Михаил Маришин - Звоночек 4

— Операцией командую я! — зло заявил Судоплатов, уже понимая, что деваться ему некуда, в случае, если он мой план не примет и потерпит неудачу, каждый чекист в докладе непосредственному начальнику этот факт отметит. Фактически, знать об этом будет весь наркомат! Да еще японцы, будь они неладны. Тут уже уровнем, минимум, Совнаркома пахнет. Замучаешься объяснять, почему дело завалил из-за личных амбиций. С другой стороны, если потерпит неудачу план Любимова, то на него и всех собак повесить можно будет. Ну, а успех — успех, в первую очередь, его, Павла Судоплатова, в любом случае.

— Бригинженера Любимова утверждаю своим заместителем. По армейской части, — побледнев еще больше, хотя это казалось мне невозможным, процедил Судоплатов и подойдя к «Туру» тяжело сел на переднее пассажирское сидение. Что ж, выбор неплохой, все лучше болезному, чем в польских тарантасах трястись. Да и на какой еще машине ехать командиру отряда? Грачик, замявшись от того, что заняли его законное место рядом с радиостанцией, погрустнел и молча полез на зад, составив компанию Виткевичу, тут же, откуда не возьмись, возникшему рядом с командиром. Я уж и думать про него забыл. Нет, конечно, я не был склонен подозревать сержанта в подхалимстве, просто он был единственным среди нас, кроме Судоплатова, «профессиональным» разведчиком, а коллегам свойственно держаться друг друга. К тому же, для нелегальной работы несамостоятельные люди подходят мало.

— Товарищ капитан госбезопасности, сейчас это не важно, но впредь прошу вас размещаться сзади и не занимать место радиста, — известил я Павла Анатольевича о распределении обязанностей в экипаже.

— Ведите машину, — раздраженно ответил командир. — Занимайтесь своим делом, а я сам разберусь, как поступать!

— Напомнить, кто из нас старше по званию? — ответил я резко, решив немедленно расставить все точки над «зю». И присутствие свидетелей «солнечного удара» меня сейчас ничуть не смущало. — Вы командуете операцией, это так. Но, во-первых, она вами безобразно подготовлена, а во-вторых, начали вы с того, что набросились на меня с кулаками.

— Саботаж приказа товарища Сталина…

— Молчать!!! — осадил я начавшего «качать права» капитана. — Товарищ Сталин приказал вам на меня напасть?! С товарищем Сталиным я еще потом поговорю насчет того, тех ли он людей посылает на столь важные задания! Вы думаете, что проведя успешную ликвидацию, обеспечили себе доверие и прочные позиции? А если товарищи узнают не только о конечном результате, но и о подробностях? О том, как вы провели эту ликвидацию?

— Что вы имеете в виду?! — явно струхнул Судоплатов.

— Работа должна выполняться надежно! А от операции, которую вам сейчас поручили, слишком много зависит, чтобы пытаться сохранить себя для будущей плодотворной работы и надеяться на удачу, — усмехнулся я в ответ, видя, как сник мой оппонент. — Вот я и прослежу, чтобы задача была выполнена. С гарантией.

Говоря эти слова и не упоминая ни о чем конкретно, я сам действовал почти наобум. Конечно, мой новый мир далеко ушел от «эталона», но, с другой стороны, Судоплатов — капитан и при ордене. К тому же нелегальная работа долгая, кропотливая, наскоками не делается. Поэтому мое допущение, что я как-то могу опираться на ненаписанные еще мемуары советского разведчика, оправдалось. Ведь в отношении Коновальца, Судоплатова, перспектив войны, украинских националистов, в этой реальности практически ничего не изменилось. Что же касается тех самых воспоминаний, то привычка выхватывать суть оставила в сухом остатке только то, что вместе с приказом ликвидировать Коновальца Судоплатову Ежов вручил пистолет, но Павел Анатольевич предпочел бомбу, а об успехе потом узнал из газет. Все остальное — художественный свист. Но сейчас ситуация совершенно иная! Сейчас нельзя надеяться на «авось»! И Павел Анатольевич понимает это очень хорошо, как и то, что я знаю, что он фактически схалтурил. Как бы то ни было, своего я добился, разведчик-нелегал облеченный доверием и опальная «тыловая крыса», надеюсь, остались в прошлом.

