Михаил Маришин - Звоночек 4

— Уважаешь ты финнов! — усмехнулся Сергей Миронович. — Даже с перебором! Вон, даже сказки мне не стесняешься рассказывать, будто ДОТ за сутки построить можно…

— Сейчас допьем, соберешься, поедем ко мне, — предложил я. — Покажу, как это делается.

На Инженерной улице мы с Кировым устроили изрядный переполох. Налетели, схватили мою семью в полном составе, и тут же смылись так, что народ даже наброситься на Первого секретаря (шутка ли!) не успел. Дома я задержался ровно настолько, чтобы схватить пару Викиных игрушечных жестяных ведерок, обрезок деревянного бруса, да набрать опилок и стружки из запасенных после стройки, которые хозяйка использовала как подстилку для птицы и Вяхра. В химлабораторию, которой заведовала моя жена, поехали уже кортежем, на секретарском «Туре» и нашем семейном «ГАЗике», чтоб было на чем потом ехать домой, не гоняя лишний раз на рабочую окраину Первого секретаря. Рассчет мой был верный, ведь химики не только изобретали различные новые материалы, но испытывали их в различных условиях, в том числе, в холоде, используя для его создания жидкий азот. На месте я налил в одно из ведерок простой воды из под крана и погрузил в резервуар замораживаться. Следом за ним отправилось другое ведерко, но заполненное, кроме воды, опилками и стружкой. Выждав десять-пятнадцать минут, достал заготовки и чуть подогрел «опалубку», чтобы легко извлечь слегка подтаявшие по краям куличи.

— Заключительный акт марлезонского балета! — прокомментировал я свои действия, расставив брусок и две ледышки во дворе напротив глухой стены. — Представь, товарищ Киров, что деревяшка — это ДЗОТ, — с этими словами я достал пистолет и выпалил по ней. Пуля, выпущенная из «Браунинга» не только пробила, но и расщепила вдоль волокон мишень. — Лед, обычный лед, — с этими словами я превратил вторую цель в мелкие осколки. А третий выстрел я сделал молча. Усеченный конус темно-коричневого цвета от попадания упал на бок, но пуля, рикошетом от него, ушла в стену здания, выкрошив кирпич. На мишени же, которую я подобрал, выщербина была много меньше.

— Вот, смотри. Этот материал, хоть и легче воды, но по прочности и сопротивляемости взрыву сравним с бетоном. Каждый финский ДЗОТ, который мы летом могли бы развалить одним попаданием шестидюймового снаряда, зимой превращается в ДОТ, которому и одного восьмидюймового мало. А на ДОТы финские и вовсе зимой двенадцатидюймовки и выше нужны. Подавляющее количество нашей дивизионной артиллерии тут вообще не играет. И пока мы вскрытые разведкой ДОТы будем ковырять, десяток солдат, имея ведра, дрова, да стог сена, соорудит в тылу новый ДОТ за сутки, а то и меньше. Тут все годится, лапник, гравий, торф, что угодно. Вот так. И не надо думать, что финнам вооружения и гарнизонов не хватит. Засечем мы ДОТ и начнем по нему бить — просто перейдут в запасной и встретят очередную нашу атаку с еще не раскрытой позиции. Бросать засвеченные укрепления, сберегая жизни своих солдат, не жалко, если легко и просто, из подручных материалов, возводишь новые быстрее, чем противник старые разрушает. Вот и думай, товарищ Киров, много ли тех войск, о которых я тебе говорил, или мало. Стоит ли буром переть или нет.

