Владимир Мельник - Оперативный простор [СИ]

– Ну, чем порадуешь, сержант– спросил я.

– Да тут шухер стоит из-за наших художеств. Главное, чтобы прорываться не пришлось, иначе, можно, сказать задачу провалили.

– Надеюсь, все будет тихо. Только ты нервишки попридержи, не надо чуть что за волыну или свинорезы хвататься.

– Вот только не надо из меня «ахтунга» делать! Сам-то вспомни, как положил водилу и сопровождающего УАЗика.

– Ладно, в любом случае прорываться не будем.

Примерно через час подошла наша очередь. Зарубин остановил «таблетку» перед линией «Стоп», заглушил мотор и вышел из машины. Его примеру последовал и я. Блок-пост представлял собой вагончик на одной стороне дороги и хлипенькое сооружение из мешков с песком по другой, где сидел рейнджер за крупнокалиберным пулеметом, направленном на нас. Рядом тарахтел хондовский автономный генератор, подавая электропитание на оборудование поста. Подошел капрал Дамон (судя по нашивке на груди), взял наши документы и зашел в недра спутника всех строек. Боец с собакой обошел вокруг УАЗика, даже в будку залезли — все нормально. Капрал вернулся и обратился ко мне.

– Сэр, вам необходимо пройти со мной.

– В чем дело, капрал?

– Маленькая формальность, сэр. И господину сержанту тоже надо пройти. Поставьте пожалуйста машину на стоянку и я вас сопровожу.

– Погодите, капрал. Мы торопимся, объясните же наконец, куда вы нас ведете?!

– В штабной блок С, сэр. Там все узнаете — это всего лишь маленькая формальность. Позвольте заметить, сэр, хотелось бы, чтобы вы подчинились, иначе у меня приказ — при малейшем неповиновении применять оружие.

– Хорошо, капрал. Лумер, ставьте машину и бегом ко мне!

– Да, сэр! – отозвался Зарубин, с недовольной миной на лице.

Сопровождали нас капрал и еще один солдат, держа винтовки на изготовку. Мысленно уже продумывал план тихого устранения нежданных провожатых и «смыва» за территорию порта. Как назло мимо пробегали легкой рысцой подразделения, поэтому действовать было очень рисковано. Валера посмотрел на меня, одними глазами спрашивая, мол когда мочить. Незаметный отрицательный кивок и Зарубин со скучающим видом шел дальше. Вошли в административное двухэтажное здание, где провожатый козырнул встречавшему нас лейтенанту и ушел.

– Лейтенант, вы можете мне объяснить, что происходит?! Мы очень торопимся в часть. Что за формальности– спросил я.

– Следуйте за мной и узнаете. На месте разберемся. – сказал офицер.

Ничего не оставалось как идти по коридорам вслед за новым сопровождающим. Навстречу все время попадались люди в камуфляжах с папками. Уже подумывал отпроситься в туалет, а там уже мочкануть лейтеху, труп закрыть в кабинке и рвануть через окно. Как минимум час форы бы тогда у нас был. Но не успел и додумать, как уже входили в какой-то кабинет, откуда пахло лекарствами.

– Сложите оружие, господа! Оно вам не понадобится. – ухмыльнувшись сказал офицер.

– В чем дело?! Что тут нахер происходит?! – начал кричать я, а рука уже тянулась к пистолету.

– Не сердитесь, лейтенант, просто в базе данных указано, что вы и сержант Лумер не прошли вакцинацию от тифа и гепатита. А без прививки, мы не имеем право вас пропустить.

– Так вот в чем дело. Что ж, давайте ширяйте и мы поедем. – сказал я, скрывая облегчение и весело глядя на напарника.