Проснувшись сам, я вбил ноги в сапоги и этим грохотом разбудил Грачика, тут же озадачив его на предмет пожрать, а сам пошел умываться, благо поезд наш как раз встал на очередном перегоне. Для бритья это хорошо, а вот для быстроты рейда — не очень. Но, тут уж ничего не поделать. Мы же не хотим влететь на польские позиции со всего разгона, поэтому движемся осторожно. Легкий бронепоезд захватывает очередную станцию, высаживает десантную роту, усиленную взводом БА-11ЖД, с дополнительными подъемными осями с направляющими колесиками железнодорожного хода, расчищает пути, забитые брошенным подвижным составом. Потом совершает рывок к следующей станции, где все повторяется. Как только две станции перед эшелонами захвачены, мы выдвигаемся на перегон между ними и временный гарнизон той, которая стала для нас теперь тыловой, снимается и, обгоняя нас по параллельному пути, совершает бросок к следующей цели. Такой порядок, как обеспечивающий наибольшую безопасность, мы установили с самого начала, но оборотной стороной его было то, что путь, который в мирное время поезд проходил за четыре часа, мы будем преодолевать целый день. Это если все пойдет удачно. Конечно, я лично предпринял все возможные меры, чтобы план сработал. Ради этого слесаря АТРБ всю ночь мастерили из тросов, цепей, звеньями которых были уголки с заточенными пилой кромками, и грузов «противотелеграфные тралы». С утра разведывательная эскадрилья кавкорпуса, действующая в наших интересах, должна была оборвать все провода вдоль железки.

На выходе из уборной меня уже поджидал Грачик, который, не мудрствуя лукаво, просто залил кипятком стоящего тут же вагонного титана сухую овсянку, сдобрив ее полубанкой тушенки на брата.

— Товарищ бригинженер, вас в штаб вызывают! — сунул он мне в руку горячий котелок.

— Ага, а я-то гадаю, что ты с харчами возле туалета трешься, — поддел я своего ординарца.

— Знаю я вас, сейчас убежите, а поесть забудете, — обиделся Грачик. — Чаю, чаю возьмите! — крикнул он уже мне вослед, когда я вовсю вышагивал по вагонному коридору.

Зайдя в «штабное» купе я увидел внутри только Нетребского, склонившегося над расстеленной на столике картой и Судоплатова, полулежащего на полке на подсунутых под спину подушках.

— Выспался? — резко спросил меня командир и с усилием сел прямо. — Что вы там с Панкратовым планировали? Дивизион бронепоездов прорвет польский фронт, мы высадимся и уйдем в рейд? На бумаге было гладко! А на деле авангард застрял перед станцией Узбережь, где наши летчики уложили бомбу аккурат между путей, повредив оба. Час на ремонт. Но это полбеды. На станции Узбережь пусто! Вообще никого! Значит, рейд дивизиона бронепоездов уже противником раскрыт! А в пяти километрах впереди, у Салатья, озеро Веровское. Длинное и аккурат поперек железной дороги! Причем, в районе железки это уже не озеро, а болото! Наша авиаразведка на западном берегу, сбросив бомбу в подозрительные кусты, обнаружила позицию полевой пушки, выставленной на прямую наводку для обстрела дамбы, по которой идут пути. После чего самолет был обстрелян с земли не менее чем из пяти пулеметов! Выходит, дефиле перекрыто силами не менее батальона с артиллерией. Вероятно, и дамба заминирована. Командир дивизиона бронепоездов доложил, что прорвется. Следующим утром! Так как, в связи с тем, что прорыв сопряжен с форсированием водной преграды, ночь нужна на доразведку! К тому же, нас как раз кавкорпус нагонит, а большой толпой и тятьку бить легче! Итого, до середины завтрашнего дня мы застряли, поскольку на север бездорожные леса, а на юг озера на тридцать километров, все переходы через которые, тоже, как пить дать, перекрыты! Если сейчас разгрузимся и уйдем своим ходом, времени потеряем столько же, если не больше! Итого, товарищ бригинженер, из-за вашего вмешательства в операцию НКВД моя диверсионная команда потеряла, считай, уже двое суток! Я забираю своих людей и ухожу! Малым отрядом еще есть шанс проскочить на тот берег через переправу у Глушнева. А вы за ваши художества ответ перед самим товарищем Сталиным держать будете!