Эдгар Крейс - Контрразведчик Ивана Грозного

На следующий день снова походы в приказы, споры с дьяками, умасливания, а затем под Тверь, в свою вотчину – проверять, как там идет подготовка спецназа. Основу подготовки Николай и его друзья уже преподали. Теперь непосредственно ежедневными тренировками занимался дьяк Михаил, но на людей надейся, а сам не плошай! Да и со старостой пообщаться нужно. Ведь теперь на кормлении у сельчан полсотни мужиков. Хоть и вотчина у Николая за год окрепла, да и людей в ней стало гораздо больше, но все же нет-нет да и возникали, пусть и небольшие, но проблемы, и требовалось его присутствие. Николай часто вспоминал про мобильную связь, но ее еще не придумали во времена Ивана Грозного, а на лошадях, даже по хорошей дороге, – это еще тот крюк. Дорога сжирала неимоверное количество времени. Хорошо еще, что по мере своей возможности ему помогали Алексей Никифорович и Андрей Яковлевич. Первый мог проконтролировать выполнение уже оговоренных договоров в царских приказах, а глава Посольского приказа через своих людей следил за действиями короля Польши Стефана Батория. Друзьям нужно было из первых рук знать о его военных планах.

Перед самым отъездом в тверские земли Николая неожиданно вызвал к себе царь. Зачем это было нужно – не совсем понятно. Вроде как все текущие вопросы улажены, а споры разрешены. Но приказ есть приказ, и Николай прибыл в назначенный час в Кремль. Иван Васильевич сегодня был явно не в духе. Принимал он Николая в том же самом зале, где он вручил ему свой указ о возвращении княжеского титула. Царь быстрым шагом прохаживался вдоль трона и даже не смотрел в сторону своего подданного. Вдруг он резко остановился и недовольно спросил у казначея, смиренно стоявшего поодаль от него.

– Так что ты там говорил мне насчет недоимок?

– А ведал я тебе, мой государь, о том, что вотчина твоего князя Бельского, что в тверских землях находится, в нонешнем году на начало осени не сдала в твои закрома положенный по сроку оброк и недодала денежную выплату в твою казну.

– Как это понимать? – сурово произнес царь и, зло сощурив глаза, посмотрел на стоявшего напротив него новоиспеченного князя. – Все подати со всех земель уже в срок собраны, а твоей доли в государственном котле и не видать! Ты что, отказываешься мне подчиняться? Полной вольности от меня захотел, что ли, али к литвинам бежать вознамерился?

Николая как пыльным мешком по голове стукнули. Он даже не знал, что и ответить царю. Всеми хозяйскими делами в его тверской вотчине заведовал староста, и он ему абсолютно доверял. До этого никогда не возникало финансовых проблем, и вот – нате заполучите! А казначей видел смущение молодого князя и уже в открытую, с усмешкой глядел на него. Он явно торжествовал свою победу над его неопытностью в подковерных баталиях.

– Что же ты молчишь и слово не изволишь в свою защиту молвить? – въедливым голосом, проникающим до самых печенок, спросил Иван Грозный и, не дожидаясь ответа, вернулся к трону и не спеша сел на него, ненавязчиво демонстрируя тем самым перед подданным, кто в доме хозяин.

– Позволь мне слово молвить, мой государь! – спокойно, сохраняя достоинство, спросил Николай.

– Этого-то я от тебя как раз и жду! Мне очень интересно, что ты сможешь сказать в свое оправдание, ибо прежние владельцы земель мне всегда вовремя все подати платили. Да и до твоей заморской поездки тоже выплаты шли, как тому положено, а как год в отлучке от земель наших побывал, так и подать в Москву не пришла! Как это мне понимать?!

– Я клятвенно обещаю тебе, мой государь, что по прибытии на свои тверские земли я во всем разберусь. Если мои люди повинны в задержке положенной тебе уплаты, то будут строго наказаны, и за седмицу все до последней копейки верну в твою казну!

– Поверю тебе на слово, но коли с обманом решил от меня сегодня уйти, несдобровать тебе! Прокляну!

– Я тебе перед иконой Христа слово давал, что верой и правдой тебе служить буду, и я не забыл своей клятвы! – ответил Николай.

Иван Васильевич нахмурился, ненадолго углубившись в свои мимолетные мысли. Стоявший недалеко от него казначей нервничал. Он с явной надеждой в глазах глядел на царя.

– Ладно, бывать пока по-твоему, – ледяным тоном произнес царь, – но только до второй седмицы следующего месяца, а там, если не выполнишь свое обещание, мои люди найдут тебя, куда бы ты ни схоронился! Ступай и помни о сказанном мною!

Николай поклонился государю и хотел уже покинуть царские палаты, как Иван Васильевич снова заговорил:

– Своей волей я пока не разрешаю тебе венчаться с боярыней Остафьевой. Свадьбу еще заслужить надобно! А теперь действительно – ступай!

За Николаем закрылись разукрашенные золотом двери, и он не видел перекореженного недовольством лица царского казначея. От переполнявшей его злобы налилась кровью здоровенная бородавка под левым глазом.

Вернувшись в дом «крестного», Николай поведал ему о разговоре с царем и временном запрете на женитьбу на его дочери. Девушка в это время как раз была неподалеку, и она все слышала. Марфа непроизвольно ахнула.

– Нишо! Еще не вечер! Вы любите друг дружку, а насчет царева указа – это мы еще посмотрим! – резко произнес Алексей Никифорович, заметив, как изменилось лицо его дочери. – Собирайтесь! К духовному старцу Троицкого Сергиева монастыря игумену Иосифу поедем! Верю, что он найдет нужные слова для нашего царя! Сколько можно, в конце-то концов, откладывать свадьбу, и какой же князь без княгини! А царь у нас человек глубоко верующий. Должен же он хоть в какой-то мере прислушаться к словам духовного старца!

Сборы вопреки ожиданиям оказались не столь и быстрыми. Николай и Алексей Никифорович сидели в гостиной за столом и нетерпеливо ожидали женщин. В Средние века женщины собирались ненамного быстрее, чем в нашем веке. Косметика, хоть и средневековая, но она все же имелась, да и одежда была по своим конструктивным особенностям намного сложнее и более церемониальная, чем современная. Наконец сборы были закончены, и Евдокия Порфирьевна с Марфой спустились вниз. Выглядела девушка удивительно строго и в то же самое время очень красиво.

– Хватит любоваться друг на дружку! Успеете ящо! Всему свое время! Дело делать надо, а не только глазками стрелять! Путь будет неблизкий. С полсотни верст наберется, так что поторопимся! – деловито командовал Алексей Никифорович, глядя на то, как молодые смотрят друг на друга.

Путь для лошадей оказался действительно не такой и близкий, но благо подморозило и не было уже той непроходимой грязи на дорогах, которая характерна для этих мест в середине осени. Доехали уже затемно. У монастырей свои распорядки. Ложатся спать сразу после вечерней молитвы, а встают вместе с первыми петухами. Поэтому ворота в монастырь были наглухо закрыты. Пришлось потревожить обитателей монастыря и постучаться.