Александр Калмыков - А теперь на Запад

– Если для дела надо, то пусть партизаны устроят ему побег, – согласился Павел. – Но… денька через два или три. К этому времени мы или погибнем, или успеем скрыться. Но это второстепенный вопрос. Ты лучше скажи, как мы будем Гудериана убивать.

Как, как. В книгах ему обычно откручивают голову голыми руками. Хотя, например, товарищ Букварь просто разрезал его пополам. Не специально, а просто влепил двадцатимиллиметровый снаряд прямо в живот. Но все это случалось, когда командующий танковой группой неосторожно заезжал в темный лес, а тут он намерен сидеть в штабе, где его будет охранять как минимум полк. Ну ничего, раз старые проверенные способы не годятся, попробуем новый. Зря, что ли, я столько книг прочитал.

С надеждой, что их командир придумает что-нибудь гениальное, Леонов с Авдеевым смотрели на меня и ждали, что я изреку.

– Итак, – обратился я к гэбэшникам, – попробуйте представить себе, что немцы о нас подумают?

– А что такое, – заволновался Павел, – мы разве что-то неприличное делаем?

– Да нет, давайте порассуждаем. По их тылам свободно, не скрываясь, разъезжает советский отряд. Сразу появляется вопрос – а зачем? И ладно, если бы мы были обычными диверсантами. Так ведь у нас целых три офицера госбезопасности. Может быть даже больше трех, хотя вряд ли. Ведь нас легко можно отличить по верхней одежде. У простых солдат обычные шинели. Но самое главное, это наша ведомственная принадлежность. Не разведка, не осназ, а именно госбезопасность. Один чекист это еще можно понять, опытных людей не хватает, и на фронт посылают всех. Но что нам тут делать втроем? Взрывать какой-нибудь мостик через ручей или разведать, сколько полевых кухонь проехало по дороге? Дело нужное, это да, но не настолько сложное, чтобы комплектовать маленький отряд из старшего комсостава. Значит очевидный вывод такой – мы готовим какую-то очень большую пакость. А какую? Здесь вывод тоже совершенно ясен, ведь по счастливому совпадению мы едем туда же, куда и Гудериан, да еще умудрились сделать это практически одновременно.

– Хотим его убить?

– Хуже, намного хуже. Во-первых, десяти человек для атаки на штаб ГА явно недостаточно. Во-вторых, вместо того чтобы выбросить группу на парашютах, нам приказали проехаться на машине по всем немецким тылам. Это значит, что проезд нам обеспечен, и вполне вероятно, что обратно мы тоже собрались возвращаться тем же путем. Значит, хотим только поговорить с Гейнцем по душам.

Леонов переглянулся с Авдеевым и задумался:

– Все-таки версия сговора выглядит довольно сомнительно, – неуверенно высказал гэбэшник свое мнение.

– Согласен. Но когда станет известно, кто едет, все сомнения отпадут. Ну не станут же меня посылать в глубокий тыл врага для самоубийственной операции. Ясно, что едем мы на мирные переговоры. Слышал вообще Гудериан про меня или нет, не важно. Кстати, теоретически информация могла к нему просочиться.

– Не понял, – вопросительно поднял брови Леонов. – Что именно он мог узнать?

– Так, тебе что на инструктаже говорили? – повысил я голос. – Не задавать мне никаких вопросов. Я вам уже рассказывал, что они ухлопали Брауна только за то, что тот немного контактировал со мной. Это обычный лейтенант, и он выполнял приказ. Да и разговаривал со мной в присутствии кучи свидетелей, так что никакого криминала. Так нет же, контрразведка организовали целую операцию по его ликвидации. А если окажется, что со мной искал встречи генерал, то ему не жить.

Ну вот, теперь, судя по просветленным лицам товарищей, идея им понравилась. Авдеев даже задумчиво почесал макушку шлема и предложил:

– Ты бы это, с Гитлером поговорил, что ли. Тогда немцы и его тоже прикончат.

– А что, – поддержал я идею. – В каждой шутке есть доля правды. Может, мне невзначай упомянуть чью-нибудь фамилию. Вот только кого я знаю из сотрудников абвера или гестапо?

Увы, но мои знания в этой области ограничивались лишь фильмами, и ничего полезного из них я не усвоил. Вот, к примеру, сериал про Штирлица: Там есть Борман, но он относится к правящей верхушке рейха. Еще есть Мюллер и какой-то Шелленберг. Оба они вроде бы персонажи реальные, но тоже шишки немаленькие. Уничтожить их клеветой вряд ли удастся. Ладно, возьмем другой хороший фильм – «Операция "Омега"». О, да это как раз то, что нужно.

– Кажется, я знаю одного сотрудника абвера, – радостно проинформировал я своих коллег, – майора фон Шлоссера. А его отец, барон Шлоссер, генерал вермахта. Информация немного сомнительная, но думаю, доверять ей можно.

– Интересная фамилия, – с нажимом произнес Леонов, насмешливо блеснув глазами.

– Ты его знаешь?

– Нет, никогда о нем не слышал и вряд ли услышу.

Авдеев, до сих пор старательно что-то вспоминавший, вдруг тоже сообразил, в чем дело, и ехидно спросил:

– А скажи-ка, Лекся, ты случайно про этого майора не из английских детективчиков узнал?

– Верно, из них самых.

– Мы так и поняли. Ну почему ты в школе и институте немецкий не учил?

– Так ведь я же учился в другое время и в другом месте. У нас считалось, что воевать с Германией больше не придется.

К счастью, Леонов не догадался, что я имел в виду, и понял мои слова совершенно правильно:

– Вы, американцы, зря так считаете, – поучительным тоном ответил он. – Воевать вам, то есть, извини, им все равно придется. И наверняка уже в ближайшие год-два. Сначала с оборзевшей Японией, а потом заодно и с Гитлером.

– Хватит мне лекции читать, объясните же наконец, что не так с этим майором?

– Шлоссер, – назидательно произнес Алексей, – по-немецки значит «слесарь». Так что никакого барона фон Слесаря в природе не существует. Это просто такой тонкий английский юмор.

– Ну давайте тогда попробуем хотя бы Мюллера, – не сдавался я. – Бросьте мимоходом фразу о том, что «как бы Мюллер-собака нас не обманул. Дескать, доверять ему полностью нельзя».

Удостоверившись, что мы действительно берем его с собой, Лютце, едва дождавшись, когда я займу свое место, начал тараторить секретные сведения с такой скоростью, что Леонов не успевал переводить. Уловив знакомое по многочисленным книгам слово «Бранденбург», очевидно, упомянутое не в смысле «населенный пункт», а «секретное подразделение», я только презрительно хмыкнул:

– Про Бранденбург мы и так все знаем, это… – Черт, а в самом деле, что он сейчас собой представляет? Сначала это был отдельный батальон, потом полк, а затем полк развернули в дивизию. А вот на какой стадии он находился в конце сорок первого, не знаю. Однако кое-как я смог выкрутиться, и даже рассказал о «соловьях», продемонстрировав свою осведомленность.

– Ну хорошо, – продолжал сыпать информацией Лютце, на этот раз чуть медленнее, чтобы переводчик мог за ним угнаться, – вот новость, о которой вы точно не знаете. Сейчас начали формирование гренадерской дивизии СС из уголовников, сидящих в лагерях. В ней только офицеры кадровые.