Эдгар Крейс - Контрразведчик Ивана Грозного

– Кто тама? – раздался глухой старческий голос.

– Откройте путникам! С дальней дороги мы к игумену Иосифу! А приехали к нему князь Бельский и боярин Остафьев с супруженницею своею и дочерью.

– Большие люди в нашу бедную обитель пожаловали, да потчевать таких важных гостей в нашем скромном монастыре и нечем. Подовой сухой хлеб да вода – вот и вся наша пища. Пост у нас ноныче! – смиренно ответил монах, открывая ворота монастыря. – Но проходите, заводите своих лошадей. В ночное время, когда силы зла укрепляются, нельзя отказать в крове и пище любому путнику.

– Мы за духовным утешением и с богоугодным делом пожаловали к вам в монастырь, святой отец! – ответил Алексей Никифорович.

«Крестный» снял шапку, трижды перекрестился на темные кресты над светящимися в лунном свете куполами, а затем низко поклонился настоятелю монастыря. Тот скромно стоял в глубине двора на первой ступеньке крыльца и наблюдал за гостями. Это был сам старец игумен Иосиф. Он неторопливо перекрестил подошедших к нему людей.

– Проходите в обитель нашу и примите со всем сердцем ее покров и защиту! – пригласил своих гостей настоятель монастыря. – Да будет благословенен визит ваш и помыслы ваши чисты! Пусть все зло останется за воротами монастыря нашего и никогда не переступит его порог!

Настоятель перекрестился сам и еще раз перекрестил гостей и повел их в обеденный зал монахов. Простые столы из грубых досок; широкие лавки; посуда из необожженной глины да икона на стене – вот и вся нехитрая обстановка.

– Присаживайтесь за стол. Сейчас вам принесут горячий травяной чай с кусочками хлеба. Отведайте пищу, посланную нам Господом нашим, и согрейте тела ваши с дороги, а души наши пусть найдут тепло в усердных молитвах, – неторопливо произнес игумен Иосиф.

Гости расселись. В помещении было прохладно. Монахи не отапливали свои кельи. Не отапливался и обеденный зал. Так что гости так и остались в своих шубах и чувствовали себя в них достаточно уютно. Даже с удовольствием выпили неслащеный, но весьма ароматный чай из неизвестных трав. Съели по небольшому сухарику. Больше не стали. В монастырь не за едой приезжают. Николай с удивлением смотрел на игумена Иосифа. Тот сидел во главе стола, облаченный в черную рясу из грубой тонкой шерсти и маленькую шапочку того же цвета и материала. Чувствовалось, что настоятелю монастыря совершенно не холодно в достаточно легкой одежде. Игумен заметил любопытный взгляд Николая и ответил на его немой вопрос.

– Молитва не только умиротворяет и наставляет мысли страждущего в верном направлении, но и согревает тело истинно верующего настоящим божественным теплом.

Николай немного смутился, что игумен Иосиф так явно прочитал его мысли, и потупил взор.

– Не смущайся, молодой князь. Будет у тебя еще свадьба, но берегись лихих людей. Они сейчас совсем рядом с тобой, а ты об этом еще и не ведаешь. Я буду ежедневно молиться за свершение всех деяний твоих, которые ты на благо нашей Святой Руси делаешь и будешь делать! Придет срок, я и с царем Иваном поговорю. Он у нас человек уступчивый. Сейчас осерчал, а назавтра уже кается в излишней резкости своей.

Теперь уже Алексей Никифорович от удивления даже слегка закашлялся и поторопился допить остатки травяного чая, дабы подавить смущение.

– А теперь монах Иннокентий проводит вас по кельям. Переночуете в обители нашей, а назавтра поезжайте с миром обратно и берегите себя в дороге.

После того как игумен Иосиф так легко угадал, с чем к нему приехали его гости, Николай всю дорогу от монастыря до самых стен Москвы ждал нападения, но его все не было. На том он и успокоился. Подъехали к дому. Первым из саней вылез Алексей Никифорович, за ним встала и его жена, а Николай и Марфа пока и не торопились вставать. Они глядели друг на дружку, и казалось, что не замечают вокруг совершенно ничего. Но зато Евдокия Порфирьевна коршуном оглядывала всех проходящих мимо. Она первая заметила за углом забора соседнего дома подозрительную девку, которая в упор разглядывала молодых. Та ей была незнакома, а ее одежда не указывала на высокое родство ее обладательницы.

– Ты кто такая будешь, чтобы так нагло моих детей рассматривать?! – грозно крикнула боярыня.

Незнакомка лишь усмехнулась, и через мгновение у нее в руках из-под полы широкой душегрейки появился небольшой арбалет. Она направила его в сторону Николая и Марфы.

– Тот, кому стрела смертельная предназначена, знает, за что ему смерть такая уготована! – крикнула девка и нажала на спусковой рычаг.

Стальная тетива загудела, и смертоносный болт отправился в сторону повозки. Николай своим телом прикрыл Марфу, а в это время с душераздирающим криком «Нет!» поверх них упала Евдокия Порфирьевна. Она подобно птице с распростертыми крыльями прикрывала от погибели своих птенцов. Из ее груди торчала стрела. Толстая шуба скрывала рану, и крови совсем не было видно. Но Николай знал, что она сейчас тонким ручейком течет, отнимая жизнь у дорогого для его невесты человека. Он осторожно приподнял боярыню и положил на лавку саней; крикнул слуг и бросился вдогонку за девкой. Увидев, что дело не удалось, та рванула прочь, но запуталась в своей длинной поневе и упала наземь. Злобно оглянулась на преследователя, а он уже был тут как тут. Николай насел на нее, завернул руки за спину и прижал к земле. Девка шипела и извивалась под ним, словно ядовитая змея. Она изловчилась и укусила его за руку. Николай отдернул ее и посмотрел на рану. Из нее понемногу сочилась кровь.

– Так тебе и надо, убийца! Сдохнешь от пущенного мною в твою кровь яду! – громко крикнула девица и надрывно захохотала.

Тут подбежал Алексей Никифорович. Он только что вместе со слугами отнес свою жену в дом и рванул к Николаю на подмогу. Прибежал вовремя. Вокруг уже собрались люди. Они недоумевали: зачем это знатно одетый человек сидит верхом на какой-то побирушке, да еще и посреди улицы. Но когда увидели перед собой московского судью, уважительно расступились перед ним.

– Кто видаком был, как эта девка в мою жену из арбалета стреляла?! – грозно спросил Алексей Никифорович.

Народ недоуменно закрутил головами. Бабы заахали. Мужики заохали. Вперед выступил только один тщедушный мужичок.

– Я видал, как эта убивца свой арбалет наземь бросила, но как стреляла из него, не видал!

Свидетель смущенно почесал голову, тем самым сдвинув шапку себе на лоб, и снова отступил в толпу.

– Куды попрятался?! А ну выходь, коли в видаки вызвался! – рявкнул боярин.

Мужик подчинился. Остальному народу не хотелось идти в видаки, и люди один за другим потихоньку расходились в разные стороны. Вскоре, кроме молодого князя, девки, видака да судьи, на улице никого и не осталось. Николаю за это время удалось связать девку собственным кушаком и поставить ее на ноги. Рука от ее укуса неприятно саднила, но он не обращал на это никакого внимания. Девка с вызовом посмотрела ему в глаза и произнесла: