Эдгар Крейс - Контрразведчик Ивана Грозного

– Не балуй, пан Разумовский! – жестко произнес Николай и без церемоний вывернул ему руку и забрал нож.

– Мы знакомы? – удивился поляк, стараясь заглянуть в лицо Николая, но тут заметил безжизненное тело своего напарника и в голос закричал. – Адам, сыночек мой!

– Твой сын? – с интересом спросил князь, связывая пленнику заранее приготовленной веревкой руки.

– Да, это мой сын! Ты убил его, варвар!

Поляк хотел вывернуться и ударить ногой в пах Николая, но тот врезал ему кулаком правой руки под челюсть, и поляк отлетел в сторону и упал наземь. Лазутчик горько заплакал, но даже больше не от боли, а о «погибшем» сыне. Он был уверен, что тот уже мертв. Князь с любопытством наблюдал, как бьется в истерике поляк, и размышлял.

– Молчать! – рявкнул наконец на пленного Николай. – Хватит нюни разводить! Жив твой последыш, не убил я его, а только обездвижил на время!

Поляк так перепугался от грозного окрика, что подобрал ноги, прижался к стволу сосны и посмотрел в лицо страшного медведеобразного человека. И тут он узнал его. Лицо пана Разумовского прояснилось, и в его глазах появилась призрачная тень надежды.

– Это вы, месье Бонапарт? Вы так хорошо говорите на языке этих варваров! А как вы здесь оказались?

– А не слишком ли много вопросов, пан Разумовский? – усмехнулся Николай.

– Я вспомнил! Мы были с вами вместе на приеме у магистра ордена Пресвятой Девы Марии! – радостно залепетал поляк, наблюдая, как старый знакомый связывает руки его сыну. – Но зачем вы все это делаете, месье Бонапарт? Вы же француз, а с Францией наше польское королевство не воюет! Или вы все-таки московит?!

На лице поляка радостное выражение сменяла гримаса ужаса, а через мгновение вновь появлялись признаки надежды. Ведь этот человек так хорошо говорил по-французски. В это время стал подавать признаки жизни Адам. Парнишка лет шестнадцати зашевелился и застонал. Потом настороженно огляделся по сторонам и сел. Пан Разумовский тут же забыл про злого московита и обрадовался. Даже слегка всплакнул от переполнившего его счастья, что его сын все-таки не погиб.

– Жив! – воскликнул поляк и посмотрел на Николая. – Месье Бонапарт, мой сын жив!

– Твой сын будет жить до тех пор, пока ты будешь выполнять мою волю! – разделяя слова по слогам, ответил князь.

– Все, что угодно, месье Бонапарт, только не убивайте моего Адама. Он у меня единственный наследник!

К вечеру в крепость вернулись не только дровосеки и княжеский спецназ, но и в сопровождении Николая двое пленных. Глаза у них были плотно завязаны тряпицей.

– Кто эти оборванцы? – удивленно спросил князь Шуйский. – Вроде как наши псковичи и посадские уже давно все в крепости.

– Польские лазутчики! – спокойно ответил Николай. – Тот что справа – пан Мартынек Разумовский. Ранее был в Москве. Занимался сбором сведений для своего короля, а попросту говоря – польский тать! А рядом с ним – его сын Адам. Нужно их немедленно допросить, чтобы узнать о вооружении и намерениях Стефана Батория. Они из ближнего круга его доверенных лиц и должны много чего знать! Кроме того, считаю необходимым навязать Баторию место проведения главного удара!

– И каким это, позволь тебя спросить, образом ты собираешься внушить Баторию свои намерения? – еще больше удивился царский наместник.

Николай оглянулся на пленных и приказал своим людям отвести их в темницу. Когда их увели, то изложил Шуйскому свой план. Тот некоторое время его осмысливал, а затем изрек:

– Мудрено, конечно, но можно и опробовать. Надеюсь, что Бог сейчас на нашей стороне и именно Он руководит твоими намерениями!

– Бог не выдаст – свинья не съест! – усмехнулся Николай. – Мы ничего не проигрываем, если поиграем с польским королем в кошки-мышки, но в результате такой игры можем обрести победу над превосходящими силами врага!

– Тогда действуй! Плети свои сети! Кстати, пока ты польских лазутчиков пленил, их Стефан Баторий нам свой ультиматум прислал! Ты только послушай, какой он самонадеянный! – возмущенно произнес князь Шуйский и развернул присланную польским королем грамоту. – Вот это место: «…не затем я пришел под град Псков, чтобы уйти, не взяв его. Ныне пишу вам, жалея вас, помилуйте себя сами и покоритесь моему великому имени, сдайте город!» Ну, каков наглец, а?!

