Игорь Мохов - Рейд БТ (СИ)

На том месте, где должна была быть школьная изба, над колышущейся от ветра травой, поднимался выделяющийся светлый прямоугольник. Перебежками, от куста к кусту, Степан добрался до прямоугольника, оказавшегося, вкопанной в землю бетонной плитой, окрашенной серебристой краской. Плита была огорожена трухлявым штакетником, когда-то выкрашенным в зеленый цвет. Со стороны, обращенной к дороге, штакетник упал, и ржавые гвозди торчали из гнилых слег. К плите была привернута черная металлическая пластина. Белые буквы на черном фоне гласили: "На этом месте находилась деревня Занинка. Сожжена немецко-фашистскими оккупантами в марте месяце 1943 г."

Глаза Степана метались по тексту, выхватывая отдельные слова: "деревня", "сожжена", "Занинка", "немецко-фашистскими оккупантами", "в марте", "1943". 1943? 1943?! Степан присмотрелся повнимательнее и прочитал почти по слогам: — "в марте месяце тысяча девятьсот сорок третьего". Один-девять-четыре-три… Все, приехали — тушите свет, сливайте воду из радиатора.

Не обращая внимания на сырость, Паничкин опустился на землю. — Вот так вот, жили-воевали и дожились. Если сейчас сорок третий год — то куда девалось, то, что было между сорок первым и сорок третьим? Может, он их пролежал, без сознания? Ага, две зимы и два лета, в бронекорпусе. А очнулся, еще и мотор теплый, не успел остыть. Хорошо, видно, по голове приложило. Так, это что, же, выходит — за ночь, два года пролетело? Стоп, а почему два? А может больше? Вон, штакетник, то, как сгнил. Наверняка, не меньше пяти лет простоял! Так может, тут, уже и пятьдесят третий? Или шестьдесят третий? Степана затрясло, как в лихорадке: — Так выходит, и война, уже кончилась?!! Степана затрясло еще больше. — А победил кто? Нет, конечно, только наши — иначе бы памятник не поставили. Да и немцы себя "оккупантами" не назвали бы. А откуда, же, тот увиденный ночью, грузовик "Мерседес"? Откуда, откуда — трофейный, наверно. Так, хватит мандражить. Ты кто — командир Рабочее-Крестьянской Красной Армии или гимназистка истеричная?

Лейтенант вырвал клок сырой травы и с силой провел им по табличке. Надпись не изменилась. Только украсилась разводами грязи и крови из порезанной об осоку руки. Вдохнул и выдохнул воздух. Попытался успокоиться. — Если я попал вперед по времени, то, что теперь делать? Придти к людям и сказать: "Здравствуйте, я лейтенант Паничкин. Попал к вам из сорок первого года"? Да, меня дезертиром назовут. Скажут, прятался где-то несколько лет, а теперь вылез. И, действительно — дезертир. Приказ не выполнил, топливо не доставил. Свою деревню не защитил. А, отец с матерью, сестра Танька? Где они теперь? Выжили ли они? Таньке в сорок третьем должно было быть уже пятнадцать, а, теперь, наверное, совсем взрослая…

Звяканье металла за спиной прервало поток мыслей лейтенанта. Степан рывком обернулся и застыл — по полю к нему направлялась группа людей. На дороге, за их спинами, стоял автомобиль, типа небольшого автобуса, без капота и весь размалеванный полосами и пятнами камуфляжа. — Бежать? Поздно, уже заметили. Черт, как глупо влип! Степан сунул руку в карман шинели и попытался взвести наган прямо в кармане, но по закону невезения, тот зацепился спицей курка за дырку в подкладке. Пока Степан пытался выпутать оружие, люди подошли еще ближе и лейтенант замер, не зная, что делать дальше.

В группе было человек восемь. Громко переговариваясь, они шли прямо на Степана. Одетые, кто в камуфлированную форму, кто в яркий разноцветный бушлат, кто в блестящий прорезиненный плащ. На головах, тоже, был полный разнобой — кепка, вязаная шапочка, береты и красноармейская пилотка со звездой.

— Свои? В руках оружия не видно. Тащат ведра, лопаты с оранжевыми ручками, блестящие тонкие прутки, какие-то черные кривые палки с присобаченными к ним круглыми решетками. Да они же молодые совсем, лет по шестнадцать. Вон, и девчонка одна идет, смеётся со всеми. А сзади, еще двое идут, постарше. Разговаривают о чем-то, на Степана и не смотрят.

Лейтенант, продолжая удерживать в кармане рубчатую рукоять револьвера, поднялся на ноги. А дальше, произошло нечто вовсе странное: — Здрасте! Здравствуйте! Привет! Салют! — здороваясь на ходу, группа обтекла Степана с двух сторон и продолжила двигаться дальше, к опушке леса, не обращая внимания на замершего в ступоре лейтенанта. Степан растерянно оглянулся, ребята действительно пошли дальше, все так же продолжая болтать на ходу.

Двое отставших, о чем-то договорились на ходу, и, тот который был с платком цвета хаки, повязанном на голове и в странном жилете с большим количеством карманов и с ножом в ножнах, закрепленным на груди лезвием вверх, приветственно махнув рукой Степану, ушел вслед за ребятами. Второй, в таком же жилете, но имевший на голове серо-зеленый берет с металлической блестящей кокардой, направился прямо к Степану. Через плечо, у парня, на ремне, висела блестящая металлическая палка с надетыми на оба конца большими красными ящиками.

— Привет! — протянул он руку Степану — Танкист?

— Да — ответил Степан, и автоматически ответил на рукопожатие, недоумевающее глядя на парня.

Действительно, на шинели Степана, ни эмблем, ни петлиц не было. Шинель, эта, досталась Паничкину от раненного пехотинца, которого отправляли в госпиталь на бригадной "санитарке".

— Так это ж несложно — усмехнулся парень, в ответ на невысказанный вопрос — тут только ваши ребята в такой форме ходят.

— Наши? — На секунду, Степану показалось, что он ослышался, а потом волна надежды накрыла лейтенанта. — Танкисты? А, где они сейчас?

— А, ты, что не знаешь? Там, все. Ты же про опушку леса, возле дороги на Ивантеево, на штабе сообщение слышал? Вот, там все, с утра. С нашего отряда, тоже с ними боец поехал. Опять, наверное, танковую железку с собой притащит — парень охлопал себя по карманам, добыл из одного блестящую металлическую коробку, оказавшуюся портсигаром и достал из нее папиросу.

— Это, опушка, сразу за ручьем, на бугре? — недоверие мешалось у Степана с надеждой.

— Ну да! — из другого кармана появилась на свет папиросная пачка непривычной формы, и парень стал перекладывать папиросы в портсигар. — Там, только вашим и работать. Железа по лесу полно. Местные говорят, там после войны, разбитые танки еще долго стояли. Пока на металлолом не утащили. Это место так и называли — "танковый лес". Так что, надо тот район проверять, может и погибшие экипажи там, где-то лежат. Да, еще и просеку нужно смотреть. Там, говорят, еще горелые бочки валяются.

— Какую просеку? — не удержался от вопроса Степан.

Парень подозрительно посмотрел на Паничкина

— Это ты вчера на штабе храпел?

Степан промолчал. Да и что он мог ответить, в голове царила полнейшая неразбериха. Почему этот парень совсем не удивился одежде Степана? Про каких танкистов он говорит? Что за "танковый лес" и, причем здесь просека?