Вернувшись в понедельник в округ, после проведённых с семьёй выходных, я, не дожидаясь эффекта от своего общения с Генеральным секретарём ВКП(б), принялся приводить в порядок то, чем располагал. Моим большим преимуществом было наличие большого количества запчастей и моторов для танков Т-28, образовавшееся за счёт изменения плана 174-го завода и перехода в конце 37-го года на выпуск КВ. В переходный период, пока осваивался новый танк, особенно его бронекорпус, завод продолжал выпускать комплектующие к прежней модели. Например, на 536 имевшихся налицо танков Т-28 у меня было 382 запасных мотора Д-130-4Х первой, 600-сильной модели. По идее, этого за глаза хватало, судя по статистике потерь в двух последних кампаниях РККА, на восстановление машин в ходе боёв. Но Д-130-4Х первых выпусков 174-го завода, который изначально делался на 700 лошадиных сил, не показал достаточного ресурса. Именно поэтому его мощность, которой для 32-х тонного танка хватало за глаза, была искусственно занижена. Несмотря на это, первые моторы, зачастую, не вырабатывали гарантийный ресурс, что в полной мере проявилось во время ввода войск в Прибалтику. Мотор, у которого, вроде бы, в запасе ещё оставалось полсотни моточасов, вдруг начинал обрывать шатуны и стрелять поршнями. 174-й завод, зная это, провёл большую работу по повышению ресурса и надёжности. 600-сильные моторы выпуска 37-го года уже значительно перекрывали назначенный ресурс, что и позволило на КВ перейти к 700-сильной второй модели этого двигателя. Исходя из этого, я приказал, невзирая на остаток ресурса, заменить все моторы бригад «прибалтийских» корпусов на запасные. Остаток в 118 двигателей ушёл в Карелию и на этом мои богатства закончились. В отношении трансмиссии танков ситуация была много лучше. Исключительно из-за того, что массивные механизмы Т-28, изначально рассчитанные с большим запасом на пропуск, минимум, 700 лошадиных сил, отличались исключительной надёжностью. Они же, слегка модифицированные и улучшенные, с немного иными передаточными числами, позже встали и на сорока— и пятидесятитонные КВ, не вызвав никаких нареканий. Тут главными «расходниками» были фрикционы, но, к счастью, их комплектов у меня было даже больше, чем самих танков. По ходовой части, включая траки, полных ремкомплектов у меня было на две сотни машин, достаточно, чтобы поддерживать Т-28 округа в рабочем состоянии не только сейчас, но и в ходе боёв.

Таким образом, самым узким местом являлись именно двигатели. В карельской бригаде без новых моторов остаются полторы роты, что не критично, а вот ленинградская бригада лишалась их полностью. Кроме того, не оставалось никакого запаса на ремонт в ходе боёв. Выход напрашивался сам собой. Поскольку Д-130-4Х первой и второй модели практически полностью идентичны, за исключением настроек топливной аппаратуры и компрессора, ставить на Т-28 700-мильные моторы от КВ. Благо их выпуск значительно превышал количество новых танков прорыва, имевших толстобронный трудоёмкий бронекорпус. Но и приключения Акимова, подмахнувшего в своё время «на авось» установку в Т-26 140-сильных моторов вместо 125-сильных, я помнил очень хорошо. Нет, массового выхода танков из строя, как было тогда, я вовсе не опасался, Т-28 машина исключительно прочная, но формальные испытания, хотя бы в минимальном объёме, необходимо было провести. А для этого, сперва, установить мотор в танк.

Новые двигатели я добыл прямо на заводе имени Ворошилова, а все работы и обкатку решил проводить на базе «Ленинградских бронетанковых курсов усовершенствования комсостава», готовивших командиров взводов и рот из числа уже успевших повоевать танкистов. Программа курсов с весны 38-го года была шестимесячной, охватывающей либо летний, либо зимний периоды обучения. Как раз вскоре должны были ачаться выпускные экзамены. Причём, курсанты изучали не только управление подразделениями в бою, но и устройство танка, его ремонт в полевых условиях, для чего ЛБТКУКС имели неплохую ремонтную базу с грамотными специалистами. К тому же, все болячки учебных танков, которые постоянно гоняли на полигоне, «хозяевам» были хорошо известны. Начальнику курсов понравилась моя идея совместить приятное с полезным, поставить выпускникам зачётную задачу по замене двигателя, а потом погонять их день и ночь напролёт до полной выработки ресурса моторов. В итоге, во вторник на трёх Т-28 поставили 700-сильные движки, а в среду этот учебный взвод уже катался на полигоне, преодолевая различные препятствия. Если к вечеру пятницы танки не выйдут из строя по вине мотора, на что я совершенно и не рассчитывал, то могу, известив АБТУ, с чистой совестью менять «сердца» на танках ленинградской бригады.