Валерий Большаков - Однополчане. Русские своих не бросают

Илья Марленович долго молчал.

– Каждый человек имеет право на ошибку, – сказал он наконец. – И дело даже не в том, что порой за ошибки приходится расплачиваться не тем, кто их допустил. Если бы с Марленом что-нибудь случилось, я бы никогда тебя не простил. И был бы доволен твоей гибелью или казнью, хоть это и не вернуло бы мне сына. Тут все просто: жертва имеет право на справедливость. Но раз жертв нет… Замнем.

Исаев поерзал – обстановка разрядилась. Впрочем, у НКВД будет свой интерес – вон капитан госбезопасности поглядывает со своего места. Сопровождает. Потрясут Антона, все выжмут…

Марлен откинулся на спинку сиденья. Лишь теперь он оценил продолжительность перехода на подлодке. Именно что перехода – не только из одной точки в другую, но и между двумя состояниями. Когда он сошел на берег в Полярном, то не испытал шока, ошеломления от перемены мест – на борту субмарины хватило разговоров с Тимофеевым, а та длинная пауза, в течение которой он отсутствовал, заполнилась. И сейчас он испытывает лишь нетерпение, хочется поскорее увидеться с Наташей. Ну, и с Викой, с Мишкой, со всеми…

Вздохнув, Исаев продолжил писать отчет.

Самолет сел на военном аэродроме под Москвой, и в Центр пассажиров доставили на паре «ЗИСов». А вот Антон пересел в «эмку» и отправился «куда надо».

В ИРЭ все было по-прежнему. Заранее улыбаясь, Марлен отворил дверь лаборатории и переступил порог. Наташа, затянутая в белый халатик, была здесь. Обернувшись, она похлопала глазами, взвизгнула и кинулась к Исаеву.

– Ты вернулся! Вернулся!

Обнимая и тиская свою пропажу, девушка разревелась.

– Ну, здрасте! Я-то думал, ты обрадуешься…

– Это я радуюсь, – всхлипнула Наташа и прижалась к Марлену.

– Все хорошо… – прошептал он.

– Ага…

Резко распахнулась дверь, и в лабораторию ввалился Виктор.

– Тут они! – крикнул он. – Лижутся!

Лаборатория мигом наполнилась молодыми, веселыми, зубастыми. Мишка Краюхин с Лидой, Мишка Филоненко с Аней, Аркаша и Ромка. Даже Витькина Рита объявилась, замерла в дверях, робея.

– Проходите, Рита, – улыбнулся Марлен. – Вика же не догадается проводить.

– Че это? – возмутился Тимофеев, но, глянув на улыбающуюся подругу, сам расплылся.

– Ну, как там? – спросил за всех Краюхин, когда унялись эмоции, затихли крики, а у Марлена перестала болеть спина от дружеских шлепков.

– Жарко там, – усмехнулся Исаев и повел рассказ о своих приключениях.

Народу прибавилось – подошел Королев, даже Берг появился, а потом и отцы замаячили.

– …Когда мы вышли ночью на Эль-Лисан, я, признаться, не верил, что все кончается. По крайней мере, хорошо. По Нилу уже бронекатер английский подходил, прожекторами шарил, но «Зодиак» с подлодки успел быстрее. Ну, вот и все.

– Че это – все? – вскинулась Наташа, будто копируя Вику. – А врачам ты показывался?

– Да все нормально, Наташ. Меня еще на «Акуле» осмотрели, и потом тоже, в Полярном. Зажило все.

– Ага… – недоверчиво протянула девушка. – Отощал совсем!

– Зато загорел, – неожиданно вставила Рита и мило покраснела.

Виктор ревниво глянул на нее, но тут в первые ряды протолкался Илья Марленович.

– Ну, хватит завлаба мучить! – решительно заявил он. – У нас важная встреча скоро, и нужно кое-что обговорить. Марлен, пошли.

Чмокнув Наташу напоследок – девушка не сразу отпустила его, хватая за руку, – Исаев-младший потопал за Исаевым-старшим.

В пустом актовом зале собралась вся «великолепная шестерка».

– Начну с того, что никогда я еще не испытывал такого облегчения, как в тот день, Володь. Помнишь, как ты радировал от берега Египта?

– «Нашлись!»? – улыбнулся Тимофеев-старший.

