Лина Кирилловых - Идущие

Запись прилагается.

Центр — К.:

Двери побери

Сведения приняты к обработке. Проводим корреляцию, готовность — 23 процента. Что с ним сейчас?

К. — Центру

Бросили в тюремную яму, накидали бобов и спустили плошку с водой. Сервис… Предполагаю контакт с целью выяснения дальнейших действий в его отношении. Возможно, уже сегодня.

Центр — К.:

Проводим корреляцию, готовность — 45 процентов. Не вступайте в контакт без встречного обращения. Повторяю, не вступайте.

К. — Центру

Не буду, уговорили.

Центр — К.:

Корреляция завершена. Высылаем данные.

К. — Центру:

О как.

Проанализировал. Жду указаний.

Центр — К.:

Первичное запрещение контактов без встречного обращения; стандартный сбор анализов, наблюдение. Ознакомление с основными указаниями произойдёт после совещания контактной группы.

К. — Центру

Вас понял. По-моему, это называется: «напросился».

Нга-Эу видит, как они появляются на тропе. Из-под косой тёмной челки её глаза ощупывают худощавый силуэт чужака, перебегая на лицо Нга-Лога.

— Двуглазый, — Нга-Лор возвышается над её плечом. — Что-то будет. Иди, почисти тюремную яму.

Нга-Эу отправляется выполнять поручение. Пятнистые вертихвосты, блестя панцирем, разбегаются от света, когда она снимает с ямы плетёную крышку. Нга-Эу спускается вниз по лестнице из лозы и выгребает из земляных углов кости, ветки и нечистоты, чтобы ссыпать во взятую с собой корзину и отнести в мусорный овраг. Это — обычная работа Нга-Аи, младшей, но обида глушится смирением. В тоне мужа не было нажима, только спокойствие, и за сегодняшний день он второй раз дал понять, что смирения ей вскоре понадобится гораздо больше, чем сейчас. Нга-Эу думает об этом, пока наполняет корзину. Ей очень тоскливо и страшно.

Наверху руки Нга-Аи забирают у неё корзину и относят к оврагу. Нга-Лор молчит, пока младшая не возвращается, а после ласково дёргает её за ухо.

Нга-Эу закрывает третий глаз и воет внутри.

Нга-Лог подталкивает чужака под лопатки. Тот кривится и озирается по сторонам. Шкуры, цветом как ягоды чернеца, плотно облегают его плечи, торс и ноги. Вместо нормальных ушей по бокам головы у него два круглых розовых нароста, похожих на древесные грибы, лоб чистый, безглазый, пустой и ужасающий. Чужак перепуган и что-то бормочет.

Громкая речь.

— Он отвратителен. Я лучше буду есть листья, — брюзжит подковылявший Нга-Тет.

— Ешь. Нам больше достанется, — фыркает Нга-Лог.

Нга-Лор обходит чужака, принюхиваясь, трёт пальцами края его шкур.

— Дурные запахи. Странное племя. Он — не оборот. Нет, есть нельзя… пока что. Нужно узнать, откуда он, и живут ли там такие же нга.

— Он не понимает. Глухой, как старый лесь. Только вопит на Громкой речи.

Братья смотрят в сторону Горы.

— Отправить вестника? — спрашивает Нга-Лог.

— Да. Пойдёшь ты и начертишь знаки.

— Что делать, если шаман откажется?

— Ползай и проси.

Нга-Лог тоже видел, как брат тронул Нга-Аи за ухо. Неужели Нга-Лор уже не хочет ждать цикл, отведённый Нга-Эу?

— Шаман великий, но суровый, — осторожно начинает младший. — Злится, когда часто ходят. Я был совсем недавно, спрашивал, отчего в ручье мрёт скользень… Беспокоить его из-за вырождения? А Нга-Эу нужно сердце. Ты говорил сам.

Нга-Эу робко просится сказать. Старший рычит на них обоих.

— Я решил так! Поэтому иди и делай. Сердце не пропадёт. Мы запрём чужака в тюремной яме и дадим ему стручки.

