Михаил Алексеев - Воскресное утро. Книга вторая (СИ)

Предложения свелись к следующему: нужно захватить блиндаж, но без подавляющего огневого преимущества быстро сделать это невозможно. А стрелковым оружием его не создать, если только не переправлять на тот берег весь батальон. Проводить переправу через немаленькую реку, как Висла, на БМП, БМД и БТРах после такого марша и без подготовки крайне опасно. Артиллерия тут тоже не поможет.

Сидевший до этого молча Смирнов вдруг поднялся и сказал: «А если в наглую? Через мост?»

— Это как? — заинтересовался комбат.

— Сейчас уже темно. На мостах освещения практически нет. Техника, идущая через мост, пользуется фарами со светомаскировкой. Пленный показал, что его рота переброшена с запада всего три дня назад. На Восточном фронте она не была. Технику нашу они не знают, да и темно. Плюс, когда движение интенсивное, охрана особенно и не приглядывается к ней. Моя рота вклинится в общую колонну и с ней перейдет мост. Вот и огневая поддержка на том берегу, — изложил он свое предложение.

— Так! Может сработать! Согласовать момент перехода роты на другой берег с моментом захвата блиндажа… — мыслил комбат.

— Товарищ полковник! — окликнул его командир инженерно‑саперной роты. — У нас в роте есть три «Ганомага». Можно пустить перед танками. Взвод пехоты под броней на тот берег перейдет.

— И в первую машину посадить пленного лейтенанта — связиста. Наверняка у вас в батальоне есть спецы по немецкому языку. Но тут произношение — не придерешься. И рядом спеца посадить для контроля, — вставил свои «пять копеек» прикомандированный капитан Михайлов.

Через час на окраине городка в хвост немецкой автоколонне пристроились три «Ганомага» и десять танков. В первом «Ганомаге» стояли два немецких офицера в пятнистых плащ‑палатках.

Смирнов сидел на броне своего танка, свесив ноги в люк. Тут же под рукой лежал ППС. Он видел, как покачивались два ряда касок на ухабах во впереди идущем «Ганомаге». При въезде на мост старший охраны моста что‑то спросил стоящих в бронетранспортере офицеров, осветив их фонариком. Те ему ответили, и тот махнул рукой в направлении моста. Колонна, переехав мост, отошла метров на двести от предмостных укреплений и разделилась — два «Ганомага» с разведчиками, танк Смирнова и первый взвод его роты — свернули влево вдоль Вислы к железнодорожному мосту, а третий «Ганомаг» и два танковых взвода продолжили движение на запад. Они должны были метров через триста уйти вправо, развернуться и быть в готовности поддержать разведчиков огнем. Разведчики должны были добраться до блиндажа и предотвратить возможность подрыва моста. И сделать это нужно было желательно без шума. Таков был план. Однако что‑то пошло не так.

Группа Смирнова прошла уже примерно половину расстояния до моста, когда сзади неожиданно вспыхнула заполошная стрельба, взлетели ракеты и секундами позже грохнул выстрел танковой пушки. И немного погодя по предмостным укреплениям немцев на восточном берегу ударила наша артиллерия и реактивные минометы.

Таиться смысла уже не было, и Смирнов дал команду взводу развернуться в линию увеличить скорость, предварительно выпустив небо красную ракету, потому что и у железнодорожного моста поднялась стрельба — пешие разведчики вступили в бой. Ракетой он предупредил, что сейчас в бой вступят его танки и своей пехоте лучше не мешаться. Когда танки приблизились к немецким позициям примерно метров на 500, ночь содрогнулась от яркой вспышки и последовавшим за этим грохотом взрыва нескольких сот килограммов тротила. В свете этой вспышки и мерцающего света осветительных ракет Смирнов увидел парящие в небе фермы моста.

— Не успели! Здесь задача не выполнена! — отметил про себя Смирнов.

— Первый взвод! Атакуем! — подал он команду по радио.

И тут же его наводчик скомандовал: «Короткая!» И секунды спустя гулко ударило орудие по чему‑то, увиденному им. Лязгнул замок, выбрасывая дымящуюся гильзу, и танк сразу наполнился удушливым дымом и запахом сгоревшего пороха. Взвыли вентиляторы, вытягивая дым, рыкнул дизель, и танк снова прыгнул вперед, ускоряя движение. Боевая машина и экипаж работали как единое целое.

— Осколочный! — снова проорал наводчик.

Все это Смирнов воспринимал как бы отстраненно.

«Интересно, почему дым сгоревшего пороха из пистолетной или винтовочной гильзы даже приятен, а от снарядной — откровенно удушлив? Хотя… тоже самое можно сказать и о запахах дыма от костра и от пожарища дома. Тьфу! Какая хрень в голову лезет! Расслабляет экипаж в четыре человека! Вот в три человека — даже думать некогда было бы!»

Он выбросил лишние мысли из головы и прильнул к перископу, пытаясь разглядеть что‑либо и определиться с обстановкой. Разведчики отошли метров триста западнее немецких укреплений и оттуда пускали осветительные ракеты, подсвечивая цели танкистам.

«Короткая!» — снова прокричал наводчик, и танк, клюнув носом, остановился.

Коротко рявкнула пушка, осветив танк вспышкой выстрела, и тут же танк содрогнулся от удара. Сергей боднул броню, и от сотрясения мозга, как минимум, или контузии его уберег шлем.

Тут же все его чувства перешли в состоянии аврала. Глаза лихорадочно обшаривали пространство внутри танка, пытаясь найти видимые повреждения или огонь, обоняние пыталось выловить в пороховом дыму запах начинающегося пожара, кожа на лице ощущала теплую струйку со лба, во рту чувствовался металлический привкус крови.

Одновременно Сергей орал: «Все живы? Доложить!»

К огромному его облегчению ответили все.

— Командир! Нет пробития! — доложил заряжающий.

— Механик! Меняем позицию! Забирай левее — там низина! — скомандовал Смирнов.

— Расслабляться нельзя! — он решительно выбросил все из головы.

Дальше все прошло быстро. Танк Смирнова, скрытый туманом от реки, сблизился с обороной противника и неожиданно возник уже на позициях, вызвав панику. Попытка бежать была безжалостно пресечена разведчиками, отрезавшими пути к отступлению. Приблизительно в это же время была подавлена оборона и в трех других опорных пунктах.

Общие потери батальона составили пятеро убитых и семнадцать раненых. Из техники — одному танку из роты Смирнова выстрелом из противотанковой пушки выбило направляющий каток. Ну и на лобовом листе корпуса танка Смирнова остался внушительный след от рикошета снаряда «ахт‑ахт». Пехота и техника подтягивалась к бывшим немецким позициям. Слышался смех. Народ отходил от быстротечного и успешного боя. Командир первого взвода роты Смирнова с восторгом рассказывал, как смотрелся этот рикошет со стороны. Жаль, невозможно было передать ему ощущения тех, кто был в этом танке.

«Нельзя! Совсем нельзя расслабляться! Скоро рассвет», — отметил про себя Сергей.