Александр Калмыков - А теперь на Запад

Отправив своих подопечных катать друг друга на носилках, инструктор штыкового боя остался один, и я смог получше рассмотреть его. Петлицы, торчавшие поверх воротника ватника, были чистые, без знаков различия, но что-то мне подсказывало, что боец может управиться не только со взводом. То, как он командовал, ни на мгновение не задумываясь, и ничуть не сомневаясь в том, что его приказ будет беспрекословно выполнен, говорило о многом. Такому за срочную службу не обучишься. Да и выправка была настолько безупречной, что даже неуклюжий ватник сидел на нем аккуратно, как парадный китель.

Я мысленно представил его в офицерской форме российской армии и наконец-то вспомнил, кого он мне напоминает. Боец был точной копией Сысоева, старого офицера, с которым мне посчастливилось общаться лет десять назад. Он как-то рассказывал мне о своем отце, который в разгар предвоенных репрессий успел скрыться до того, как его арестовали, и уехал на другой конец страны. Потом он всю войну так и прошел рядовым солдатом.

Наконец, отбросив сомнения, я взял у ординарца его портсигар и подошел поближе, чтобы удостовериться в своей правоте.

– Курите?

– Благодарю, товарищ старший лейтенант, – кивнул боец, без стеснения взяв пару сигарет. Его манера держаться без натянутости, но не развязно, подтверждала, что для него не впервой общаться с командным составом.

– Не темновато для тренировки?

– То, что надо, ведь именно в ночных атаках штыковой бой применяется чаще всего.

– Штык есть главное оружие ночного боя, – машинально добавил Авдеев, отчеканив вызубренные слова наставлений.

В принципе, это я и сам знал, но надо же завязать разговор.

– Вы, если не ошибаюсь, Сысоев Михаил… э-э…?

Красноармеец вынул изо рта сигарету, которую уже собирался закурить, и спокойно ответил:

– Так точно, тащ старший лейтенант. Сысоев Михаил Петрович.

– Так вот, Михаил Петрович, а вы не хотите вернуться в свою часть? Ваш батальон наверняка был не из последних, когда вы им командовали.

Не глядя на меня, боец спокойно затянулся, пробуя на вкус трофейный табак и собираясь с мыслями.

– Думаете, это возможно? – на этот раз он обращался ко мне не по уставу.

– За вас есть кому поручиться.

– Так вы что, не осуждаете меня за то, что я бросил свой батальон?

– Если бы дело было на войне, тогда конечно. А так я вас прекрасно понимаю. Время было такое. Тридцать седьмой год.

– Тридцать восьмой, – поправил Сысоев. – Еще бы полгода переждал, и все. Но доносов на меня скопилось уже столько, что хоть стреляйся, и это только те, о которых я знал. Вот и пришлось все бросить и уехать куда подальше.

– Так что вы ответите на мое предложение? Сейчас грамотных командиров очень не хватает.

– Значит, говорите, все можно устроить?

– Конечно, можно. Вон, Рокоссовский сидел, и ничего, теперь армией командует, а потом может… – Упс, чуть не проговорился. Фронт ему, конечно, скоро дадут, но нечего лишний раз показывать свою информированность. Ну что же, раз комбат согласен, надо его забрать, пока он не передумал. – Паша, сбегай к местному начальству и скажи, что забираешь бойца. Пусть все оформят.

– Вон там, – показал бывший майор, кивнув в сторону большого здания, – находится наш штаб, и там же сидит кадровик.

Авдеев умчался выполнять поручение, а я коротко объяснил, кто мы такие и куда направляемся. Сысоев внимательно окинул меня взглядом и вынес вердикт:

– Не похожи вы на кадрового военного, товарищ Соколов. Впрочем, я не собираюсь расспрашивать, кто вы такие на самом деле.

Между тем вопрос о переводе бойца решился быстро, буквально за пару минут. Авдеев наверняка успел здесь побывать, а значит, его здесь уже знали и горели неподдельным желанием помочь. Капитан, видимо начальник штаба, лично вышел на крыльцо проводить дорогого гостя и на прощание козырнул ему. Было видно, что он рад отделаться от гэбэшника такой небольшой ценой, пусть даже отдавая своего лучшего бойца.

Заметив, что начштаба стоит навытяжку перед простым ординарцем, Сысоев сделал соответствующий вывод и снова внимательно посмотрел на меня. Уж не знаю, что он подумал, но уважение, промелькнувшее в глазах бывшего майора, мне очень польстило.

26 ноября 1941 г. Ставка Верховного главного командования

Обычно итоговый доклад за прошедшие сутки Верховный главнокомандующий принимал в специально отведенном для этого помещении недалеко от Кировских ворот. Но стоявшая несколько дней нелетная погода позволяла не опасаться бомбежек, к тому же, согласно предварительному докладу, ситуация на всех фронтах значительно улучшилась. Поэтому Сталин решил принять представителей Генштаба в своем кремлевском кабинете, сразу после совещания Политбюро, члены которого также должны были остаться на заседание Ставки. Начальники направлений оперативного управления раскладывали на большом столе карты и быстро докладывали обстановку на своем фронте. Записями при этом старались не пользоваться. Если кто-то не мог удержать в памяти все сведения, необходимые для работы, то у руководства возникали справедливые сомнения в компетентности такого командира.

Самой свежей новостью было взятие города Холм силами Западного фронта. Начальник западного направления, заслуженно гордившийся образцово проведенной операцией, докладывая о действиях наших войск, даже перешел на торжественный тон, невольно подражая голосу Левитана:

– Успешная операция по освобождению города позволила решить сразу несколько задач. Во-первых, захватив его, мы перерезали коммуникации шестнадцатой армии. Во-вторых, опасаясь новых налетов партизан, фашистское командование снимает с фронта часть войск, чтобы пополнить гарнизоны всех крупных населенных пунктов. Ну и третье, мы ясно дали понять противнику, что хотим замкнуть кольцо окружения вокруг Демянска. Чтобы не допустить этого, немцы скоро перебросят к городу свои последние резервы, тем самым облегчив нам проведение основной наступательной операции. В частности, по поступившим к нам сведениям, в район Демянска решено перевести 5-ю егерскую дивизию, которая находится на пути во Францию, где она должна была остаться на отдыхе ближайшие три месяца.

Не менее обнадеживающими были и новости из-под Курска, и об этом Шапошников докладывал лично. Он старался говорить ровно, но в его голосе то и дело проскакивали торжествующие нотки, что, впрочем, было понятно.

– Неудачей закончилась попытка противника прорвать кольцо окружения. По показаниям пленных, Гудериан прилетел в Курск сразу же, как только получил известия о начале советского наступления. Вопреки приказу своего командования, он собрал все боеспособные части, имевшиеся в наличии, чтобы попытаться прорвать нашу оборону. Однако его действия, не согласованные с руководством, вызвали недовольство Гитлера. Это, в частности, объясняется следующей причиной. Непосредственно накануне наступления нашей разведке удалось дезинформировать противника и уверить его в том, что Гудериан специально направляется на станцию Дно для встречи с нашим агентом. Поэтому явное невыполнение приказа командования было расценено Гитлером как подтверждение факта измены. Гудериана немедленно вызвали в Берлин и в тот же день казнили.