плохо…