– Именно. Но все это – лишь наши личные дела, и мы их будем переживать в индивидуальном порядке. А пока что… Война идет. Мы все приглашены в Кремль, к товарищу Сталину. Когда позвонил Поскребышев и сообщил об этом, я даже обрадовался, потому как назрел один разговор… Короче. Пусть каждый по очереди скажет о проблемах, которые труднее всего решить. Замечу, что я примерно в курсе, но давайте все же послушаем друг друга. Начнем с младших. Вика, тебе слово.

Тимофеев кивнул и потер ладони.

– Так получилось, – начал он, – что с самого начала я занялся танками. С Шашмуриным и Грабиным мы быстро нашли общий язык, особенно с Грабиным – это настоящий менеджер-самородок, он умеет так организовать производство, настолько толково, что просто слов нет. И знаете, почему именно на танковом заводе мне было легче всего? Спасибо деду, что разрешил в моторах ковыряться! Помнишь, как я в гараже у старого пропадал?

– Помню, – улыбнулся Тимофеев-старший. – Мама на вас сильно ругалась за изгвазданные брюки. «Что старый, что малый!»

– Во-во… Так я тут хоть что-то понимаю, в железках этих. А с электроникой что делать? Знаете, как трудно было объяснить инженерам на радио-заводе принцип работы транзистора! То же самое с ракетами, с ЭВМ… Я просто нахватался верхушек, а на производстве нужны профессионалы! А их нет. Я мотаюсь постоянно в командировки, не вылезаю из самолета, а толку?

– Точно та же история! – взял слово его отец. – Мы с горем пополам освоили акустические торпеды, исключительно благодаря чертежам и прочей инфе из будущего. Но я лишь передаточное звено, много ли я понимаю в гидродинамике и прочих умных вещах? Делаю все по-любительски, часто на интуиции… Вон, освоили вроде секционную сборку. Баржа подвозит по Северной Двине секцию подлодки, на Судострое мы ее стыкуем с другой секцией… А они не подходят! Там же надо точь-в-точь, чтобы края совпали, а секция малость провисает под тяжестью и не сходится на пять-десять миллиметров. Это была такая морока, товарищи!

Илья Марленович кивнул и сказал:

– Миша, что скажешь?

Краюхин-младший пожал плечами.

– Пусть лучше Марлен скажет, мы обо всем этом говорили с ним накануне испытаний УРВВ. Кстати, полетела ракетка! На четвертом испытании только добились, чтобы характеристики совпадали с заявленными. Я имею в виду головку инфракрасного наведения.

– Чувствительность повысили? – вскинулся Исаев-младший.

– Да, и намного! Ракета уверенно нацеливается на двигатель того же «мессера», даже из задней полусферы. Есть только узкий конус мертвой зоны – точно за хвостом атакуемого самолета, когда фюзеляж застит тепловое излучение мотора.

– Отлично! – потер руки Марлен.

– Мы не на производственном совещании, – улыбнулся Исаев-старший. – Что скажешь по – теме?

– Да то же самое, что и Мишке говорил! Мы не в состоянии вшестером поднять экономику страны. Ну никак! Меня, вон, похитили как конструктора ракет. А какой из меня конструктор? Я только в электронике шарю! Да и то как студент-недоучка, как юзер. И так чего ни коснись. Да ты сам, батя, жаловался, что не на кого опереться! Помнишь? Про Лавочкина еще толковал? «Ис-15» – цельнометаллическая машина, а тут в истребители стараются побольше дерева запихать, чтоб дешевле вышло. Лавочкин свой «ЛаГГ» из дельта-древесины сколачивал, и та была вполне прочной, не хуже дюраля – до тех самых пор, пока война не началась и дефицитные смолы из-за рубежа перестали поступать. А из обычных деревяшек получались как раз те самые «лакированные гробы»! Короче говоря, получается такая картина: нас шесть человек, мы выдаем информацию – ценнейшую! – но чаще всего она варится тут, в Центре. Приходится ее пропихивать на заводы, убеждать, доказывать, грозить карами… Фигня полная! И я понял одно: нам просто необходимы посредники, те, кто стал бы напрямую работать с производственниками и при этом знал бы все до тонкостей. Только в этом случае нам не нужно будет разрываться между разработкой гаджетов и их внедрением. Вопрос весь в том, что таких специалистов в этом времени нет! Даже те, кто наиболее продвинут, плохо разбирается в технике следующего и позаследующего поколения. Они, конечно, вникнут, но у нас нет времени – война на дворе!