– Привык польский король к победным шествиям по нашей земле, но на Пскове он обязательно споткнется и больше уже никогда не встанет! Полагаю, что псковичи ему достойно ответили? – поинтересовался Николай.

– Еще как достойно, Николай Иванович! Я тебе по памяти сразу скажу наш ответ Стефану Баторию: «Все мы готовы умереть за свою веру, но не сдадим града Пскова, не покоримся льстивым твоим словам. Готовься к битве с нами, а кто кого одолеет, то Бог покажет!»

Через три дня пан Разумовский был отпущен из Пскова обратно к своему королю, а защитники крепости стали ждать нападения поляков. Одновременно они ускоренно готовили для них свой сюрприз. Теперь псковские воеводы благодаря сведениям пойманных лазутчиков знали гораздо больше о Батории и его войске. Пока польский король готовился к нанесению удара по крепости, они незаметно для него и его командиров строили вторую стену крепости, а на Похвальной горке поставили огромную пушку с именем «Барс», изготовленную на Московском пушечном дворе. Поляки ее долго еще будут помнить! На следующий день псковичи были уже готовы к генеральной атаке врага. Только бы их план осуществился!

И Стефан Баторий не обманул надежды псковичей. На следующий день, седьмого сентября, он начал из всех своих двадцати крупных орудий обстрел крепости. Весьма серьезным разрушениям подверглись западная угловая башня южной стены Окольного города на берегу Великой, прозванная Покровской, и следующая за ней – Свинузская башня. Полностью были разбиты двадцать четыре сажени и частично – шестьдесят девять саженей стен между этими башнями. После артиллерийской подготовки, увидев, что часть стен рухнула и образовались достаточные проломы для прорыва в крепость, польские и венгерские отряды пошли в атаку. Им удалось захватить Покровскую и Свинузскую башни. Над их крышами взвились вражеские штандарты. Но псковичи открыли бешеный артиллерийский огонь, и крыши башен вместе со штандартами врагов рухнули вниз на них самих. Здесь славно поработал «Барс». Но тем не менее оставшиеся в живых враги продолжали стрелять по городу из бойниц башен. Нужно было срочно «выкурить» оттуда неприятеля.

Николай вызвался со своими бойцами выгнать врагов из башен. Разделились на две группы. Одной руководил Николай, а другой – Михаил. Князь выбрал себе Свинузскую башню, а дьяк – Покровскую. Псковские мастера по просьбе Николая быстро соорудили «гуляй-города». Эдакие деревянные щиты на колесах. Под их прикрытием бойцы княжеского спецназа повезли бочки с порохом к башне. Засевшие там поляки и венгры открыли огонь из мушкетов и арбалетов. Они не видели бочек, спрятанных за щитами «гуляй-городов», и не могли понять замысла. Псковские лучники держали под прицелом бойницы и старались не давать врагу оттуда высунуться, а пушкари били по наседавшему в проломе стены врагу. Каждый шаг бойцам Николая давался с трудом. Бочки с порохом были тяжелыми, но ненамного легче были и «гуляй-города». Они скрипели, тяжело перекатываясь на деревянных колесах по неровной дороге. Приходилось объезжать препятствия. То тут, то там валялись камни, обгорелые доски и бревна. Но упорные тренировки княжеского спецназа не прошли даром. Медленно, но верно смертоносный груз полз к башням. Наконец он был доставлен. Проникли в подземелье, которое вело под Свинузскую башню. Перетаскали туда бочки с порохом. Одну вскрыли и сделали пороховую дорожку. Нечто вроде бикфордова шнура, ведущего наружу к воротам башни. Там оставили еще пару бочек, смазанных земельным маслом. Спецназовцы быстро откатились на безопасное расстояние. Группы Николая и Михаила справились с поставленной задачей почти одновременно. Псковские лучники прекратили обстрел бойниц башен. Их захватчики снова были в растерянности. То псковичи стреляют, нисколько не жалея стрел, то молчат и не отвечают на выстрелы, которые ведут воины короля. Враги пытались рассмотреть подножие башен из узких бойниц, но у них это весьма плохо получалось. Тогда они начинали беспорядочно стрелять. Неожиданно псковские лучники под прикрытием «гуляй-города» выдвинулись вперед. Враг вновь открыл огонь, но его стрелы втыкались в бревна «гуляй-города» и не причиняли никакого вреда псковским лучникам, которые тем временем зарядили стрелы с обмотанными просмоленной паклей наконечниками. Подожгли их и нацелили в обмазанные земляным маслом пороховые бочки. Поляки и венгры не то чтобы поняли, а спинным мозгом почувствовали, что должно произойти что-то весьма неприятное для них. Больно уж псковичи себя странно вели.