Роберт Хайнлайн - Кукловоды. Дверь в Лето [сборник]

Его хозяин умирал в моих сжатых пальцах, а сам мужчина бился в конвульсиях, выполняя его последний жуткий приказ, как вдруг раздался душераздирающий крик. В дверях стояла его жена. Я вскочил, ударил ее прямо в двойной подбородок, и она, мгновенно умолкнув, повалилась на пол, а я вернулся к ее мужу.

Потерявшего сознание человека на удивление трудно поднять с пола. У меня больше времени ушло на то, чтобы взвалить его на плечо, чем на то, чтобы вырубить. И он оказался тяжеленький. К счастью, я силой не обижен, руки-ноги на месте, и вскоре я тяжело затрусил с ним к своей машине. Сомневаюсь, что шум драки побеспокоил еще кого-нибудь, кроме его жены, но ее крики всполошили чуть не весь квартал. Из домов по обеим сторонам улицы выскакивали люди. Пока они были еще далеко, но я благодарил судьбу, что догадался оставить дверцу открытой. Я со всех ног припустил к машине.

Спустя секунду я об этом пожалел: сопляк вроде того, что морочил мне голову у реки, сидел там и тыкал пальцем в кнопки на приборной панели. Ругаясь на чем свет стоит, я бросил пленника в салон и схватил мальчишку. Тот изо всех сил упирался, но я все же выдернул его из машины и швырнул – прямо в руки первому из преследователей.

Это меня спасло. Пока он отдирал мальчишку от себя, я успел прыгнуть на водительское сиденье и рванул с места, даже не закрыв двери и не пристегнув ремни. На первом же повороте дверца захлопнулась сама, но и я чуть не слетел с сиденья. Проехав какое-то время прямо, я умудрился пристегнуть ремень, затем срезал еще угол и, едва не сбив наземную машину, дал ходу.

Выскочил на широкий бульвар – кажется, Пасео – и ткнул кнопку «Взлет». Возможно, из-за меня столкнулось несколько машин, но беспокоиться об этом у меня не было времени. Еще не набрав высоты, я повернул на восток. Над Миссури шел на ручном управлении и истратил все стартовые ускорители, чтобы набрать скорость. Видимо, эти безответственные действия и нарушение всех правил движения и спасли мне жизнь. Где-то над Колумбией, едва я запустил последний движок, машину тряхнуло взрывной волной. Кто-то пустил ракету-перехватчик, – думаю, это была «адская гончая». Мерзкая штука рванула чуть ли не у меня на хвосте.

Больше, к счастью, в меня не стреляли, и это было замечательно, потому что теперь я был как утка на воде. Правая турбина начала перегреваться – то ли из-за попадания, то ли из-за постоянного форсажа. Я ничего не стал делать, только молча молился, чтобы она не сдохла еще хотя бы минут десять. Когда Миссисипи осталась позади, а индикатор перегрева уполз в зону «опасно», я ее отключил, и дальше машина похромала на одной левой турбине. Больше трехсот миль она вытянуть так не могла, но я выбрался из красной зоны и снова был среди свободных людей.

До сих пор у меня не было ни минуты, чтобы взглянуть, как там мой пассажир. Он лежал там, куда я его бросил, растянувшись на полу салона, мертвый или без сознания. Но теперь мы оказались в зоне, контролируемой свободными людьми, да и мощности уже не хватало на незаконное превышение скорости, так что никаких причин вести машину вручную не было. Я включил ответчик, дал запрос на регистрацию в общем транспортном потоке и, не дожидаясь ответа, переключил управление на автоматику. Диспетчер на станции может злиться сколько угодно, может даже написать на меня рапорт, но все равно включит меня в систему. Потом я перебрался в салон и осмотрел пленника.

Он дышал, но все еще был в отключке. На лице вздулся рубец, там, где я врезал ему столом, но вроде бы я ничего ему не сломал, так что, похоже, без сознания он был по другой причине. Я шлепнул его по щеке, придавил ногтями мочки ушей – однако он так и не очнулся.

Мертвый слизняк уже начал вонять, но я не знал, как от него избавиться. Я оставил все как есть и вернулся на водительское сиденье.

Часы на панели показывали 21:37 по Вашингтону, а лететь оставалось добрых шестьсот миль. Выжимая все из одного оставшегося движка, я мог добраться до Вашингтона только после полуночи, а еще нужно было сесть, пробиться в Белый дом и разыскать Старика. Так что свое задание я уже, можно считать, провалил, и Старик, как пить дать, устроит мне разнос.

Я решил рискнуть и попытался запустить правую турбину. Черта с два. Должно быть, ее заклинило и теперь ей требуется капитальный ремонт. Но может быть, это и к лучшему: скоростной двигатель, если он неисправен или разбалансирован, может просто взорваться. Оставив турбину в покое, я попробовал вызвать Старика по телефону.

Телефон не работал. Должно быть, я повредил его во время одной из «разминок», что навязали мне паразиты, но это был первый отказ аппарата на моей памяти. Печатные схемы, транзисторы и прочая начинка заливаются пластиком и устойчивы к ударам, как бесконтактный взрыватель. Я сунул аппарат обратно в карман и подумал, что, видимо, сегодня один из тех дней, когда вообще не стоит вставать с постели. Затем повернулся к панели коммуникатора и ударил кулаком по кнопке экстренного вызова помощи.

– Контроль! – крикнул я. – Контроль! Чрезвычайная ситуация!

Экран засветился, и передо мной возникло изображение молодого человека – я с облегчением отметил, что он сидит по пояс голый.

– Наземная служба. Зона Фокс-одиннадцать. Почему вы все еще в воздухе? Я пытаюсь связаться с вами с того самого момента, как вы вошли в мою зону.

– Сейчас некогда объяснять, – резко сказал я. – Срочно соедините меня с ближайшим армейским подразделением. Дело не терпит отлагательств!

На лице у него появилась неуверенность, но экран замерцал и погас, и сразу возникло новое изображение, на этот раз военного центра связи. На душе стало тепло и спокойно, потому что все как один там сидели тоже по пояс голые, включая и молодого офицера на переднем плане. Я готов был расцеловать его, но вместо этого лишь сказал:

– У меня важное сообщение. Соедините меня через Пентагон с Белым домом.

– Кто вы такой?

– Времени в обрез! Я агент секретной службы, и мои документы вам все равно ничего не скажут. Поторопитесь!

Возможно, я бы его уговорил, но его вытеснил из поля зрения камеры офицер постарше, со значком командира авиакрыла на фуражке.

– Немедленно приземляйтесь! – отрезал он.

– Послушайте, капитан, – сказал я, – у меня срочное сообщение. Вы должны соединить меня через…

– У нас чрезвычайное военное положение, – перебил он. – Весь гражданский транспорт уже три часа находится на земле. Немедленно приземляйтесь!

– Но я должен…

– Если вы не приземлитесь, вас собьют. Мы взяли вас на сопровождение. Я запускаю ракету-перехватчик – она взорвется в полумиле впереди. Если вы продолжите полет прежним курсом или выполните любой маневр, кроме захода на посадку, – следующая будет ваша.