Михаил Алексеев - Воскресное утро. Книга вторая (СИ)

— Шестьдесят седьмой! Атакуй! Прикрою! Как понял, шестьдесят седьмой?

— Понял, полста третий! Атакую!

И секунды спустя справа его обошел самолет ведомого. Огонь он открыл рано — дистанция была великовата, и все же последние снаряды пушек попали в фюзеляж «мессера». Тот словно наткнулся на стену — полетели обломки, из‑под капота вырвались клубы дыма, и самолет посыпался вниз.

— Шестьдесят седьмой! Хорошо сделано! Теперь прикрывай — работаем!

Они уже снизились до высот, на которых кипело воздушное сражение, здесь могли быть любые неожиданности — вплоть до того, что могли зацепить очередью и свои, и Николай хотел быстрее уйти на высоту. Включив форсаж, «Миги» устремились вверх. И тут уже повезло Егорову. Прямо перед ним высоту набирал одинокий «Як» и его нагоняла пара «мессершмитов». Но реактивные «МиГи» в скороподъемности были вне конкуренции, поэтому за секунды догнали «мессеров», и Николай срезал ведомого короткой очередью. То ли он успел предупредить ведущего, то ли тот сам увидел, но сразу же бросил преследование «Яка» и ушел вниз. Преследовать его не стали. Поднявшись на высоту, Егоров огляделся. Бомбардировщики, под охраной истребителей, уже уходили от цели.

Но с востока подходила очередная колонна, а ей навстречу летели уцелевшие немецкие истребители. Егорова очень удивил сегодняшний бой. Что там было такое внизу, что немцы не щадили себя, защищая этот квадрат? В бой против реактивных «МиГов» старались не вступать, но с поршневыми дрались насмерть. Только подавляющее численное превосходство советской авиации, наличие реактивных истребителей и несогласованность действий люфтваффе не оставляли последним шансов на победу. К бомбардировщикам они прорваться не смогли, но Егоров был уверен, что в истребительных полках сегодня не досчитаются многих товарищей.

Их пара снова атаковала сверху сзади — на этот раз неудачно. Атакуемых успели предупредить по радио, и они ушли вниз, до бреющего. А потом накатился каток новой колонны, со свежими силами, с летчиками, жаждущими боя и крови, и немцев просто растерзали. Реактивные «МиГи» еще полчаса барражировали в небе, но больше никто не атаковал советские бомбардировщики. И зенитного огня уже не было. Вслед уходящей колонне уходила и их эскадрилья. Оглядывая уже дважды стертый и перепаханный бомбами квадрат сквозь разрывы в сплошном дыму, Николай увидел далеко внизу серые прямоугольники, непонятно как уцелевшие в этом аду.

«Железобетон! — догадался Николай. — Что там под ним?»

А навстречу им шла третья колонна.

Уже в густых сумерках заняли позиции в двухстах метрах от насыпи. Как раз увидели пеший патруль в три человека с собакой и фонарями, который, переговариваясь, прошел по перегону. В темноте было слышно, как их окликнул часовой на мосту. Пароль и отзыв не слышали — немцы блюли Устав.

Сигнал пришел после полуночи. Движение к этому моменту по железной дороге было весьма интенсивное. Поезда в обоих направлениях следовали с десятиминутным интервалом. А вот после получения сигнала движение замерло. Потом вдали появились отблески прожектора и позже звук приближающегося поезда. Все напряглись, хотя прекрасно помнили, что НАШ поезд — второй. Но мимо них пронесся паровоз с двумя платформами спереди и сзади. На поезд Гитлера это мало походило, если только он не решил удирать на паровозе.

Проводили его глазами и стали ждать дальше. Через десять минут снова появился свет с востока и звук поезда. Снова напряглись. Вот этот поезд был похож на описанную цель. У Михайлова, да и у всех буквально, мелькнула мысль: вдруг ОН в нем? Но! У каждого своя задача, проводили его глазами и в душе пожелали другой группе успеха.

А через десять минут к точке подрыва подходил поезд‑двойник первого. У Михайлова вспотели ладони и одновременно пробил озноб.

«Только бы все получилось! Только бы поезд не остановился по неизвестной причине! Только бы заряд сработал! И чтобы тот, кого они так ждут, оказался в это время и в этом месте!» — проносились в голове старшего лейтенанта панические мысли. Он даже дышать перестал, следя за накатывающейся громадой поезда.

Вспышка!

«Черт! Глаза не закрыл, как „Вихрь“ требовал!» — уже на бегу, спотыкаясь, подумал он. Бежал не глядя, на звук крушащегося в падении железа. Сквозь грохот и треск ломающихся конструкций, визг железа, наползающих друг на друга вагонов неслись крики смертельно раненных людей.

Когда добежал, железо уже успокоилось, кричали только люди и со стороны моста раздались две пулеметных очереди и потом взрыв гранаты.

Где‑то под вагонами лежал паровоз, выпуская наружу пар, и там уже разгорался огонь. Периодически хлопали выстрелы. Это его бойцы добивали выпавших из поезда. Михайлову тоже попалось на пути несколько уже мертвых тел. Хотя он и не проверял, живые они или мертвые.

До нужного места старший лейтенант добрался, когда его бойцы уже организовывали заслоны с обеих сторон и минеры ставили ловушки. «Вихрь» и «Буря» один за другим исчезли в одном из разбитых окон. Через некоторое время оттуда донеслись глухие очереди АКМСов. И несколько раз в глубине вагона сверкала вспышка фотоаппарата. Еще через несколько минут они оба показались в другом конце вагона. За это время его бойцы уничтожили несколько пришедших в себя эсэсовцев из охраны.

— Ну что? — нетерпеливо спросил Михайлов, подбежав к «Вихрю».

— Его тут нет. Хотя с вагоном мы угадали. Нужно проверять остальные, — ответил тот, направляясь к следующему пассажирскому вагону.

Цель была найдена только в третьем вагоне. Время поджимало. Михайлов уже несколько раз косил глазом на светящийся в темноте циферблат часов, когда из вагона выпрыгнули диверсанты.

— В медблоке лежал. Видно наша авиация его все же зацепила. Все! Уходим! — скомандовал «Вихрь».

У Михайлова мелькнула мысль о том, что было бы неплохо взять живьем, но он тут же отбросил ее, прекрасно осознавая, что даже без Гитлера уйти будет крайне сложно. Операция в принципе была билетом в один конец. Он понял сразу, как «Вихрь» озвучил задачу, что уйти группе шансов почти нет. Однако он ни секунды не сомневался в необходимости даже такой жертвы.

Уходили быстро, не жалея сил. Каждый понимал, что сейчас каждая минута промедления может стоить жизни. Правда, и бежать было легче: за день отдохнули, и ранцы были освобождены от питания. В том, что возвращались тем же путем, которым пришли сюда, был изрядный риск. Если кто‑то смог их отследить. Однако то, что операция удалась, говорило в пользу того, что сюда они пришли незамеченными. А плюсом этого маршрута было то, что подходы к дорогам были уже известны и требовали минимальной доразведки перед переходом.