Дворники лениво размазывали капли дождя по лобовому стеклу. Мимо проносились развалины после многочисленных бомбардировок Керечи. Вместо некогда пышной растительности зияли воронки и свежеспиленные пни. Как призраки по обочинам ходили женщины и дети в оборваных лохмотьях. Вот две представительницы слабого пола неопределенного возраста арматурами пытались выкорчевать пень, а возле блок-поста, в куче мусора копошилась стайка детишек, видимо, искали что-нибудь съедобное. Промелькнула небольшая процессия из пятерых старух, которая несла на носилках тело обернутое в какое-то грязное тряпье. Разглядеть в деталях не удалось, да и не хотелось, честно говоря. В горле горький ком... Слева серели остатки бывшей когда-то грозной турецкой крепости Ени-кале. По обочинам обгоревшие остатки нашей и американской техники напоминали о напряженности боев почти полтора года назад, когда «осколки» украино-российских войск, истекая кровью, отступали на Тамань. Немыми памятниками трагедий человеческих судеб мелькали насыпи свежих и не очень могил, то тут, то там стихийно появившиеся после начала боевых действий. На некоторых были кресты с табличками. Прочесть на скорости кто ж тут упокоился не получалось, да и не хотелось. Бывали и безымянные захоронения, которые уже начинали обрастать забвением в виде пожухлой степной травы. Несмотря на холод, в воздухе стоял стойкий запах гари, разложения, выхлопных газов и... жаренной картошки. Желудок неожиданно напомнил, что пора бы что-нибудь ему кинуть. Сухпай, хоть и амерский, уже не лез в горло. А запах горячей пищи невольно напомнил о доме. Оксанка очень вкусно умела готовить. За всю нашу непродолжительную семейную жизнь я успел заметить, что она из самых плохих продуктов умела сварганить вкуснотищу. Не знаю, каким образом жена умудрилась достать в осажденном, с перебоями в поставках харчей и боеприпасов, Севастополисе десять клубней заокеанского корнеплода. На завтрак в день ее гибели была именно жареная на тушеночном жире картошка. В мыслях, перед глазами, снова пролетели, как кадры из киноленты, картинки момента гибели супруги. Вой падающей бомбы, встряска земной тверди и дряблое, ставшее таким родным, еще теплое тело, которое носило под сердцем маленькую, едва зародившуюся жизнь ребенка. МОЕГО ребенка! Так никогда и неродившегося... Серые бугорки одиночных могил невольно вызвали воспоминание о склоне в балку к стадиону «Севморзавода», через дорогу от Нахимовского военкомата в Севастополисе. Скорее не о самой местности, а о том, что меня с ней связывает. С одной стороны, очень хотелось там снова побывать, но с другой — не хотелось бередить уже едва зарубцевавшуюся рану потери.

- Вован, ты чего?! – спросил Зарубин.

- А?

- Ты чегоСпрашиваю!

- Да так, все нормально. Что-то фигня в голову всякая лезет.

- Ну, ты точно в порядкеА насчет х...ни в башке — не заморачивайся, ты не имеешь на это право.

- Да я понимаю... Бля, п....ц, я чуть в штаны не напердАл, когда повели на прививки! – уже со смехом продолжил я.

- Та да, вот именно, что «п...ц»! Слушай, может тормознемся за городом, да пожремА то уже желудок к спине прилипает.

- Согласен. Кстати, нам нужно до Кафы доехать засветло — ночью тут стрёмно. Успеем?

- Думаю, да. А пока, давай пожрем. – сказал напарник и, включив, правый поворотник остановился на обочине.

В будке машины нашли старую паяльную лампу, на которой разогрели консервы и чай. В бардачке нашелся маленький плоский телевизор. Штекер питания в гнездо прикуривателя и он уже шипит, ожидая настройки каналов. Валера занялся подстройкой и через две минуты, к нашему общему удивлению, довольно-таки сносно транслировалось НСН ТВ — новый канал, по которому круглосуточно крутили российские новости в режиме реального времени. Странно, что пендосы еще не заглушили. Показывали дымящиеся развалины Ельца — городка в Липецкой области. Старинный русский город, переживший татарские, польско-литовские и фашистские набеги, снова истекал кровью и горел. Купола и звоницы многочисленных церквей, храмов теперь использовались либо снайперами-смертниками, либо арткорректировщиками. Бой шел за Монастырскую слободу. Грязные, одетые во что попало бойцы с автоматами, укрывшись за еле двигавшуюся БМП-2, шли на приступ Знаменского монастыря. «Бэшка» посылала снаряд за снарядом, пофыркивая моторами. Ствол автоматической пушки замолк и поднялся почти вертикально вверх — перезарядка на другую боеукладку. Из развалин прилетел птуровский снаряд и, скользнув по броне БМП, рикошетом улетел и взорвался в доброй сотне метров справа. Остатки домов и церковных строений из красного кирпича пылали. Изображение иногда прыгало — оператор перебегал из укрытия в укрытие. Матюки и крики раненых иногда заглушались звуками разрывов, очередями стоящего где-то неподалеку «Утеса».