Нга-Аи просится сказать. Получает кивок и встревоженно спрашивает:

— Он может быть шаманом, раз Громкий. Правильно ли опускать его в яму?

— Был бы шаманом, превратился бы в дым или дерево, и Нга-Лог бы его не нашёл.

Нга-Лог уныло чистит копьё. Ему не хочется идти к Горе, не хочется оставлять Нга-Аи. Видение пальцев, гладящих её ухо, колет глаза, как брошенный ветром песок.

— Нга-Тет умеет чертить знаки, — пытается он напоследок.

— Пока он дохромает к Горе, пройдёт цикл. Возьми коренья, возвращайся к вечеру. Больше не говори, запрещаю.

Нга-Лог послушно умолкает. Нга-Аи спешит к хранилищу, чтобы выбрать самые свежие корни и увязать их в мешочек. Нга-Тет толкает чужака к открытой тюремной яме. Тот не сопротивляется, только оборачивается, вертит головой во все стороны, пытаясь то ли понять, где находится, то ли собраться с силами и предпринять отчаянную попытку сбежать.

— Не крутись, вертихвост! — бурчит Нга-Тет. — Вертихвост без хвоста. Ууу…

Нга-Аи завязывает коренья и протягивает их подошедшему Нга-Логу. Он хочет тронуть её за ухо, но Нга-Аи изворачивается.

— Нельзя. Ты видел. Ты понимаешь?

— Да.

— Отдашь корни шаману. Тут все его любимые.

Нга-Лог благодарит, склонив голову. Устраивает мешочек на поясе, закидывает копьё на плечо. Нга-Лор смотрит вслед брату.

— Хорошо, что есть Тот, Кто Живёт На Горе. Пусть он решает, чем двуглазый станет для нга: нашим рабом, нашей едой или удобрением под наши посевы.

Нга-Лор умеет говорить точно и складно. Все соглашаются. Он снова дёргает Нга-Аи за ухо, не обращая внимания на то, что Нга-Эу опускается на корточки, закрывая лицо ладонями, как полагает оставленной женщине, и начинает вызывать третьим глазом видение погребального костра.

К. — Центру

Обновляю сведения: один из наблюдаемых направляется к Горе. Ориентировочное время прибытия — четыре часа. Полагаю, что вопросы связаны с появлением в становище чужого. Запрашиваю инструкции.

Центр — К.:

Сведения приняты к обработке. Ожидайте ответа после совещания контактной группы. Ориентировочное время получения — тридцать минут.

К. — Центру

Вас понял. Про заказ-то не забыли?

Центр — К.:

Шесть литров молока и прочее по мелочи. Напьёшься, не буянь.

К. — Центру

Кэп, опять ты. Ты что, сменил сферу деятельности?

Центр — К.:

Нет, мне интересно, чем всё кончится, поэтому я сижу у координаторов, а они меня не гонят. Добрейшей души люди… У нас тут пуэр, партия в вист и твоё «В мире животных». Будь другом, включи прямую трансляцию, а то все записи уже по десять раз прокрутили.

К. — Центру

Ты циничен и невозможен. Как, впрочем, и весь координаторский отдел. Там человек откуда-то влетел в прореху и сейчас, наверное, собирает по кусочкам свой треснувший шаблон, сидя в вонючей дикарской яме, а вы смотрите и глумитесь. Не стыдно?

Включаю трансляцию. Проверьте, пожалуйста, качество сигнала.

Центр — К.:

Почти поверил, что ты возмущён.

Сигнал прекрасный. Спасибо.

К. — Центру

Наслаждайтесь, бессовестные.

До него здесь уже были. Кривые царапины на стенах, будто кто-то хватался пальцами (когтями?), пытаясь взобраться вверх по скользкой глинистой земле, утоптанный бесцельным брождением пол, стойкий запах страха, грязи и мочи — тюремная яма как она есть, мрачная, сырая, промозглая, с тёмной густотой теней и вяжущей атмосферой отчаяния. Кого эти остроухие мариновали тут — врагов, будущих рабов? Или всё-таки еду… Но такой, как он, в яме вряд ли сидел раньше. Чем не повод для гордости. Только, наверное, всё-таки не своей — их.